Жизнь и сцена

История театра началась еще в XIX веке, само здание оперы открыли в 1912 году.
Фото с сайта театра

1732-й – в Лондоне, 1776-й – в Москве, 1778-й – в Милане, 1792-й – в Венеции, 1869-й – в Вене, 1875-й – в Париже, Санкт-Петербурге, Киеве, Одессе, Мюнхене, Мадриде, Брюсселе, Берлине… Наконец, 1912-й – в Екатеринбурге открылся театр оперы и балета. Сто лет – много или мало? В зависимости от того, чем их наполнить, скажете вы – и будете правы. За целый век Екатеринбургский театр прошел путь от небольшой провинциальной труппы до коллектива федерального подчинения (в этой компании также – Большой, Мариинский и Новосибирский театры).

На самом деле история этого театра началась еще в XIX веке – в город часто приезжали столичные оперные антрепризы, а потом любители жанра создали свой музыкальный кружок, который вскоре по уровню готов был соперничать с профессиональными труппами. Здесь не боялись ориентироваться на Москву и Петербург: прошли там премьеры «Царя и плотника» Лотцингера, через год, в 1909-м, готов спектакль в Екатеринбурге (кстати, после этого оперу ставили только Михайловский театр и – совсем недавно – Театр Бориса Покровского). В общем, успех артистов у горожан подвиг местные власти на строительство. Екатеринбургские чиновники на торжественном банкете подтвердили, что деньги были потрачены немыслимые (специально подняли архивные документы!), результат превзошел ожидания – в 1912 году в городе появилось элегантное, нарядное здание оперного театра.

Первым спектаклем, который давали на новой сцене, была «Жизнь за царя» Глинки, с итальянским дирижером и отечественным режиссером – Александром Яковлевичем Альтшуллером. Через пару лет начала работу балетная труппа – и началась полноценная жизнь. Насыщенная и интересная: порой за сезон здесь умудрялись поставить больше спектаклей, или, точнее, премьер, чем в наши дни. А творческие силы? Екатеринбургский театр стали называть школой кадров – певцы, режиссеры, дирижеры, проработав здесь несколько сезонов, получали приглашение… в Большой театр, ну, или как минимум в Москву. Здесь началась карьера Сергея Лемешева, Ивана Козловского, режисеров Владимира Лосского и Леонида Баратова – это в первой половине века. А во второй – Ирина Архипова, Борис Штоколов, Юрий Гуляев… Кирилл Тихонов – «папа» «Геликон-оперы», Евгений Колобов – легендарный основатель московской «Новой оперы», Александр Титель – худрук музыкального театра имени Cтаниславского и Немировича-Данченко.

Иван Козловский писал в своей книге воспоминаний: «Сезоны 1924 и 1925 годов. Их мне не забыть. Никак не забыть! Они были, можно сказать, отправными этапами в моей дальнейшей сценической биографии. Именно здесь я получил настоящую зарядку как артист и оперный певец. И я всегда говорю, что Свердловский оперный театр имени Луначарского помог мне определиться, найти све настоящее место в искусстве. А это совсем не так просто. Это сложный, а иногда и мучительный творческий процесс». А вот Александр Титель в одном из интервью: «Суровость климата, почти вечный снег. Непритязательность – тогдашняя – этого города. Пустые нередко улицы, потому что все работают. Простые, открытые люди, на которых можно положиться. Труппа, которую я нежно возлюбил. При 30–40-градусных морозах в нашем уютном театре было всегда тепло. И по-человечески тоже. Сложилась удивительная творческая атмосфера. Работалось легко. Когда я приехал, сам театр и окружающие здания были какие-то угрюмо-зеленые. Но потом случилась реконструкция, театр покрыли белой мраморной крошкой, и он стал непередаваемо красив. Особенно зимой, когда сливался с белоснежным окружением и в нем горели только окна, это был абсолютно феллиниевский «И корабль плывет». Мы отсюда не вылезали по 12 часов в сутки. И так – 11 лет». А вот воспоминания одной из зрительниц: «Когда мы только поступили в университет, начали учиться, первым делом мы пошли в оперу. Впечатления мне трудно передать словами, настолько увлекал меня этот фантастический, сказочный мир. Конечно, мы ходили и в драму, и в музкомедию, но оперный театр всегда был на первом месте; потом мы начали водить сюда дочерей. Стипендия была небольшая, и, конечно, мы могли себе позволить только самый верхний ярус. Но если вдруг удавалось достать билет на этаж ниже – это был уже шик. Когда мы закончили учебу и уже начали работать, муж сказал: «Теперь мы идем в партер!» Цитата эта не дословная – но суть, думаю, передана верно. А зовут эту зрительницу Наина Иосифовна Ельцина.

Екатеринбургский театр называют школой кадров – певцы, артисты, режиссеры отсюда нередко получают приглашение в Большой. Фото пресс-службы Екатеринбургского театра

Еще за екатеринбургским театром закрепилась слава экспериментатора: здесь не боялись новых (или хорошо забытых) названий. Именно здесь началась слава композитора Владимира Кобекина, чьими сочинениями в афише гордятся и столичные театры. В 1987-м за сценическое рождение оперы Владимира Кобекина «Пророк» театр был удостоен Государственной премии, это была уже вторая награда высшего порядка – первую театр получил еще в 1946 году за постановку «Отелло» Верди.

А сейчас? Говорит Андрей Шишкин, директор театра: «В день премьеры «Бориса Годунова» (этим спектаклем в постановке Александра Тителя открылся юбилейный, 100-й сезон. – «НГ») здесь уже работают прилетевшие из Лондона режиссер и художник «Летучего голландца», который выйдет в сентябре 2013 года. При этом висит приказ о премьере

16 мая «Отелло», и приезжает художник балетной премьеры

1 марта. Мы знаем, что с нами будет через год: параллельно идет работа над тремя-четырьмя спектаклями». Жизнь кипит? Еще как. Торжественный концерт к 100-летию показал, что труппа в прекрасном состоянии, им под силу и итальянцы, и французы, и даже джаз. К старейшинам сцены присоединяются молодые, кстати, уже лауреаты конкурсов, с оркестром работают именитые маэстро. Вот еще из Козловского: «В 20-е годы там царила блистательная эпоха. Эпоха влюбленности в искусство как актеров, так и зрителей, эпоха высокого мастерства артистов, дирижеров, режиссеров…» Пожелаем, чтобы эта эпоха царила в Екатеринбургском театре всегда.