Владимир Скосырев
Сотни людей стекаются на церемонию «Арти Ганга». Фото Денниса Джарвиса
Рис, чечевичная похлебка, вареные овощи, иногда стручок зеленого перца, сеанс йоги длительностью до четырех часов и никакого секса. Таков секрет долголетия Свами Шивананды. В свои 120 лет он удивительно подвижен, стоит на голове по крайней мере раз в день. Если кто сомневается в том, что он живет уже в трех столетиях, может ознакомиться с паспортными данными.
Шивананда спит на матраце на полу, подушкой служит деревянная доска. «Я не пью молока, не ем фруктов, это все излишества. В детстве мне приходилось засыпать голодным», – говорит он. Старец потерял обоих родителей, когда ему не исполнилось и шести. Родственники отдали его странствующему гуру. Он обошел с наставником многие индийские города.
Став, как и гуру, монахом, Шивананда повторяет, что главное – это вести простой, регулярный образ жизни. Смартфоны и другие блага современных технологий его в восторг не приводят: «Раньше люди были счастливы, хотя о таких вещах понятия не имели. А теперь их не покидают беспокойство, болезни, друг друга норовят надуть».
У этого монаха, как и у многих индийцев более молодого возраста, единственным подтверждением возраста, указанного в паспорте, является запись служителя в храме. Можно, конечно, усомниться в ее подлинности. Но ведь Шивананда обосновался вместе со своим учителем в Варанаси, «вечном городе» с примерно 23 тыс. храмов, откуда, как считают ортодоксальные индуисты, открывается прямая дорога на небо. А раз столько людей верят в происходящие там чудеса, почему бы и не признать, что человеку действительно 120 лет?
В Варанаси, или, как его называли британцы, Бенарес, паломники устремлялись в течение веков, а может, и тысячелетий. По их представлениям, тот, кто умрет в этом городе на Ганге, достигнет освобождения от цикла рождений и новых перерождений. Путеводители цитируют популярную легенду о том, что когда всемогущий Шива, бог разрушения, открыл шлюзы для наводнения, поглотившего твердь земную, то Варанаси он оставил невредимым. Возможно, поэтому каждый вечер сотни, а в праздники и десятки тысяч людей стекаются на церемонию «Арти Ганга», где воздается дань милосердию и великодушию великой реки.
В темноте Ганг выглядит безбрежным. Вдали видны силуэты лодок с высокими бортами, которые нежно покачивает волна. А у самого берега плавают пластмассовые чашечки, в каждом горящая свечка. Вдоль кромки реки выстроились стройные девушки с лицами греческих богинь. На тонкие руки нанизаны браслеты, с черных, как смоль, волос свешивается по спине гирлянда белых цветов.
 |
| Вдоль кромки реки выстроились девушки с лицами
греческих богинь. Фото автора |
Я ожидал, что девушки, подобно храмовым плясуньям, будут исполнять ритуальный танец. Тем более что чуть повыше, на каменных ступенях, спускавшихся к реке, располагался оркестр с солистом. Микрофон далеко разносил его бархатный голос. Но танца не было. Девушки поворачивались то лицом, то спиной к реке, повторяя движения двух крепких лет сорока жрецов, которые плавно размахивали сосудами, откуда рвались языки пламени, и громко читали молитвы на санскрите.
Санскрит многие называют мертвым языком. Но Варанаси, кажется, служит наглядным опровержением этого представления. Во всяком случае, не только ученые проповедники, но и юноши, обучающиеся в религиозных колледжах, могут читать тексты на языке, на котором говорили герои великих произведений древней литературы.
Неподалеку от дамбы, на высоких бетонных ступенях которой разыгрывался красочный спектакль в честь Ганга, располагается храм, посвященный Шиве, самый крупный в городе. Впрочем, здесь не найдешь улочки, на которой на прохожих не взирал бы высеченный в камне бог или божок индуистского пантеона. Но это не значит, что здесь не терпимы к другим верованиям. Сикх может помолиться в своем святилище – гурдваре, христианин – в 200-летней церкви Св. Фомы, а мусульманин – в мечети, построенной в XVII веке императором Аурангзебом из династии Великих Моголов.
Этот фанатичный правитель сначала разрушил индуистский храм, а потом возвел на его месте великолепное сооружение для своих единоверцев. Панораму Ганга лучше всего созерцать утром с его крыши. Внутри мулла читает Коран, а другой – молится на коленях. А в это время индуистка средних лет срывает несколько цветов с дерева во дворике мечети и несет их в свой храм, расположенный метрах в десяти. Прихожане в мечети не обращают на это никакого внимания: в Варанаси разные религии вполне мирно соседствуют друг с другом.
Как говорил мне Кумар, служащий местного правительства, какую-то часть населения составляют приезжие, которые привезли в Варанаси своих усопших близких, чтобы совершить над ними все необходимые обряды. Может быть, женщина с цветами – одна из них?
Поезд, более длинный, чем мост, пересекает Ганг. Большинство паломников, желающих смыть накопленные грехи, приезжают по железной дороге. Тому, кто скончается в святом городе, гарантированы слияние с Атманом-абсолютом и вечный покой. Но не всем так везет. Верующие вместо этого совершают омовение поочередно у пятигатов – ступенчатых дамб, которые служат для совершения ритуалов, а в случае наводнения защищают город.
Идя к реке, паломники пробираются между святых с начертанными на челе вертикальными или горизонтальными полосами – по раскраске знающий человек узнает, к какой секте – послушников Шивы или Вишну или другого божества – принадлежит монах. Чаще всего он сидит неподвижно, сосредоточившись на себе самом. Но некоторые собратья «председательствуют» на молебне, сопровождаемом ударами гонга и возжиганием ладана.
Рикши сигналят, зазывая седоков, подростки на небольшой площадке играют в любимую индийцами игру – крикет, обезьянки ищут в земле крупу, которую вымела метлой на дорогу женщина, прислуживающая жрецу.
А в самой реке старик полощет рот водой, потом произносит несколько слов, наверно, из священных текстов. Рядом с ним три женщины в сари, плотно прилегающих к телам, закрывают носы пальцами и пять раз подряд окунаются. Бабушка бреет макушку грудной девочке, предлагая ее первые волосенки богам. Ребенок заливается плачем.
На дамбу, на которой происходит кремация, туристов не пускают. Мужчины рубят и распиливают стволы и ветки деревьев для погребальных костров. Их работа никогда не останавливается. Ведь все новые и новые усопшие прибывают – кто на крыше такси, кого-то несут на носилках. Демонстрировать горе по ушедшему не принято. Тела мужчин обернуты в белое, молодых женщин – в красное, старых людей – в ткань золотистого цвета. Для полицейских и военных выделено особое место.
Старший сын с бритой головой обходит со всех сторон место будущей кремации и поджигает костер. Так было от века. Но вот в ноябре четыре сестры из Варанаси принесли на погребальный гат тело своего отца. Гарима, одна из сестер, подожгла костер. У покойного остались пять дочерей и вдова. Сыновей, по-видимому, не было. Гарима сказала, что хочет показать пример обществу. Женщины ни в чем не должны подвергаться дискриминации. Традиции рушатся даже в Варанаси.
Дели–Москва
