Вадим Черновецкий
Страна контрастов: ультраортодоксальные иудеи и ультрасовременные автомобили.
Фото Reuters
Израиль – одно из самых мифологизированных государств на свете. Распространено мнение, что Израиль – это зона непрерывных боев. Что все люди там проводят жизнь в бесконечных войнах, а на остальное у них не остается ни времени, ни сил. Считается также, что Израиль – страна постоянной невыносимой жары. И что главный источник пресной воды там – широкая и мощная река Иордан. И что чуть ли не все там говорят по-русски. Скажу сразу: все это не так.
Израиль поразил меня полным спокойствием и налаженностью своей повседневной жизни. За все время пребывания там я не встретил ни одного человека, который бы нервно подергивался, ежился в страхе и постоянно твердил что-то о террористах, которые непременно его убьют. Все люди, которых я видел, умиротворенно занимались своими делами, как в нормальной европейской стране. С другой стороны, все солдаты, с которыми я там общался, признавались, что теряли товарищей в боях. Так что на границах страны действительно идет вялотекущая война. Раз в несколько лет она выплескивается в крупномасштабные противостояния. Но в остальное время Израиль, кроме городков, сопредельных с Газой, живет довольно благополучно.
Недалеко от моего дома в Москве стоит монастырь XIV века. Он считается здесь жутко древним и пафосным. Каждый его камешек охраняется законом. В Израиле, посетив раскопки, вы можете бесплатно забрать осколки глиняной посуды времен Христа в любых количествах. Кусочки посуды двухтысячелетней давности считаются там современной попсой, которую можно раздаривать направо и налево.
Есть мнение, что в Израиле евреи – выходцы из арабских стран (мизрахи) и евреи из Европы (ашкенази) друг друга недолюбливают. Как бы то ни было, оба солдата, которые охраняли нашу группу, были потомками именно смешанных браков. Так что и это, похоже, во многом миф.
По-русски в Израиле говорит каждый пятый еврей и каждый шестой-седьмой житель. Это, конечно, немало, но по моему опыту не настолько много, чтобы легко обходиться одним русским языком в любой ситуации в любом месте. Как правило, я общался с израильтянами по-английски.
Фраза «А не зайти ли нам ко мне на чашечку кофе?» однозначно воспринимается всеми израильтянами как предложение переспать. Собственно говоря, таковым оно и является. Это нечто вроде пароля, действующего по всей стране. Светские израильтяне настолько продвинуты, что вполне спокойно реагируют на такое предложение, даже если оно звучит в день знакомства. Они могут согласиться или отказаться, но не будут истерить.
Религиозные же израильтяне весьма забавны. Так, один мой товарищ из группы, Павел, на четыре дня остался в Израиле у своих родственников. Вечером в пятницу, после наступления шаббата, кто-то из них, поворачиваясь, случайно задел выключатель и погасил свет. Зажечь его обратно он уже не мог. Ведь это стало бы нарушением шаббата. Павла это ввергло в культурный шок.
– Так повернись обратно и задень выключатель так, чтобы он включился! – отчаянно призвал он своего религиозного родственничка.
– Не могу Господа обманывать, – благочестиво ответил тот.
До вечера следующего дня они сидели без света.
Впрочем, есть в Израиле место, где иной российский турист найдет для себя нечто глубоко родное. Это Петах-Тиква. Все тот же Павел рассказывал, что, оказавшись там как-то вечером, он ни разу не услышал там разговоров на иврите и не встретил ни одного религиозного человека. Даже большинство вывесок было на русском. Ну и, конечно, все было какое-то раздолбанное. На площади – акустика, из которой орет металл, рядом – рокеры и другие неформалы.
В магазин заходят панки, все они в пирсинге, с ирокезами и в крови. И говорят:
– Дайте «Жигулевское»!
Продавец их спрашивает:
– Чё вы в крови?
– Да опять вот гопы пришли, ща мы их всех порежем.
Таковы будни одного из первых сионистских поселений Врата Надежды.
Израиль, конечно, южная страна. Но жарко или относительно тепло там не двенадцать, а скорее девять месяцев в году. Зимой же погода там стоит весьма переменчивая. Один день может быть 25 градусов тепла в тени, да при ясном небе. Но уже на следующий похолодает до 15, а то и до 10 градусов, будет пасмурно, дождливо и ветрено. Вообще израильская зима славится своими холодными сильными ветрами. Утром, вечером и особенно ночью они создают ощущение такого холода, что приходится надевать и шапку, и шарф, и перчатки, и шерстяной свитер, и зимнюю куртку… Вы не поверите, но иногда мне приходилось одеваться там теплее, чем в Москве большую часть зимы 2006/07 года.
Что касается знаменитой реки Иордан, то по размаху это не только не Волга, но и не Ока и даже не Москва-река. По размеру ее можно сравнить разве что с Яузой. Хотя и это сравнение может оказаться в пользу последней. Понятно, что столь мелкая и узкая речка не может служить главным источником пресной воды для восьмимиллионного государства. Основные запасы влаги хранит озеро Кинерет, оно же Тивериадское озеро, оно же Галилейское море. Да-да, то самое! Впрочем, в последние годы из-за долгих засух и его хватать перестало. Поэтому Израиль все активнее переходит на опреснение воды Средиземного и Красного морей. Думаю, за этой технологией – будущее для всех сухих стран, имеющих выход к морю.
Любопытно, что израильские косметические фирмы, боясь отпугнуть покупателей столь «готичным» и декадентским названием, как Мертвое море, называют его «целебным морем». Так, на кусках мыла, которые я там купил, крупно написано: Sea of Spa. И гораздо мельче и ниже: Dead Sea.
Характер крупнейших израильских городов передает известная тамошняя поговорка: «Пока Иерусалим молится, Тель-Авив развлекается, а Хайфа работает». Всеобщий призыв в армию и одновременно гуманность израильских военных емко описывает другая пословица: «В Израиле каждый человек – солдат, но каждый солдат – человек».
Игорь Губерман в свое время сказал: «Еврей в России – больше, чем еврей». Что он имел в виду? Очевидно, некую мифологизированность советского и российского еврея. Отрицательный стереотип гласит, что евреи постоянно всех обманывают, пьют кровь христианских младенцев, паразитируют на других народах, стремятся к мировому господству, а то и уже его тихонько достигли, и прочий подобный бред.
Положительный стереотип приписывает евреям практически поголовную гениальность. В музыке, литературе, науке, журналистике, шахматах, политике, предпринимательстве, медицине, адвокатуре и еще целом ряде областей. В любом случае еврей в народном сознании – не просто человек определенной национальности, одной из великого множества, а некий сверхчеловек, положительный или отрицательный.
В Израиле же все неоднозначно. С одной стороны, религиозную и этническую сохранность еврейского народа обеспечивает именно Израиль. Там население устойчиво растет, а вот за пределами Израиля евреи вступают в смешанные браки и стремительно ассимилируются.
С другой стороны, перефразируя Губермана, можно воскликнуть: «Еврей в Израиле – меньше, чем еврей!» То есть меньше, чем тот сверхчеловек, которым рисовало его советское сознание и рисует российское. Еврей в Израиле – необязательно великий писатель или журналист, адвокат или режиссер, предприниматель или политик, врач или музыкант. Еврей в Израиле запросто может быть… рабочим, водителем, фермером, официантом, уборщиком или грузчиком. Считается – справедливо или не очень, – что за пределами Израиля такая ситуация просто немыслима.
Основатели Государства Израиль мечтали в свое время именно об этом. Чтобы Израиль стал страной среди стран, а евреи – народом среди народов. То есть просто одним из многих. Не избранным. Ведь за две тысячи лет от своей избранности он изрядно утомился. Что же, эта мечта сбылась.
Многие евреи говорят, что они уехали в Израиль для того, чтобы стать евреями. То есть – чтобы не чувствовать постоянную необходимость скрывать от кого-то свою национальность, хитрить, изворачиваться.
В действительности же именно эта необходимость выживать в сложных условиях и сделала евреев такими, какими мы их знаем. Почему они так фантастически преуспели, скажем, в предпринимательстве? Потому что с 800 года христиане в течение веков, если не тысячи лет, разрешали европейским евреям заниматься только торговлей и финансами. Делами, которые сами христиане тогда презирали, а теперь весь мир считает основой современной экономики.
Благодаря постоянному, почти двухтысячелетнему давлению извне у евреев шел жесткий естественный отбор. А благодаря ему, в свою очередь, евреи (составляющие всего 0,2% всемирного населения), как только им дали равные с христианами права, получили 14% Нобелевских премий в первой половине XX столетия, 29% – во второй половине. А на сегодняшний день – 32%, то есть фактически треть. И почти все они – евреи галута, то есть изгнания, диаспоры.
Между тем в первый же день пребывания в Израиле перестаешь думать о том, что 76% людей вокруг тебя, включая и солдат, и водителей автобусов, – евреи. Ты начинаешь видеть в них обычных людей, каких миллиарды во всем мире.
Впервые за две тысячи лет оказавшись в большинстве, еврей в Израиле перестает быть мифическим гигантом. Он становится просто нормальным человеком.
