Обнажение приема

Логическое противоречие так соблазнительно...

До завершения приема текстов на премию «Нонконформизм-2011» осталось три недели. Соискателям стоит поспешить. Но я бы не советовал этого делать. И вот почему.

Самое замечательное в премии «Нонконформизм» – это, конечно, название. Понятно, что по-настоящему нонконформистская премия невозможна. Логически невозможна, как «сухая влага» или «круглый квадрат».

Судите сами: участие в премии подразумевает потребность в признании – литературным сообществом, коллегами, экспертами, членами жюри, наконец. Но всякое жюри – это коллегия самозванцев, руководствующихся какими-то мутными критериями. А хоть бы и не самозванцев, а хоть бы и ясными критериями – это ничего не меняет.

Как можно признавать вердикт какой-то внешней инстанции – и о чем? – о собственных текстах! Не знаю как вам, а мне это решительно непонятно.

Вот это логическое противоречие, contradictio in adjecto, особенно соблазнительно. Потому что премия «Нонконформизм» – это и премия, и насмешка над премиальным процессом.

В литературоведении есть такое выражение – «обнажение приема». Премия «Нонконформизм» – это, если угодно, обнажение премиального процесса. Во всей его неприглядности, сверхцинизме и абсурдности.

Хотим ли мы соучаствовать в зле? Конечно, хотим. Что за вопрос!

Вот Роман Сенчин упрекает нас в том, что в итоге «почти нет соответствующих крепких текстов» («Растет и тает в зеркале игры», см. «Литературную Россию» от 26.11.10).

Почему-то никто не обратил внимания, что премия с самого начала позиционируется как «культурно-просветительская», а не «литературная». Если бы нашей целью было организовать тысяча первую или тысячу вторую литературную премию, то нечем было бы кичиться. А мы кичимся. Еще как.

С «крепкими текстами», знаете ли, не к нам. Очень хотелось бы, чтобы они отправлялись в корзину на стадии предварительного отсева.

Неужели непонятно, что если нонконформистская премия – это нонсенс и contradictio in adjecto, то нонконформистский текст – это нонсенс в квадрате, квадратура абсурда? Как текст, то есть цепочка буковок на бумаге или экране, может быть нонконформистским?

Не бывает нонконформистских текстов, бывают нонконформисты и нонконформистские поступки. Отсюда, кстати, название номинаций: «Нонконформизм-судьба» и «Нонконформизм-поступок».

Кто бы что ни говорил, а лауреатов прошлого года не назовешь личностями приятными во всех отношениях. Хочется, чтобы так было и впредь.

А ориентация на «крепкие тексты» – одна из ложных идейно-эстетических установок, сгубивших много достойных писателей. Не одного Романа Сенчина.

Поэтому хватит о текстах, поговорим о нонконформистах. Кажется, Станислав Лем делил гениев на три категории: 1) которые признаны при жизни; 2) которые признаны после смерти; 3) которые не будут признаны никогда. Наверное, это деление можно распространить и на нонконформистов.

Тогда существует три категории нонконформистов: 1) чьи цели достижимы при жизни; 2) чьи цели достижимы после смерти; 3) чьи цели недостижимы в принципе. Интереснее всего, конечно, третья категория.

Такой подход подсказывает и единственное сколько-нибудь удовлетворительное определение нонконформизма.

Нонконформизм – это готовность к борьбе, которая не обещает успеха.

Если нужен критерий, то это критерий.

Кстати, о признании. При жизни. И после смерти. Почему-то вспоминается Егор Радов. В 2010 году я собирался выдвинуть рукопись его последнего романа «Уйди-уйди» на премию «Нацбест». Организаторы ответили, что «негоже мертвым соревноваться с живыми». Объясните, уважаемые Виктор Топоров и Вадим Левенталь, а молодым с пожилыми гоже соревноваться? А москвичам с провинциалами? А мастистым литераторам с дебютантами? А лысым с хромыми?

Большую ли фору дал бы рукописи тот факт, что ее автор мертв? Не наоборот ли?

Если цель – отыскать книгу с нереализованным пока потенциалом интеллектуального бестселлера (как декларируется), то «Уйди-уйди» как раз из этого ряда.

Если цель – справедливая конкуренция, то это пугающий идеализм. Как-то пасуешь перед таким благородством.

Мы существуем отдельно... Фото Александра Курбатова

Прошло два года со дня смерти гениального Егора Радова. Его последний роман до сих пор не издан. И, судя по всему, будет издан нескоро.

В этом году на «Нацбест» мной выдвинут финалист премии «Нонконформизм-2010» Олег Разумовский. Формально с романом «Тени», а в действительности со словами, сказанными им на вручении премии «Звездный фаллос–2009». Вот они (не могу отказать себе в удовольствии):

«Они устали. Так зэки пишут на пальцах или глазах. Точно не помню, да и не суть. Они (условно официоз, система, истеблишмент, в котором недаром сквозит это «мент») устали от нас, мы устали от них┘ Мы существуем отдельно и не влезаем в их базар, но пусть и они не лезут к нам. Мы работаем, как те же зэки, на сплошном отрицалове. То есть не сотрудничаем с администрацией. Занимаемся чисто своими делами. Кто надел повязку (подмахнул системе) – козел. Сейчас после интернет-революции самое то время настало для свободного творчества. Просто не все еще до конца поняли суть радикальных перемен и хотят жить и творить по старинке».

К черту признание.

Пожалуйста, не отправляйте свои тексты на премию «Нонконформизм».

Надеюсь, что я вас не убедил┘