Русская сумасшедшинка / Стиль жизни / Независимая газета

история, бактериология, николай ашешов Варвара и Николай Ашешовы. Николай Петрович – первый редактор Горького, его друг, а потом и враг. Фото из архива автора

Anna Asheshov выглядела скромной и немного смущенной. Худая англичанка, однажды нагрянувшая в наш дом. Новоиспеченная родственница из Сомерсетшира. Мы и не подозревали, что у нас есть такая родня. Ее дед, известный газетчик, учил Горького писать заметки. Отец, бактериолог с мировым именем, был одним из первых разработчиков бактериофага. Брат, журналист в горячих точках, открыл приток Амазонки, а теперь известный в Перу бизнесмен. Сама же она, чемпионка Олимпийских игр по горным лыжам в 1964 году, однажды даже стала золотодобытчицей.
Николай Петрович Ашешов был первым редактором Максима Горького. Они встретились в «Самарской газете», куда будущий классик устроился по протекции Короленко. Тогда, в 1895 году, Горький был лишь начинающим, малоизвестным литератором и чувствовал себя в этой роли неуютно. А Ашешов – опытным газетчиком, высланным из Москвы за политическую неблагонадежность. «Скажите, что вы думаете о том, как я трактую факт? – спрашивал Алексей Максимович у Короленко. – Ашешов говорит – нужно писать живее. Я стараюсь. Но, очевидно, это не моя специальность, и мне кажется, что порой я впадаю в пошло-зубоскальский тон. Сдерживаюсь. Выходит – тускло».
Вскоре Ашешов переехал в Нижний, а редакторствовать в Самаре остался Горький, и оба недавних приятеля сделались врагами на всю жизнь. По недосмотру Алексея Максимовича в «Самарской газете» вышла антисемитская заметка, Николай Петрович ему этого не простил, и Горький начал опасаться, что «дурак Ашешов» может теперь наговорить о нем «всяких гнусностей». Сам «дурак» тоже не оставался в долгу: да, мол, Горький мужик, но «мужик в шелковой косоворотке».
Умер Ашешов от туберкулеза уже в советском Петрограде. После революции он основал оппозиционный журнал «Новая Россия», отстаивавший гражданские свободы. «Цензурные времена вернулись – все повторяется, и бороться нужно, – как я боролся всю жизнь и в печати, и за печать», – писал он сыну Игорю в своем последнем письме. Письме, которое тот никогда не прочитает.
Игорь, или Ишка (так называли отца Анны его друзья), был врачом. Когда началась Гражданская война, он волею судеб оказался на белогвардейском юге – в хирургическом госпитале Красного Креста. Гораздо больше, нежели выбор между красными и белыми, Ишку беспокоил разгулявшийся повсюду сыпной тиф. Работая в Новороссийске, Ашешов начал одним из первых проводить вакцинацию против этой инфекции и таким образом предотвратил эпидемию.

Игорь Ашешов – знаменитый на весь мир бактериолог.

Методика была совершенно не освоена, и для определения лечебной дозы вакцины Игорь экспериментировал на себе – вводил себе кровь зараженного больного. И сам переболел тяжелой сыпнотифозной лихорадкой. В это-то время большевики и вошли в Новороссийск. Вместе с другими пациентами госпиталя Игорь оказался эвакуирован британской военной миссией в Салоники. И стал в результате эмигрантом – по болезни. Сначала работал в Дубровнике над созданием бактериофага. Потом боролся с холерой в Индии. Затем – бактериологические институты в Лондоне, Канаде, США… Один из ведущих мировых бактериологов, он даже удостоился упоминания в советских учебниках микробиологии – это с его-то белогвардейско-эмигрантской биографией.
Ехал, например, Ишка с девушкой в Париж и просиживал там все дни в кафе с друзьями, в частности, с Николаем Булгаковым, тоже открывателем бактериофагов и братом писателя. «Целый месяц в кафе с этими «сумасшедшими русскими»!» – жаловалась Ишкина подруга. А утром в нью-йоркской квартире доктора Ашешова можно было легко застать теплую компанию друзей за распитием «ледяной прозрачной жидкости». Бутыль, по рассказам очевидцев, была большая и запотевшая.
Ученый-естествоиспытатель, он тем не менее был по-русски суеверен, вводя этим в еще большее недоумение своих коллег-ученых. Постоянно носил в кармане разные амулеты – заячьи лапки, медные браслеты, мускатные орехи, камешки странной формы. И всегда удивлялся, зачем английские леди так жаждут купить себе норковые шубы. Русские дамы, говорил он, признавали норку только в качестве подкладки. Наружу, мол, они предпочитали носить соболя.
Умер Ишка в английском госпитале. Никто из близких и персонала не понимал его в последние дни – перед смертью Ашешов говорил только по-русски.

Анна Ашешова написала воспоминания о поисках драгоценного металла вдоль Амазонки.

Его дочь Анна нежданно-негаданно явилась к нам домой в 1999 году. Она с Мишелем, своим мужем-бельгийцем, путешествовала по Волге. И в Нижнем Новгороде решила отыскать русскую родню. Так мы оказались за одним столом в нашей квартире. Анна по-детски радовалась каждой мелочи: кусочку Волги, виднеющемуся в окне, русской водке и русской же ухе, куче только что обретенных родственников и нескольким старинным фотографиям Анниных предков, как оказалось, бережно хранимых в наших старых альбомах.
Она немного понимает по-русски. Мечтала когда-нибудь, очутившись в России, случайно встретить на книжных развалах старую, дореволюционную еще книгу с именем «Николай Ашешов» на титульном листе и прочитать ее без чьей-либо помощи. Но в России не оказалось таких развалов. Ее сестра Кэти еще больше преуспела в русском и даже преподавала рисование в российской школе на Дальнем Востоке. А их старший брат Николас (Николай Игоревич) Ашешов и без знания языка, – еще тот «сумасшедший русский». Предпринял экспедицию по Амазонке, исследовал один из ее верхних притоков – Янокочу и заявил на весь мир, что это и есть настоящий исток великой реки, поскольку он наиболее полноводен. (Мир, правда, оказался не готов к столь радикальному повороту рек и предпочел оставить Амазонке ее старый исток – Мараньон.) Бывший военный корреспондент, сейчас он бизнесмен в Перу, владеет железной дорогой, ведущей к Мачу Пикчу, древней столице инков в Андах.
Ну, а Анна в 70-е годы организовала собственную экспедицию вдоль Амазонки в поисках золота. Результатом стала ее книга The Gold In The River: A Journey In The Jungles Of Peru («Золото на реке. Поездка в джунгли Перу»), изданная в Лондоне. И еще она по-русски гостеприимна. Ее дом всегда встречал гостей полной чашей. Будь это родные из Австралии или из Перу. Ну, а теперь и из России.

Нижний Новгород