С миру по рюмке

Вот они – наши рюмки. Рядом солонка и перечница. Нам она тоже нравится.
Фото Айгуль Юсуповой

Весь год мы делали «НГ-EL» не поднимая голов. Яростно рецензировали книжки, безжалостно чиркали и сокращали чужие рецензии, попеременно запирались в редакционной «пыточной», чтобы жарко и тесно подискутировать по актуальнейшим вопросам литпроцесса. Иногда в споре о какой-нибудь книжке или персоне мы принимались пинаться и драться до синяков, но быстро остывали, примирялись и сладко плакали на плечах друг у друга.

А еще мы ездили по разным городам и странам. То на книжные ярмарки, то на поэтические фестивали, то на чтения и презентации. И всякий раз привозили с собой по рюмке. Только вы не подумайте, что мы эти рюмки использовали функционально. Что мы из них пили или еще чего похуже. Нет!

Рюмки напоминали нам о прожитом. Мучаясь и страдая от нехватки мыслей или слов, мы то и дело хватались за одну из них, чтобы унять волнение и успокоить нервы. Рюмки-то непростые. Географические. С рисунками и названиями мест, достопримечательностей. У каждого сотрудника «НГ-EL» в конце концов появились свои фавориты.

Любимая рюмка Евгения Лесина – корейская. Два с лишним года назад я купила ее в Сеуле, на блошином рынке, вместе с пятью похожими, куда-то затем растерявшимися «сестрами». На белом керамическом тулове нарисованы непонятные нам иероглифы, и влюбленная пара в слегка задранной старинной одежде предается эротическим забавам. Почти как на древнекитайских вазах. Лесин уверяет, что созерцание этого амурного сюжета поднимает ему дух и творческую потенцию. Что не может нас не радовать.

Любимая рюмка Андрея Щербака-Жукова – финская. Длинная такая, с флагом и лосем. Ноги и рога у лося нарисованные, а морда и задняя часть настоящие, выпуклые. Если бы мы действительно что-то из нее выпивали, то по лосю легко было бы измерять количество жидкости. Щербак купил ее в Хельсинки. «Я, – говорит, – люблю животных. Во Франкфурте я нашел зайца, настоящего, в Польше – олениху, тоже живую, причем среди коров, а в Финляндии нашел рюмку с лосем». Вот он теперь эту рюмку и любит. Вторая щербаковская любимая рюмка – из Кракова. Она сделана в виде пивного бокальчика и украшена зубрами. Куда ж без животных…

Ольга Рычкова предпочитает испанскую рюмку – желтую с синим ободочком, пылающим солнцем и черным быком на фоне красных полос. Эту рюмку привезла Елена Варзина, которая работает в секретариате «НГ». Она ездила в Кампоамор, где тренируется ЦСКА. А там вдруг – рюмка с быком, символ корриды. На корриду Елена, правда, так и не попала. Не сезон.

А у Елены Семеновой любимая рюмка – римская. Их вообще-то две. Первая – из непрозрачного стекла с контурами римских достопримечательностей: Колизеем, собором Святого Петра, фонтаном Треви, площадью Испании и круглой маской Тритона под названием «Уста истины». А про вторую рассказывала нам сама Елена Семенова: «Рим – город ослепительно солнечных руин, однако он не кажется неприступным, окаменелым, выпускающим из сквозных сот Колизея зловещих имперских призраков. Уже через день привыкаешь, что на перекрестки гроздьями выскакивают мотоциклы, на которых дебелые матроны и юные матери с чадами. Привыкаешь к тому, что посреди раскаленного полдня можно встретить франта в элегантном костюме с галстуком, небрежно насвистывающего песенку. На вилле Боргезе цветут дивные магнолии, на пруду чинно катаются на лодках, а у берега громоздятся друг на друга черепахи – и охи, и ахи! Город мрамора и фонтанов с голубой водой: в нем ощущение просторной, отвязной молодости, в которой можно надеть розовый парик, бирюзовые гольфы, дискотечную, возмутительно синтетическую футболку и, сидя на ступенях, потягивать сухое розовое вино, – а уезжая, взять на память легкомысленную рюмку с сердцами и блескучими надписями I love Roma.

Это правда. Рюмочка – весьма гламурная.

Сеул. Вот отсюда пришел эротический экземпляр. Фото автора

Ну а я всегда утешаюсь всеми экземплярами подряд. И каждый раз вспоминаю: вот эту я привезла из Парижа, на боках у нее приветливые кошачьи морды, маленькие кренящиеся Эйфелевы башни и красные словечки, в смысл которых я никогда не вдумывалась. Кажется, это «Мяу, мяу», а может, и что-то еще. Вон та, обклеенная по кругу черной бумажкой с белыми надписями, прилетела со мной из Нью-Йорка. Шрифт надписей варьируется от жирного до еле видного курсива, и означают они улицы, авеню, острова и площади Большого Яблока. Побывала я далеко не на всех. Другая – с ревущим медведем и короной – из хмурого январского Берлина. Рюмка с мечетью Кул-Шариф и памятником Мусе Джалилю прибыла с Щербаком из Казани, другая – с золотым ободком и радужной открыточной наклейкой – из Франкфурта-на-Майне, где он участвовал в книжной выставке. А вот еще две рюмки Елены Варзиной: одна из Черногории, с подробной картой этой страны, а вторая – тоже испанская, из Барселоны, с быком. Елене, видно, очень хочется на корриду.

Есть в нашей коллекции еще одна рюмка – из Чехии. Происхождения ее никто не помнит. Лесин говорит, что рюмка эта существовала всегда и стала, скажем так, отправным сосудом. Как бы то ни было, начало положено, и количество рюмок (а их сейчас ровно 14), судя по всему, будет расти. Дай Зевс.

Теперь наступил канун Нового, 2013 года. И в головы наши закралась крамольная мысль. А не наполнить ли эти рюмочки в честь наступающего праздника? Не чокнуться ли за здоровье наших любимых читателей? Пока не решаемся. Думаем.