"Неохота вставать. Никогда не хотелось"

Торопимся, спешим, и даже не замечаем, как быстротечна жизнь.
Фото Reuters

Перевод стрелок был ритуалом годового цикла. Весной – пробуждения. Осенью – перехода в зимнюю спячку.

В ту спячку, уйти в которую мы не имеем права. Мы вынуждены просыпаться каждое утро по будильнику или даже раньше. Продирать глаза, встряхивать мозг, с тоской глядя на темное еще пока окно. Что-то глотать почти на ходу и куда-то ехать. Делать все, как обычно, круглогодично, стараясь не замечать, что световой день съеживается с каждым днем, природа замирает и погружается в мир мертвых.

Раньше каждый уважающий себя народ имел ритуал, символизирующий такой переход. Греки провожали богиню Земли Деметру в подземное царство, в гости к ее зятю Аиду и дочке Персефоне. У кельтов 2 ноября был специальный праздник Самайн, когда, верили они, открывались двери в холмы мертвых и оттуда выходили создания потустороннего мира. Древние исландцы на исходе осени приносили жертвы эльфам. На 2 ноября и до сих пор приходится любимый туристами День мертвых в Мексике, унаследованный от майя и ацтеков. А на Руси на рубеже октября-ноября отмечались Большие Осенины и Дмитриева суббота, прощальное поминовение мертвых перед зимой. До сих пор сохранилась поговорка о «покойничках», которые «ведут на Русь» Дмитриев день. По поверьям, ведьмы в этот день сбрасывали с неба луну и доили ее как корову.

Это была дань мудрости циклов, поклонение вечному кругообороту жизни. Но сейчас в нашей стране из переходных осенних ритуалов остался разве только Хэллоуин, который воспринимается чаще как заимствованное чужое безобразие. Да День народного единства – тоже некий символ единения живых и мертвых, Путина с Медведевым и Минина с Пожарским, а может быть, и всех нас, бренных, и наших ополячившихся против неприятеля предков.

Гораздо понятнее был перевод часов на зимнее время. Не просто как возможность поспать на халяву лишний часок, а как обряд, как символ ухода во тьму, в сон земли – то есть в зиму.

Это больше, чем просто перевод стрелок. Не случайно он вызывает такой ажиотаж у разных народов и профессий. О полезности этой процедуры ведутся ожесточенные дискуссии, причем не только в России, но и в разных странах: и где время переводится, и где нет. Споры медиков, политиков, метеорологов, биологов, энергетиков, фермеров, финансистов, экономистов, просто граждан. Причем разными экспертами озвучиваются данные совершенно противоположные. Например, до отмены зимнего времени российские медики заявляли, что люди страдают от перевода часов, поскольку от этого сбиваются их биоритмы. Однако после того как Дмитрий Медведев в прошлом году упразднил эту процедуру, медики стали заявлять, что люди опять чаще болеют, потому что им приходится затемно начинать работу, и они становятся более чувствительными к сокращению светового дня. В общем, хорошо там, где нас нет, а счастливые часов не наблюдают.

Судя по осеннему исследованию ВЦИОМа, вопрос времени способен вызвать раскол среди россиян. Примерно треть опрошенных хочет жить по летнему времени, столько же – по зимнему, и чуть меньшая часть желает переводить часы туда-сюда. Причем эта тема вызывает неподдельное горячее людское беспокойство. Прошлой зимой во время прямой линии Владимира Путина жительница Уфы Карина Яхинатак прямо пожаловалась: «Меня очень беспокоит вопрос об отмене перехода к зимнему времени». И Путин признался, что, на его удивление, при подготовке к прямой линии оказалось очень много вопросов именно по этой проблеме.

В Украине отмена перевода стрелок вызвала еще большее общественное недовольство – в западной части страны, и решение срочно отменили. Новое времяисчисление там не продержалось и месяца.

Актуальность этой темы в политике, впрочем, имеет особый резон. Тот, кто может принимать решения о переводе стрелок, отменять их или просто заявлять о намерении что-нибудь сделать с часами, уже по умолчанию становится повелителем времени.

Актуальность темы времени в политике очевидна. Фото ИТАР-ТАСС

…Как будто время вообще можно переставить. Как будто мы над ним хоть как-то властны. Его вечно не хватает, хотя так часто оно тянется слишком долго. «Для измерения времени созданы календари и часы, но от них мало толку, потому что каждый знает, что один час может показаться вечностью и вместе с тем промелькнуть как мгновение – смотря по тому, что за этот час пережито», – написал немецкий сказочник Михаэль Энде. О времени у него есть отдельная сказка – «Момо». В ней город жил своей размеренной жизнью, пока там не появились Серые господа. Они ходили во всем сером и воровали у людей время. Делали это хитрым способом – призывая постоянно это время экономить. Люди стали больше зарабатывать, хотя чувствовали себя от этого только несчастнее. «Но более всего боялись они тишины. В тишине их охватывал страх, они начинали догадываться, что на самом деле происходит с их жизнью. И они принимались шуметь – только бы не наступила тишина».

Есть известный анекдот о физике Резерфорде, который поздно вечером застал своего ученика в лаборатории. «Что вы делаете здесь так поздно?» – спросил он. «Работаю». – «А что делали днем?» – «Работал». – «Позвольте, когда же вы думаете?» – раздраженно спросил Резерфорд.

Не обязательно нужен декрет правительства, чтобы разрешить себе на час дольше поспать. На час дольше побыть. Не делать. Помечтать. Помолчать. Остановиться. Догадаться, что на самом деле происходит с твоей жизнью. Может быть, даже похандрить (самое сейчас для этого время). Поваляться в кровати. Хотя бы час. Час, который можно не включать в расписание. Мы ведь по будильнику с первых ногтей, с яслей…

И так без продыха до сих пор с легкими перерывами на каникулы и отпуск. Как у Бродского:

Темно-синее утро в заиндевевшей раме

напоминает улицу с горящими фонарями,

ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,

толчею в раздевалке в восточном конце Европы.

Там звучит «ганнибал» из худого мешка

на стуле,

сильно пахнут под мышками брусья

на физкультуре;

что до черной доски, от которой мороз по коже,

так и осталась черной. И сзади тоже.

Дребезжащий звонок серебристый иней

преобразил в кристалл. Насчет параллельных

линий

все оказалось правдой и в кость оделось;

неохота вставать. Никогда не хотелось».

Моя бабушка, когда вышла на пенсию, продолжала ставить будильник на полседьмого. (Такой механический, издевательски резко звенящий будильник.) Он взрывался каждое утро, она просыпалась, нажимала на кнопку, радостно осознавая, что ей больше не надо никуда торопиться. И продолжала спать. Или просто лежать. В светлом уме она дожила до 96 лет.

«Ведь время – это жизнь, – говорится в той же сказке «Момо». – А жизнь обитает в сердце».

Нижний Новгород