Ольга Батлер
Во времена, когда весь мир пришел в движение, без иностранного не обойтись.
Фото Reuters
Я знаю это выражение на лицах заговоривших за мной англичан: принимали за свою, и вдруг – чужой акцент. Как будто воробышек коровой замычал. Что за редкий экспонат – русская кокни – топает по Бонд-стрит. «Ты в порядке, дорогуша?» Так мы здороваемся.
Мой кокни отягощен русским акцентом. Поняв, что мне никогда не сложить губы в: Why do you cry, Willy, why, Willy, why, Willy, я, обанкротившийся хамелеон, вернулась к своему натуральному: «Вот из зис», даже утрировав его из вредности. Несмотря на многочисленные дипломы, курсов переводчиков в том числе, я упорно путаю слова. Например, pimple и pimp. Первое обозначает прыщик, второе – сутенера, а может, и наоборот. «У меня на лбу вскочил сутенер», – ну кому такое понравится?
Чужие языки тяжело даются русским и англичанам. Наверное, это отрыжка имперского сознания. Мои английские знакомые разных возрастов помнят от силы десяток иностранных фраз – прямо как рядовые выпускники российских средних школ. Я встречала мистера, который называл себя полиглотом только потому, что умел попросить «еще одно пиво» на шести языках. Но во времена, когда, кажется, весь мир пришел в движение, без иностранного не обойтись. Вот и приходится напрягать речевой аппарат, извлекая несвойственные ему звуки, как в «Перепутанице» Чуковского.
Британцам легче, их язык стал международным: даже восточные европейцы, которые прежде хорошо говорили по-русски, теперь так же свободно изъясняются по-английски. Это в России англоговорящему трудно найти понимание. У нас на даче народ поначалу впадал в столбняк у общественного колодца, когда на вопрос: «Хороша ли сегодня водица?» – получал ответ: «Нига... варю паруски». Некоторые приняли моего мужа за сошедшего с ума шпиона, потом с ним подружился Саша, такой же дачник. Муж зовет его «май друг».
– Знакомые в Москве не верят, что он англичанин, – жалуется мне Саша. – Я фотографии им показывал – рязанская морда, говорят.
– Что Саша сказал? – спрашивает муж.
– Что у тебя открытое русское лицо.
Муж ухмыляется:
– Ньет. Ньет. Ньет! – Он ударяет себя в широкую грудь. – Я – инглиски!
При этих словах, наверное, одноглазый Нельсон на Трафальгарской площади поправляет свою черную повязку, и флот владычицы морей во всей красе на минуту приподнимается с морского дна.
Эх, зря потрачены деньги на лингафонные курсы. После упорных занятий у мужа остались малоприменимые в быту: «Гостиница «Метрополь», пожалуйста!», «Где газетный киоск?», «Можно Миша» (это продолжение фразы, где некий Михаил представляется своим новым знакомым) и «Какая сегодня хорошая погода!» (употребляется в светском разговоре, состояние погоды не имеет значения). Единственному полезному выражению: «Чайник кипит» – он выучился у моей мамы.
– Как сказать «с Новым годом»? – спросил муж, когда в одной из московских гостиниц мы собирались на новогодний праздник. Я ответила по слогам несколько раз, он долго не мог это запомнить, пока не придумал объединить английские «сноу» и «Гордон».
 Чужие языки тяжело даются и русским и англичанам. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru |
В зале были накрыты круглые столики, как на «Голубом огоньке». Нам заранее поставили шампанское, водку, по бутылке белого и красного. Сначала со сцены знаменитый исполнитель спел свою песню про летчика, потом вышли не менее знаменитые цыгане. Дородная солистка принялась выискивать в зале жертву – с кем бы потанцевать. Но наш северный народ, хоть и разогретый выпивкой, вел себя сдержанно. Чего нельзя было сказать о госте с чопорного Альбиона. Он уже уговорил большую часть выданного на двоих спиртного и по первому зову цыганки бросился отплясывать с ней помесь рок-н-ролла и фламенко. Схватил с чужого стола льняную салфетку, помахал ею – бросил, тореадорским жестом снял пиджак – швырнул на пол.
– Бэби, ай лав ю, – тяжело выдохнула раскрасневшаяся солистка в микрофон, когда вернулась на эстраду.
– Сноу гордон! – Под бурные аплодисменты аудитории муж послал ей воздушный поцелуй.
Как я его потом выталкивала из прозрачного лифта, как вела к кровати – он не ведал. Одну веселую цыганку наутро вспомнил.
– Кстати, а это что за слова? – и бойко посыпал русским матом – немножко переврал, но это уже не «сноу Гордон». Только иностранцы да малые дети могут так невинно повторять все эти «ё» и «б». Где успел научиться? Ходил смотреть, а больше слушать, как елку новогоднюю перед гостиницей обратно ставили – ее ночью кто-то повалил. С тех пор я стала замечать, что почему-то «нехорошие», заряженные отрицательной энергией выражения запоминаются легче.
Свекровь моей подруги приехала погостить в Москву из своей грузинской деревни. «Как же я проведу здесь целый месяц, ни у одного доктора не побывав, ни одной операции не сделав?» В результате старушку, которая плохо понимает русский язык, положили обследоваться. В больнице, чтобы не пропустить важные рекомендации, она записывала по-грузински, что говорили медсестры, и потом показывала транскрипции близким. Родственники ничего не поняли в этой абракадабре, но все-таки расшифровали одну фразу на бумажке: «Баб-ка-не-нор-мальная».
 Без знания языка трудно найти контакт с другими людьми. Фото Василисы Деюн |
Дочка той же подруги в первые дни своей учебы в Милане села в трамвай, чтобы доехать до университета, который находился на конечной. Трамвай вдруг остановился, не завершив маршрута, все пассажиры вышли, а вагоновожатая разложила свой обед и стала не спеша его наворачивать прямо на рабочем месте. Через полчаса Катя, которая совсем не знала город, запаниковала и обратилась к тетке с мольбами – когда же они поедут? Та ее итальянский как будто не воспринимала. Девушка спросила по-английски, потом по-немецки. Вагоновожатая рассвирепела и гаркнула на нее. Катя тоже рассвирепела и послала ее по-русски. Тетка ответила ей тем же. Она оказалась украинкой. Хотя, думаю, если контакт заканчивается натуральной «кузькиной матерью» с обеих сторон, то не такой уж он и международный.
