Чем рисковал Юрий Гагарин

Юрий Гагарин в торгпредстве СССР в Токио, 1962 год. Фото из книги И. Шумейко «Ближний Дальний. Предчувствие судьбы»

27 июня 1995 года во время старта американского космического челнока «Атлантис» операторы Хьюстона сквозь рев и гул услышали: командир экипажа Роберт Гибсон произнес непонятное слово, что-то вроде «аномалии». «Какая-то «аномалия»!» – встревожился Хьюстон. (В 1986-м на взлете погиб челнок «Челленджер».) После благополучного старта Гибсон пояснил: это было русское «поехали». Гагаринское, счастливое...

Юрий Гагарин. Из героев ХХ века, наверное, самый светлый, обнадеживающий человечество... Но искренний восторг перед смелостью Гагарина часто заслоняет другие грани его подвига. Степень риска первого полета была громадна, но... Нельзя ж сказать, что Юрий Алексеевич просто сыграл (и выиграл) в «русскую рулетку», допустим, с четырьмя патронами в барабане револьвера. Или даже – с пятью патронами: вероятность гибели корабля «Восток-1» иногда оценивали близко к 5/7.

Отталкиваясь от этой оценки, я прошу задуматься, сопоставить: гибели кораблей 1К, до Гагарина, и... успешная их работа потом. Все «Востоки» и «Восходы» благополучно вернулись. Характерен полет 15 мая 1960 года первого 1К, беспилотного, разумеется (оговорка необходима с учетом килотонн продукции нынешних «космопопсовиков», запустивших в космос уже целый полк «смертников», «до Гагарина»). Из-за сбоя датчика инфракрасной вертикали вместо тормозного импульса прошел разгонный. Корабль перешел на орбиту с апогеем 690 км и вернулся к Земле (сгорев в атмосфере) лишь 15 октября 1965-го – когда прошла уже целая пятилетка пилотируемой космонавтики! Но Королев, передают, был почти счастлив: все же – первый в истории маневр на орбите!

Ведь тогда практически не было телеметрии, и реальная работа/неработа большинства систем впервые стала известна благодаря наблюдению и управлению ими первым человеком на борту. Вот он, настоящий научный подвиг, прорыв в истории человечества. Строго формулируя, можно сказать, что «108 минут полета Гагарина стали периодом, когда скорость роста (ускорение) научных, технологических знаний человечества была в ХХ веке максимальной».

В полете он и реализовал «телеметрию», докладывая по КВ-и УКВ-каналам, записывая на магнитофон поведение систем корабля. Типичные фрагменты: «Разделение с носителем в 9 час. 18 мин. 07 сек. Включился «Спуск-1». Подвижный индекс ПКРС (прибор контроля режима спуска) движется ко второму положению. Все окошки ПКРС горят... давление единица, влажность 65, температура 20. Давление в ручной системе 155, в первой автоматической 155, во второй 157. В баллоне ТДУ – 320 атмосфер. Чувство невесомости переносится хорошо...»

Самообладание не изменило ему, и когда на борту стало весьма НЕхорошо, пошли нештатные ситуации, в том числе с клапаном дыхания, когда первый космонавт был на грани гибели. Эти его донесения плюс подробнейший отчет на Земле, последующие беседы на Государственной комиссии и обеспечили искомую «обратную связь». Можно сказать: превратили «русскую рулетку» – в нормальную, хотя и все равно опаснейшую отрасль техники.

В книге «Ближний Дальний. Предчувствие судьбы», подкрепляя свои детские впечатления воспоминаниями родителей, я писал, что в Японии 1960-х быть русским, советским было очень приятно во многом благодаря космическим успехам. Буквально через неделю после полета Белки и Стрелки (19 августа 1960 года) все дети Токио ходили в футболках с рисунком ракеты (как дети их рисуют – заостренная труба с двумя иллюминаторами, из которых смотрят фото наших собачек).

Мой отец, Николай Прохорович Шумейко, работая в технической комиссии, имел общественное поручение: во избежание конфликтов, непониманий – помогать советским коллегам покупать разные японские технические новинки. Главным «хитом» были 8-миллиметровые кинокамеры. В 1960 году он подобрал такую сыну Анастаса Микояна, возглавлявшего знаменитую советскую выставку в Токио. В 1962-м ему довелось пройти с Юрием Алексеевичем по нескольким магазинам. Выбранная кинокамера очень «пришлась» Гагарину, на многих мероприятиях, «Огоньках» он запечатлен с нею.

Приезд Юрия Гагарина вызвал запредельный ажиотаж... Только свадьба, рождение ребенка в императорской семье теоретически могли сравниться. Но ничего такого в 1962-м не приключилось, и событием года стал визит Гагарина («Битлз» приедут года через три). Торгпредство СССР развернулось в Токио мощно. Меня тогда касалась, собственно, только одна сфера его деятельности... Детский сад был единственный на все соцстраны. Потому в наших группах были венгры, поляки, немцы. Что-то вроде зоосадовской «площадки молодняка». С одной чешкой, помню, я дружил.

И когда весь мировой дипкорпус правдами-неправдами, знакомствами, «дипломатическими» интригами пробивался в советское торгпредство (пытаясь сфотографироваться с Гагариным) – счастливцы из «социалистического лагеря» страшно гордились: они-то пропуска имели (приводили–забирали детей). Рекорд 1962 года по «набитости здания торгпредства» наверняка не побит и по сей день.

Выбрав комнату, запускали людей сколько возможно, порой до «час-пиковой» концентрации, потом приглашали Гагарина, пережидавшего это время с нами, детьми, в комнате под лестницей. Он входил, становился посередине толпы, пять–семь минут магниевой канонады, и возвращался к нам. С детьми Юрий Алексеевич общался прекрасно, мы и были главными именинниками того визита.

А наверху запускают следующую команду, повторяют маневр. Свидетели помнят мельтешение буйной радости, крики: «Товарищи! Товарищи! Немного назад отступите! И чуть правее, товарищи!» Что характерно, британцы, французы, американцы на «товарищей» в тот день реагировали правильно: послушно подавались назад, раздвигались вправо-влево. Сохранились фотографии того сумбура: сейчас с большим трудом можно отличить «товарища» просто – от «господина товарища»...

Из взрослых свидетельств подключу воспоминания врача Зинаиды Косенко: «12 апреля в городе Фукуока к нам, еще ничего не знавшим, подошел человек и поклонился: «От души поздравляю – сейчас получено известие, советский человек поднялся в космос!» Под камфарными деревьями бегал пятилетний мальчик, мать сидела на скамейке. Подарила мальчику матрешку. Мать поднялась, поклонилась: «Примите наше восхищение Гагариным». Шахтер: «Как только услышали по радио, сложили свои гроши и выпили пива»... Продавец газет в Кобе радостно крикнул по-русски: «Я ел кашу в Комсомольске-на-Амуре!» Очень часто мы слышали: «Советские люди – новые люди».

Как раз в 1962-м Япония выдала 20% годового роста ВВП, рекорд до сих пор не побитый ни одним «азиатским тигром». Нация была на подъеме, интерес к науке и технике огромный, что и делает характерной, важной – японскую подсветку гагаринского триумфа.