Черный кофе с гастарбайтером

Поговорить по душам всегда можно. При этом о каждом узнаешь много интересного.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)

Один оказался Васей, другой – Богданом. Они пришли чинить мою веранду.

– А где же бригадир Витя? – поинтересовался я человеком, который еще в Интернете очаровал меня размахом души: «Работаем без аванса».

– Витя не бригадир, а ваш московский прораб. Точнее, продюсер. У него таких, как мы, знаете сколько. Но если что – он подъедет.

Вопрос «Так вы гастарбайтеры?» их не огорчил.

– Мы же не таджики! – выдвинулся вперед Богдан, и я вспомнил гордую фразу Вити: «Вам я пришлю двоих из Прикарпатья».

Тут решил презентовать себя Вася:

– Я, между прочим, шесть лет подряд в Португалии пахал. А если не подряд, то все девять.

– Ну, и как там?

– У «португалов»? Цыгане они все, вот что я вам скажу.

– То есть?

– Никто не работает. Живут, да и все.

– Как это?

– Берут кредиты. Это же они с греками кризис учудили. У «португалов» можно даже авторучку через кредит провести.

– Вы проводили?

– Да я ж там большую часть нелегально был. А когда документы выправил, сказали, что это ничего не дает.

– Нелегально – тяжело?

– Главное – не попадаться. Поймают – сразу в накопитель возле аэропорта. Туда всех свозят. Суток пять там просидишь, потом откроется дверь и всех попросят на выход. Это значит, набрали дозу, человек двести. Из накопителя сразу в самолет. А дальше все как в кино: «Господа пассажиры, вас приветствует киевский аэропорт «Борисполь».

– И много там, в Португалии, ваших нелегалов?

– Кто считал? Они ж сами в накопитель не приходят. Легальных украинцев тысяч тридцать работает. А я вот у вас, в России вроде легальный. Но зачем я должен каждые три месяца пересекать границу, чтоб потом снова вернуться, и тогда мне визу продлят?

– Это все потому, что разделились, – вступает Богдан. – Остался бы у власти Горбачев, жили бы как славянские люди. И не было бы никаких гастарбайтеров. Каждый бы в своей республике сидел при деле. А сейчас все куда-то понаехали. У вас, я смотрю, с азиатами полный беспредел. А таджики, те вообще…

– Да вы, Богдан, националист? – осторожно спрашиваю я. – Для Западной Украины это, говорят, обычное дело?

– А мне что русский, что хохол, что таджик – все одно. – Василий блаженно щурится на солнце. – Охоту люблю, рыбалку. Ну, и выпить по-человечески.

– Нет, вы побачьте на него, – вскипает Богдан. – Ближайший сосед. Промеж нами только один забор. Я его на заработки с собой взял! А ему, видите ли, все одно – португалы, узбеки, мексиканцы. Я, может, тоже не националист. Но таджиков не люблю. Да и вообще ислам – это же не христианство. Поэтому славяне должны жить в СССР под руководством Горбачева!

– А не поздно? – сомневаюсь я.

– Вот вы и попались, – начинает ликовать Богдан, – я признаю только один СССР – Союз славянских социалистических республик. Его еще надо создать, а президентом выбрать Горбачева. Михаил Сергеевич и по крови, по характеру – славянин. Может, даже хохол. А вот после него, как мне сказали знающие люди, славян на самый верх у вас больше не выбирали. Да и у нас тоже. Это же, сами знаете, где и кем контролируется…

– Сейчас он вам расскажет про тайные силы, – перебивает его Василий. – Я вот на выборы вообще не хожу. Никому не верю. У нас в Западной Украине президенту Ющенко месяца два верили. А потом все как будто проснулись. Да и остальные, кто во власть лезет, такие, вам скажу, чудотворцы. Вот у меня дядька – крупный депутат районного масштаба. Так я по нему вижу, какие они все – снизу доверху. Хотя он мне денег взаймы всегда дает. Но вы ж подумайте! Если он родному племяннику дает только взаймы, то чего он тогда народу может дать бесплатно?! Кстати, вы нас кофе не угостите?

Тут Богдан идет на временный консенсус:

– Да, по чашечке было бы неплохо. Мы оба любим и сало и кофе. Сало – потому что украинцы. А кофе – потому что западные. Вначале сварите вы. А потом я научу вас делать кофе «по-прикарпатски».

И вот мы уже сидим на веранде, ждущей ремонта. И в кофейном аромате я слушаю отчаянную полемику двух искателей лучшей доли из маленького западноукраинского городка.

Один не доверяет инородцам, особенно выходцам из азиатских республик. Другой – власти как таковой, включая собственного дядю.

– Я вообще не люблю, когда меня кто-то строит, учит, воспитывает, – говорит Василий. – Помню, в школе был случай. Я нашел на улице, как сейчас помню, 165 рублей. Прямо так бумажками по траве и лежали. Я их собрал и пришел в школьный буфет, где закатил для одноклассников шикарный банкет. Что началось, когда про мою находку узнали учителя! Меня разве только не били. А уж про то, что я вор из воров, кричали все – от школьной уборщицы до директора.

Тогда я и решил с образованием закончить.

– Это все потому, что ты открытый парень, – говорит Богдан. – Чего ты в буфет поперся? Тоже мне Рокфеллер. Вот таджик на твоем месте никогда бы так не подставился. Знаешь, какие они хитрые. Выдают себя за гастарбайтеров, а сами или какие-нибудь бывшие боевики, или пашут на наркотрафик.

– Все?! – не могу удержаться я.

– Ясное дело. – Богдан смотрит на меня с сочувствием.

– Да, ладно, – машет рукой Василий. – Со мной в армии два мусульманина служили. Нормальные ребята. Но их так доставали, что я даже заступался. Меня трогать боялись. Я инструктором по физподготовке был. Перед дембелем предлагали в армии остаться. Но я свободу выбрал. Сейчас бы уже генералом был. Подумай, Богдан, ты бы сейчас мне дачу строил…

– Генералам дачи солдаты строят, – парирует Богдан.– А у вас, наверное, татары были. Они тоже ребята себе на уме. Вон у нас в Украине олигарх Ахметов такие дела крутит… Только мы, славяне, и вкалываем, как проклятые. Видно, рабами и помрем. Точнее, рабами ислама.

– Какого еще ислама? – возражает Василий. – Я себя ничьим рабом не считаю. Еще чего! Вот заработаю деньжат, домой приеду, найму местных мужиков, чтобы дом мне достраивали. А сам буду на рыбалку ездить или на охоту. Какой я раб?

– Баламут ты, Вася, – говорит земляку Богдан. – Расскажи лучше, зачем ты прошлым летом яму посреди двора вырыл.

– А дело было так, – улыбаясь, начинает Василий. – Вернулся я от «португалов» с неплохими грошами. Ну и, конечно, загулял по полной. В основном из-за расстройства так вышло. Потому как родившийся перед моим отъездом младший сын шесть лет рос без отца. Я вернулся, а он меня просто не признавал. Шарахался, называл «дядя папа». Как тут не запьешь!

Короче, вышел я однажды чуть живой в пять во двор. И пришла мне вдруг светлая идея – построить возле дома бассейн и запустить в него разных рыб. Чтобы мы с сынком сидели на берегу и рыбачили. Красота! В общем, когда жинка проснулась, экскаватор уже многое успел. Что было дальше – вы меня понимаете. Богдан, не молчи! Скажи уж свое. Мол, экскаваторщик был страшным таджиком, который хотел еще и дом мой недостроенный снести.

– Он, конечно, не хотел. Но мог бы и дом развалить. Они же технику, как и науку, совсем плохо понимают. Просто не врубаются. Другой уровень цивилизации.

Василий хочет что-то ответить, но в это время в калитку входит самый настоящий таджик. Зовут его Мурат. Он в поселке уже не первый сезон. Занимается нехитрыми работами. Тихий, застенчивый паренек.

– Привет, Мурат! – говорю я. – Долго вас не видел. Дома были? Как там погода? Если у нас уже вовсю весна, то у вас, наверное, сейчас очень жарко?

– Холодно, – улыбается таджик.

– Ну, вот что несет! – встревает Богдан. – Он же смысла слов не понимает. Мурат, слушай меня. Холодно – это когда мороз! Понимаешь, стужа, ко-ло-тун!

Богдан начинает изображать дрожь, стучать зубами.

Мурат внимательно на него смотрит.

– Да то ж ты такой отсталый! Запомни, у вас там сейчас очень тепло. А проще говорить «жара»! Слово «зной» ты, конечно, не осилишь. Говори: «Жарко».

– Холодно, – настаивает Мурат, глядя, как Богдан изображает пустыню. – Это связано с тем, что я живу в маленьком селе на Памире, рядом большой ледник. Приезжайте. У нас очень красиво. Но холодно.

Долгую паузу нарушило какое-то шипение. Это на плите выкипал кофе «по-прикарпатски».