Трагедия как праздник

В городах четвероногих любят и холят иногда даже больше, чем собственных детей.
Фото Reuters

Когда мальчик поднялся на поверхность воды, он увидел обугленные тела товарищей. На берегу лежал безногий труп летчика. А вместо одежды у мальчика была кучка обгоревших лохмотьев. «Как же я пойду домой в таком виде?» – подумал мальчик.

Из школьного сочинения

Некоторые люди признавались мне, что замечали за собой поразительную двойственность реакции на всякие катастрофы. Вот слышат они по радио: взорвалось то-то, обрушилось се-то, землетрясение там, цунами тут┘ И все в напряженном ожидании: а сколько погибших? И одна часть их души хочет, чтобы погибших было как можно меньше, ибо все люди – братья и все такое. А другая, другая хищно жаждет: побольше! Побольше! Кровь! Мясо! Смерть!.. Вкуснятина! Главное – новости теперь по телевизору не пропустить. Такую мясорубку покажут, и ведь в реале, в реале же! Вот здорово-то, да? Давно такого не видел! Отличная же новость, ребятки! Ух!..

Если вы думаете, что двойственность эта характерна лишь для всякого непотребного быдла, не способного к элементарному человеческому состраданию, то вы глубоко заблуждаетесь. Я сам своими ушами слышал, как один весьма образованный, эрудированный человек, в советское время работавший лектором-просветителем от общества «Знание», отреагировал на новость о каком-то далеком от него несчастье примерно так же. Закончил свою речь следующими словами:

– Обязательно посмотрите новости в шесть часов, а то многое потеряете.

В голосе его звучало сладкое предвкушение пира духа и большого наслаждения.

А помните историю с затонувшим в Тихом океане батискафом с российскими моряками? Они долго, несколько дней или даже неделю, лежали на дне на огромной глубине, то ли несколько сот метров, то ли даже несколько километров. И страна гадала: случится ли с ними то же самое, что и с «Курском»? То есть задохнутся ли они, так и не дождавшись помощи? Или все-таки российская власть учтет ошибки «Курска» и не будет с какой-то упрямой, идиотской гордыней отказываться от бесплатной, дружеской помощи Запада?

В конце концов Россия приняла помощь Запада. И британцы спасли наших моряков. Я опять же своими ушами слышал, как одна интеллигентнейшая девушка-поэтесса с целым рядом публикаций с легкой ухмылкой заметила:

– Спасли, да? А жаль.

И негромко, коротко рассмеялась. Если шутка, то совершенно несмешная и, более того, откровенно дурацкая. Девушка эта, как человек, годами работающий со словом, с образами, с человеческими чувствами, не могла этого не понять. Полагаю, это была одна из тех шуток, в которых, согласно известной поговорке, есть лишь доля шутки.

По всей видимости, за ее фразой крылось искреннее разочарование в том, что «вкуснятина» отменилась. Я имею в виду даже необязательно кадры катастрофы. Поскольку если бы спасти не смогли, то и снять все это на дне океане тоже бы наверняка не сумели. Я имею в виду сам факт страшной смерти этих моряков, саму новость и возможное сладострастно-трагическое обсасывание ее в СМИ.

Как видим, эта двойственность, а порой даже и откровенная однозначность восприятия свойственна далеко не только так называемому быдлу. Не чужда она и самой что ни на есть рафинированной, как сахар в кубиках, утонченной интеллигенции, двигающей в массы просвещение и высокую поэзию.

Что же? Все люди – волки позорные в глубине души? И прав был ранний Жириновский, истерически оравший всем вокруг «Подонки! Подонки!»?

И если с некоторой точки зрения мы действительно нравственные уроды, то чем это объяснить?

Чье-то бедствие острее воспринимается через осознание собственной безопасности. Фото Reuters

Что ж, у меня есть два объяснения: поверхностное (социальное) и глубинное (философско-психологическое).

Социальное объяснение такой реакции у горожан – а явное большинство россиян сейчас живет в городах – состоит в том, что жалеют обычно то, чего мало. А к тому, чего много, слишком много, относятся равнодушно, раздраженно, а то и агрессивно.

В сельской местности много животных и мало людей. Именно поэтому люди совершенно спокойно режут кроликов и кур. Удят рыбу, хотя это тоже весьма зверская и жестокая форма медленного убийства живых существ. И глазом не моргнув, забивают скот, в том числе и крупный. Но друг к другу относятся церемонно, с непонятным горожанину уважением и почтением. И постоянно готовы друг другу помочь. (Конечно, я беру сейчас нормальные деревни и села. И, кстати, необязательно российские. Поселения спившиеся и обнищавшие вообще отдельная тема.)

В городе же, напротив, мало животных и много людей. Поэтому с животными, особенно с карманными собачками, люди как-то преувеличенно, чрезмерно сюсюкаются. А друг другу часто хамят по полной программе, социально соперничают, расталкивают друг друга локтями.

Глубинное объяснение включает в себя два момента.

Один из них, менее важный, состоит в том, что, узнавая о чьей-то беде, человек самоутверждается. Типа он-то вот бедолага, неудачник, а у меня-то все круто. Значит, я молодец. Сходным образом, узнавая о несчастьях, постигших богатых и известных людей, иной человек мысленно потирает руки: «Ага, вы вскарабкались выше меня – так получите же теперь! Чем выше взлетел, тем больнее падать! Да, сам я вел скромную жизнь и ничем особо не блистал, зато теперь у меня все о'кей, а вы платите за свои победы».

Кроме того, узнавая о чьих-то физических страданиях или даже гибели, человек более остро и сладко ощущает свою собственную безопасность.

По сути, это вариация на старую как мир тему английского сидения у пылающего камина в ненастный день, а еще лучше вечер или ночь. Причем чем холоднее на улице погода, чем резче ветер и сильнее дождь, а еще лучше мощный ураган и гроза, тем уютнее и приятнее джентльмену в особняке. Можно сказать, прямая зависимость. Так вот, роль этого самого ненастья и выполняют в данном случае чужие физические страдания, в том числе и гибель.

Второй же более важный момент состоит в том, что в человеке от природы заложена жажда острых впечатлений. Эффектных, драматичных историй и зрелищ, в том числе и кровавых. Они бодрят, гонят кровь, ускоряют сердце. Они делают жизнь более полной и насыщенной. Они прогоняют скуку и тоску обыденности. Именно поэтому древние римляне ходили на бои гладиаторов, испанцы уже много веков – на корриду, а миллиарды людей во всем мире смотрят бокс, бои без правил, единоборства, боевики и фильмы-катастрофы.

Эта жажда эмоциональной встряски и острого зрелища в ряде случаев у ряда людей может быть не только не слабее, но даже и сильнее, чем сострадание. Ведь жажда эта заложена в человеке самой природой, а сострадание привито извне. Недаром поэтому во все времена люди бежали на пожар как на праздник.