Светлана Гаврилина
Величественный Введенский храм украшал Козлово в XIX веке, а теперь находится в запустении.
«А дорога у вас там есть?» – спросила я, позвонив в администрацию Спировского района Тверской области. «Есть, хорошая, проехать можно!» – в приятном женском голосе звучала явная радость. Уж точно радость была не по поводу нашего приезда – ехали по глубоко личному делу, не собираясь включать в график поездки общение с властями. Потом я, кажется, угадала причину этой радости. Когда от Выдропужска свернули в сторону Спирова.
Выдропужск – это городок на трассе М-10, уже ближе к Москве, нежели к Петербургу. Тверская область, между Вышним Волочком и Торжком. Здесь есть мотель – единственное место ночлега во всем Спировском районе. Собираясь в путь, я прочла примерно с десяток концепций, программ и «дорожных карт» за последние 17 лет, касавшихся развития туризма в районе. Все они начинались с пункта строительства гостиницы в райцентре, а также иной инфраструктуры. Гостиницы нет по сей день. В концепциях наличествуют планы то музея стекла (был здесь стеклозавод, делали водочные бутылки, несколько лет не работает – не до музея), то экологического туризма, то паломнического (несколько действующих церквей и руины недействующих).
…С трассы, проехав мимо выдропужских полуразрушенных кирпичных зданий и частного сектора, мы свернули в пустоту. И поняли по заплаткам на асфальте явно этого или прошлого лета, почему радовалась милая дама: опытному водительскому глазу сразу видно, что было ДО этих заплаток. Сейчас проехать действительно можно. Через райцентр с бывшим стеклозаводом мы должны попасть в деревню, где есть несколько домов и, возможно, кто-то живет.
 |
| В местной библиотеке можно встретить и сборник карельских песен, и список жертв политических репрессий из числа тверских карел. Фото автора |
400 лет назад эти земли тоже оказались опустевшими. Считается, что из-за моровой язвы, но хронологически не вполне складывается. Есть версия, что опустели после походов царей Иванов (деда и внука) на Новгород, которые сметали все на своем пути. А может, и моровые язвы (ведь чума приходила не один раз), и походы. Или просто по каким-то причинам умерли или разбежались люди. Так или иначе поодиночке или целыми селами сюда стали приезжать другие люди – с далекого Карельского перешейка. Православные карелы.
С XIX века этот момент не обходится без споров историков. Одни утверждают, что карелы уходили от шведов, притеснявших православие. Другие – что это была инициатива московской власти перед отдачей перешейка шведам: переселить его жителей в пустые тверские края. Но и потом, когда он опять отошел к России, с него выезжали «знатцы», осматривались на берегах Медведицы, Тверцы и Мологи. Глядели, где уже живут земляки и где еще можно поселиться. Максатиха, Лихославль и вот здесь – Спирово, Козлово. Так возникла Тверская Карелия, где, кстати, появились первые переводы Библии на карельский язык и уже в советское время первые карельские буквари.
…Перед 1917 годом в Петербург приехала семья из глухой тверской деревни, поселилась в подвале. Глава семьи, по документам великоросс, от прадедов слышал легенду: что родина – на перешейке, но бунтовали люди против царя Петра, он и выгнал в Тверскую. Прошлый век у семьи прошел как у всех: одни служили-воевали, другие сидели, третьим досталось и то и другое. К исходу столетия, собираясь всей родней в основном на похоронах, подросшие внуки все чаще стали вспоминать: дедушки и дяди говорили между собой на непонятном языке. Ребятишки думали, что это такой «взрослый язык», который не положено знать детям. Стали внуки и правнуки искать старые метрики, справки…
Самые яркие пятна в райцентре Спирово – «Пятерочка», «Магнит» и Сбербанк. В большом пустом ДК спрашиваю, что здесь бывает. Бывают показы мультфильмов для детей – 50 руб. за сеанс. Есть железнодорожная станция. Зато уже нет налоговой и многих других служб – они оптимизировались и сидят в Вышнем Волочке на несколько районов. Да, собственно, и налогоплательщиков с гулькин нос.
Мы с потомком того самого великоросса едем туда, откуда когда-то его прадед приехал в Питер. Асфальт кончился, как и телефонный сигнал. Навигатор не видит дороги. И вот несколько изб, в большинстве окна забиты. Пусто. Однако луг скошен, лежат аккуратные стога-«рулоны», а сбоку пасется белая лошадь. Крики петухов, овечье блеяние. Из-под изгороди выходит изящный кот. «Пойдем отсюда, никого нет», – говорит мне муж. Я его обзываю социофобом и кричу: «Хозяева! Есть кто живой?» Кто не знает – это важный ритуал. Если кто-то чужой ходит и молчит, к нему не выходят, пока не позвал.
Вот и сейчас позвали – и вышла женщина лет 50, с аккуратной прической, в цветном халатике: «А как фамилия прадеда? Так Николаевы теперь все в Еремеевке, это вот поедете, там могут помнить. Моя мама лежит, отец умер». А потом говорит: «Я тоже была Николаева. Мы тут все карелы». Могла не пояснять – акцент говорит за себя. Показывает, как пройти к остаткам часовни, которая стояла рядом с вовсе древним языческим камнем, курганы тут еще есть, считаются памятником, но тропы к ним нет. «Смотрю – тут трактор, луг скошен. Фермеры?» (вспомнив читаные земельные кадастры). – «А-а, все мы тут… фермеры. У нас овцы. Конь, корова, куры вот. Теперь только в двух домах люди живут круглый год, и летом приезжает все меньше». Впрочем, когда мы покидаем деревню Лежа, оказывается, что была она не так и пуста – откуда-то взялись и дети на велосипедах, и кто-то на лавочках у дома, и звуки радио-телевизора.
В Еремеевке оказывается работающий клуб и музей при библиотеке. Школу здесь закрыли в 2007 году, но есть школьная подвозка в Козлово. А в музее карельские народные костюмы, предметы быта. Сюда каким-то образом добираются гости из Эстонии, из Питера, из Петрозаводска. Вот альбомы по истории деревень. У многих было по два названия, Еремеевка была Шало. Сотрудницы рассказывают, что в школе был факультатив по родному языку, он и в Козлове есть, а одна из уроженок теперь книгу по-карельски в Петрозаводске издала. Бывают районные карельские праздники. Клуб живой – вот только что шили костюмы к экологической акции. А выставленные в музее школьные платья и передники давних времен просят для выпускных вечеров.
Козлово (ударение на первый слог, есть вариант Kozlova) до войны было райцентром, жило в районе столько людей, сколько сейчас в объединенном Спировском, – 13 тыс. Здесь стоит огромная церковь 1834 года постройки. На ее крыше растут березы и рябины, на восстановление денег нет. «Кому тут у нас восстанавливать, а в государстве кризис», – говорит продавщица в сельпо. Карточный терминал на подоконнике, где есть телефонный сигнал. В селе полтысячи человек. Есть новая церковь памяти местного священномученика – Алексия Сибирского. В августе-сентябре 1937 года было арестовано все духовенство Козловского и соседнего Новокарельского районов. Алексий Сибирский не оговорил никого под пытками и был расстрелян. В местной библиотеке – карельская экспозиция памяти здешнего жителя Михаила Орлова, автора букваря. Здесь и в соседних Толмачах были центры просвещения. 9 июля 1937 года был создан Карельский национальный округ, в феврале 1939 года – упразднен. За это время возникли карельские школы, учебники, газеты, и одновременно набрало обороты разоблачение врагов народа, националистов, финских шпионов. Впрочем, отсюда же было рекрутировано немало участников «армии Куусинена» и прочих спецопераций Зимней войны (фактор языка).
Назад на М-10 решаем выехать другой дорогой, которая никак не называется и ведет через несколько деревень, затем должна быть дорога под длинным номером к трассе Удомля – Вышний Волочек. Зарастающая грунтовка, одна полоса, но грейдер явно ходил, погода сухая, проехать есть шанс. Все деревни, окруженные этим лесом, оказываются домиком-другим уже точно без признаков жизни. Ни знаков, ни щита на границе районов. Мне теперь уже не найти на карте место, где вдруг мы увидели дом с самодельными деревянными раскрашенными украшениями – цветами, петухами. И старика с палочкой. Он отвечает на вопрос о дороге и не в силах толком сказать, зовет жену, та спешит с корзиной какой-то травы: «Да, правильно едете. Извините, у него инсульт был. Фельдшерка в отпуске сейчас, а так приезжает. И даже в отпуске приезжает, когда кому плохо. За нее молимся. А эти украшения он сам, сам вырезал, когда больной не был». И все это уже совсем рядом с московской трассой. Где заправки, гостиницы с Wi-Fi, торговцы лисичками и черникой, большие рекламные щиты.
…400 лет назад на опустевшую землю стали приходить новые жители, взяв с собой свой язык, свои обряды, свои орнаменты. Потомки одних возвращались туда, где за века успел вырасти гигантский город Петербург. А другие вросли корнями в чужую землю. В ХХ веке история закольцевалась, и земля опять стала почти пуста. Видела я концепции не только по развитию туризма, но и по улучшению демографии, и по малому бизнесу… Но, вероятно, при серьезных исторических сдвигах, которые сродни тектоническим, концепции мало помогают. Единственное, что внушает оптимизм, – то, что по дорогам все же можно проехать. И еще – что жива память и об Алексии Сибирском, и о Михаиле Орлове, и дату постройки собора может назвать продавщица в сельпо, и по-карельски здесь говорит больше людей, чем под Петрозаводском, и что к дому с резными цветами и петухами все же приезжает на велосипеде фельдшерица, дай ей бог здоровья.
