Юрий Симонян
Последствия ядерной войны – одна из популярных тем голливудского кинематографа.
Кадр из фильма «На следующий день»
...В самом конце 80-х годов в Тбилиси был приглашен Андрей Вознесенский. Приезд поэта организовало какое-то культурно-просветительское общество при развалившемся ЦК комсомола Грузии, наивно полагая, что чтение Вознесенским стихотворений в филармонии поможет преодолеть раскол между Тбилиси и Москвой, образовавшийся 9 апреля 1989 года, когда жестоко была подавлена антисоветская манифестация. Андрей Андреевич, искренне любивший Грузию, гордившийся прадедом – муромским архимандритом, имевшим грузинское происхождение, и не представлявший четко то, что творилось в тот период в республике, согласился на благое дело.
Организаторы его приезда, столкнувшиеся с целым ворохом проблем, были рады моему появлению в их конторе. Я-то пришел лишь договориться по поводу интервью с Андреем Андреевичем, а вышло так, что мне вручили огромный букет роз и на правительственном «членовозе» отправили в аэропорт встречать гостя, ссудив и деньгами на ужин в ресторане знаменитой гостиницы «Иверия», где для него был забронирован номер. Странное поведение комсомольцев объяснялось тем, что продажа билетов на выступление злостно саботировалась – мероприятие оказалось под угрозой срыва, им было неудобно, но отменить приезд Вознесенского они уже не могли. Мне же ситуация в радость: каждый ли день честь – классика, да притом одного из любимых поэтов, встречать?! И времени для интервью – масса.
Андрей Андреевич, мучившийся от аллергии, на цветы замахал рукой, удивился встретившему его одинокому журналисту, но виду в дальнейшем не подавал. По дороге отвечал на вопросы, сам выспрашивал подробности апрельской трагедии, а потом, уже за обедом, как-то невзначай оборонил: «Хотел бы с одним физиком встретиться...» Но не договорил – пришли люди от его друга скульптора Зураба Церетели и увезли к нему на дачу...
«Известно более десяти переводов стихотворения Байрона «Тьма» на русский язык. Вспомним и недавнее обращение к «Тьме» нашего современника Андрея Вознесенского, можно сказать, «навеянное» мотивами «ядерной зимы», сегодняшним понимаем этого явления, – писал академик Капица. – Внимание автора данных строк к стихотворению «Тьма» Байрона было привлечено грузинским геофизиком Анзором Гвелесиани во время советско-американской встречи осенью 1983 года в Тбилиси. На одном из заседаний он раздал выступавшим ксерокопию стихов. Я был потрясен картиной гибели всего живого, которую так мощно нарисовал поэт...»
«Не совсем так обстояло дело», – вспоминает Анзор Иосифович Гвелесиани. В Тбилиси в 1983 году проходила крупная советско-американская конференция по проблемам ядерной безопасности. В грузинскую столицу прибыли выдающиеся умы двух сверхдержав. В своем выступлении академик Георгий Голицын описывал вероятные последствия ядерной войны. «Картина, конечно, была убийственная, – говорит Анзор Гвелесиани. – Но при этом знакомая...» Взяв слово, он поинтересовался у Голицына, знаком ли тот с произведением Байрона Darkness. И, уловив некоторую растерянность, продекламировал его – Голицына с описанием последствий ядерной войны почти на два века опередил Джордж Гордон Байрон. Своеобразное открытие произвело ошеломляющий эффект. В оставшееся до завершения симпозиума время ученые рассуждали об удивительном предвидении Байрона едва ли не больше, чем об остальном. «А ксерокопий не было. Тогда у нас в Академии стояла одна множительная машина, и, чтобы сделать копию чего-то, следовало получить разрешение, выдержать очередь – такие царили времена и порядки», – продолжает Гвелесиани.
 Анзор Гвелесиани блестяще объединяет «физиков и лириков». Фото автора |
Тбилисская история дошла до Вознесенского. В лаконичном предисловии, предварившем свободный перевод «Тьмы» под названием «Ядерная зима», был упомянут грузинский физик, сделавший литературное открытие. «Продолжение не последовало. Академики Капица и Голицын еще в Тбилиси пригласили меня на не менее представительную конференцию по той же тематике, позже получал другие приглашения – но тогда я не мог ездить», – вспоминает Анзор Иосифович. Тот период в жизни доктора физико-математических наук был очень трудным – тяжело болела мама, и он несколько лет провел, фактически не отходя от ее кровати.
Сегодня он продолжает работать в Институте геофизики Грузии, руководит сектором физики солнечно-земных связей. Вероятно, из-за специфичности профессии Анзор Иосифович разговаривает больше о любимой поэзии и литературе, блестяще меняя некогда расхожее «физики или лирики» на «физики и лирики», обильно цитирует в оригинале любимых Пушкина и Есенина, русских символистов и грузинских «голуборожцев», Робакидзе и Терьяна. И Байрона, конечно. Куда ему – члену Байроновского общества, без него?!
«В горах Швейцарии лорд Байрон наблюдал удивительное атмосферное явление, которое описал в одном из своих произведений... Какое-то время я не вполне представлял, с чем он столкнулся? И как-то сам┘ увидел это здесь в Тбилиси: представьте облако, а в нем самом – молнии! – И вдруг грустнеет: – Очень жаль, я не исключал встречи с Вознесенским...»
Что я мог ему сказать? Что более 20 лет назад и Вознесенский искал с ним встречи, но не сложилось?..
Екатерина Трифонова 
