Мы ходили в Госдеп

Вид на Бостон с 50-го этажа.

Нас было пятеро. Ольга Славникова, лауреат «Русского Букера», директор независимой литературной премии «Дебют», Игорь Савельев из Уфы, Ирина Богатырева из Ульяновска, Дмитрий Бирюков из Новосибирска да я, с рассказом о Дагестане, – все победители «Дебюта» разных лет. Полный географический набор. В Вашингтоне нас уже встречали художница Елена Сарни и литератор Джон Вильям Наринс, организаторы из Causa Artium, о каждом из которых можно было бы сочинить роман. Она бывшая автостопщица, бунтарка, бежавшая из Союза с мужем в Израиль, оттуда в одиночку – в Штаты, эрудитка и противница всякой системы с редкостным отсутствием популярных эмигрантских комплексов. Он «жертва русской литературы», американец, влюбившийся в Россию и бросивший престижную юридическую корпорацию ради университетской богемной жизни. Джон до того свободно говорит по-русски, что простодушные незнакомцы частенько делают ему комплимент: «Да вы говорите по-английски почти без акцента!»

Густое, темно-сизое, со сливками небо, европейские улочки Джорджтауна, уютная лужайка перед Белым домом, пустые городские просторы, смешные и несерьезные экспонаты музея американской истории (манекены освобожденных рабов, кукла жены Рейнольда, иглы, которыми сшили когда-то огромный госфлаг, и пр.)┘ Пожалуй, это все туристское, что мы успели увидеть за несколько дней. Все время уходило, пожалуй, на более захватывающие занятия: мы показывали Америке другую Россию. Без матрешек, без балалаек, без униженных и оскорбленных, Россию глазами нового постсоветского поколения, глазами молодых писателей. Да, цель довольно амбициозная, даже дерзкая. Но она того стоила. Мы рушили стереотипы. «Сколько писателей в России сидят в тюрьме? – спрашивали нас журналисты, политики, сенаторы и прочие VIP на представительном приеме в Вашингтоне. – Как? Ни одного?» После, в ресторане, женщина из CNN снимала нас с Ириной на свой смартфон: «А если вы сейчас на запись скажете все, что думаете про Путина, вас посадят по возвращении?» «Что будет с Россией после 4 марта?» – волновались другие.

Разумеется, мы не эксперты, не политологи, но по сложившийся логике литератор должен знать все. В Нью-Йорке меня, кстати, спросили о модных трендах сезона весна-2012 в России. Тоже неплохо.

Кстати, на том же вашингтонском приеме, проходившем в доме редактора Foreign Policy Сюзанны Глессер, я прямо с порога увидела висящий на стене деревянный дагестанский поставец для кухонной утвари. Весь вечер не верила своим глазам, но во время прощаний Сюзанна подтвердила, что купила этот поставец в Москве в каком-то антикварном магазине и что он действительно из Дагестана. А позже в Гарварде мне попалась дама-англичанка по имени Рут, бывавшая в Махачкале, Гимрах и Гунибе, знакомая с этнографом Магомедханом Магомедхановым и пишущая о кайтагской вышивке. Странные совпадения.

А еще мы съездили в Госдеп. Не смейтесь. Денег мы там не получали. Разговаривали о культурном обмене между нашими странами. Сотрудник Госдепа обратил внимание на леопардовые туфли Ольги Славниковой. «It’s a real power!» – воскликнул он восхищенно.

Следующим пунктом стояла редакция одного из ведущих литжурналов, расположенная в историческом месте – скандальной гостинице Watergate. «Из Госдепа в Уотергейт», – шутили мы. Про Сирию, как ни странно, не спрашивали (о ней у нас допытывались любопытные нью-йоркские таксисты).

Но ближе к теме. После выступления в Джорджтаунском университете, том самом, где учился Клинтон, мы отправились на поезде в Нью-Йорк, где поселились у самого Центрального парка. Погостили в Колумбийском университете, отвечая на вопросы старых диссидентов, славистов и симпатичных учащихся. Но гвоздем программы оказалось выступление в знаменитой Нью-Йоркской публичной библиотеке. К удивлению принимающей стороны, зал тотчас же забился до самого последнего кресла, люди даже стояли в проходах, вдоль стен. Вел встречу известный радиоведущий Леонард Лопате (по-английски звучит скорее как Лопэйт). Позже я была у него на шоу, и он поведал, что звучную фамилию Лопата унаследовал от прадеда, эмигрировавшего из Петербурга в тысяча восемьсот лохматом году.

Примечательно, что публика собралась во многом англоязычная. Чего мы и добивались. Хотя были и «наши» (даже встретила своего ЖЖ-френда).

На чтениях мы естественно читали. Ольга Славникова – отрывок из рассказа «Мой отец – инопланетянин», написанного по заказу журнала «Сноб». В переводе Джона Наринса. Либо «2017» в переводе Мариан Шварц. Игорь Савельев с Ириной Богатыревой – про жизнь автостопщиков, Дмитрий Бирюков – про улицу Урицкого.

Все это воспринималось с жутким интересом. Автостопом за рубежом давно никто не ездит. Боятся. А Ира Богатырева еще и страшилку рассказала про то, как на пустынной трассе Новосибирск–Омск попала в кузов к абсолютно уклюкавшемуся водителю, который гнал с бешеной скоростью, горланил песни и заставлял попутчиков подпевать, как потом за ними погнался дорожный патруль, от которого оторвались чудом. В Омск водитель не заехал, испугавшись жены, и уснул, упав лицом на руль. Еще Ирина играла на варганах, больших и маленьких. Люди были в восторге.

Нью-Йорк был совершенно не похож на Вашингтон. Совсем другая атмосфера. Мы побывали на приеме в Бруклине, в гостях у жутко крутого киношного продюсера, в квартире, забитой антиквариатом и забавными вещицами. На холодильнике висели фотографии: хозяин дома и дочка Кеннеди, хозяин дома в обнимку с другом Малковичем и т.д. Хозяйка провела нас по деревянной лестнице на нижний этаж и подарила свою детскую книжку о любовной истории графа Шереметьева и крепостной девушки. Публика пришла совсем не вашингтонская. Там были серьезные люди в пиджаках, здесь – режиссеры и продюсеры в дизайнерских очках. Кто-то покупал наши книжки, лежащие в прихожей. Сама квартира, кстати, расположена в перепланированном заводском помещении здания бывшей фабрики. Это последний писк моды.

Плакат рядом с Госдепом. Путина здесь нет.

А потом мы наняли мини-вэн и отправились в колледж Бард, целый студенческий городок со своими барами, кафешками, корпусами, кампусами и причудливым концертным залом архитектора Гэри. Здание напоминало огромного железного слизняка.

Но мы остановились не в кампусе, а в старинной гостинице XVIII века с висящими под потолком винтовками в близлежащей деревне Райнбек. Ночью мы боялись привидений и дрожали от страха.

Центральный парк. Ну чем не сталинские высотки? Фото автора

Успешно выступив в Барде и посидев на занятиях русского языка, тронулись дальше, в Бостон, распевая русские песни под Ирин варганный аккомпанемент.

На уроке русского, кстати, чего только не обсудили: от проблемы ущемления геев (вопрос поступил от одной из студенток) до холодной войны.

В Бостоне нас ждало последнее выступление. В Гарвардском университете. Утром мы никак не могли позавтракать, все соседние кафешки открывались в 11 часов. В конце концов удалось перекусить и пробежаться по окрестностям в поисках океана. Добродушная старушка-прохожая объяснила, что до океана переть и переть. Но мы взяли реванш – посмотрели на него из окна небоскреба. С обзорной площадки 50-го этажа открывался роскошный вид на итало-ирландский город с рекою, древними островками, уютными красно-кирпичными кварталами и новыми высотками-гигантами.

После Гарварда меня отвезли на вокзал, и я на всех порах помчалась назад в Нью-Йорк на шоу к Леонардо Лопате. Остальная компания догнала меня на мини-вэне на следующий вечер.

У нас оставался только один день, чтобы почитать американскую прессу с посвященными нам статьями, сходить на бродвейский мюзикл и тронуться в долгий путь обратно, на Старый континент, в просыпающуюся Россию.