Игорь Михайлов
Климат не пощадил никого, даже классика.
Фото автора
Ну что тебе сказать
про Сахалин?
На острове нормальная
погода┘
Михаил Танич
Делегация московских писателей в октябре побывала на Сахалине, где участвовала в фестивале «О России с любовью». Каждый из нас сохранил в памяти свой Сахалин.
Спустя семь часов полета от Москвы до Южно-Сахалинска пассажиров вытряхивают из самолета, как пыльный коврик. В Южно-Сахалинске снег с дождем. Самолет садится, словно пингвин в снеговой пустыне на гнездо – высиживать белое безмолвие. Рыба-остров, кругом вода, сверху, снизу и далее везде. И хотя потом все сахалинцы поголовно, радостно улыбаясь, заверяют в один голос, что все это – сюрпризы природы и в октябре обычно на Сахалине бабье лето, утопая в снежной каше по самую макушку, в это не очень верится. Наверное, пророк Иона, оказавшись в чреве кита, удивлялся не меньше, чем впервые попавший на Сахалин. В Москве пять часов утра, а тут полдень. Плюс семь часов. Что хорошего может быть, когда улетаешь на плюс семь часов вперед, как будто заглядывая в ближайшее будущее? Через семь часов тебе упадет кирпич на голову. Раньше ты об этом не знал, а теперь знаешь. И тебе от этого легче!
Лента на выдаче багажа вертится бесконечно долго. Ни чемоданов, ни обещаний, что они когда-нибудь были и будут. Один из писателей с тоской смотрит в дырку от бублика. Дюжий парень лениво переругивается с охранником: я тебя еще встречу! А чемоданов нет как и не было. Все чемоданы остались в прошлом. Ежели вернуться на семь часов назад, то они, возможно, и обнаружатся.
Сахалин: я тебя еще встречу! И – встретил! Каторжный остров. Все, как у Чехова: «И опять возражение со стороны доктора:
– Неправда. Ничего ваш Сахалин не дает. Проклятая земля.
– Позвольте, однако, – сказал один из чиновников, – в 82-м году пшеница уродилась сам-40. Я это отлично знаю.
– Не верьте, – сказал мне доктор. – Это вам очки втирают.
За обедом же была рассказана такая легенда: когда русские заняли остров и затем стали обижать гиляков, то гиляцкий шаман проклял Сахалин и предсказал, что из него не выйдет никакого толку.
– Так оно и вышло, – вздохнул доктор┘»
За какие такие заслуги, спрашивается, его прозвали Южным? Никакой он не Южный, а Северный┘ полюс! Наверное, в будущем, когда мы все переселимся обратно в океан, только снег с дождем. Но сахалинцы – народ спокойный и потому все время бодрый, видать, что бывалый. На острове случается всякое, бывает и землетрясение, и наводнение. Если часто расстраиваться по пустякам, лучше пойти сразу утопиться в Охотском море. Благо оно тут везде.
Кучка сиротливо жмущихся и сонно щурящихся писателей – у краеведческого музея, словно экспонаты. Музей сохранился со времен японской оккупации острова. Зелень деревьев, пышущая бодростью и совершенно не желающая считаться с тем, что пришла зима. Японский сад и белые хлопья снега, где-то тут в кустах должна быть бамбуковая хижина Басё! Но вместо этого – две пушки: одна самурайская, маленькая, у японцев все маленькое, земли-то кот наплакал. Зато у нас – хоть отбавляй, что ни пушка, то – царь! Береговая здоровая дура. И как только мы проиграли Цусиму?
Краеведческий музей, построенный в стиле дворца японского императора. Покатая крыша, как у пагоды. В центре дворика брызжет весельем фонтан, словно неиссякаемый источник оптимизма сахалинцев. Сахалин – бывшее княжество Карафуто. Это название восходит к айнскому «камуй-кара-путо-я-мосир», что означает «земля бога устья». Айны («настоящие люди») – коренные жители Сахалина, загадочное племя с европейскими чертами, которое прибыло чуть ли не из Австралии. Или упало с неба, с Сириуса! У входа в музей драконы охраняют седую древность Крафуто, как бронзовый Ильич на площади – советскую. А другой и нет. До революции Сахалин был каторжным, потом японским, а после 45-го – советским.
Краеведческий музей – чуть ли не единственное, что напоминает о японцах. Еще на улице Ленина есть какой-то недострой, над ним баннер: «Продается». Лет восемь назад здесь был заложен центр японо-российской дружбы┘
На остановке закутанная дама с сизым носом в надежде найти сочувствие спрашивает: «Что делать?» Она ведь не знает, кто есть что, но словно чует, что ли. И именно поэтому, словно налаживая контакт с читателем, хочется ответить: «Читайте Чехова, там все написано┘» Чехов тоже как-то кисло отзывался о сахалинском климате, в том смысле, «что климата здесь нет, а есть дурная погода».
После того как снег входит не только в нашу жизнь, но и проникает за воротник, в ботинки, всюду, начинаешь ощущать себя немного каторжником. Оглядываюсь по сторонам в надежде отыскать какие-то намеки на тепло. Южно-Сахалинск со всех сторон окружают сопки. «Сопочки» – так, почти влюбленно, говорят сахалинцы. Собственно, весь Сахалин – это сопочки и море. И еще в Южном всем желающим показывают «Горный воздух», с которого Сахалин зимой съезжает вниз, а летом катается на канатной дороге. Но я желаю одного: тепла и спать, чтобы не просыпаться┘ Но вечером, когда с сопочек спускается на город тьма вселенская, мы едем к морю. Посмотреть ему в глаза: как не стыдно сыпать нам на голову всякую пакость, мы ведь гости!
 Красный уголок Южно-Сахалинска. Фото автора |
Через весь остров с берега на берег протянут газопровод. Говорят, когда его прокладывали, то разбудили медведей, а голодный медведь зимой – шатун – самый опасный зверь. Медведи в отместку стали нападать на людей и утолять ими голод. Теперь благодаря газовикам на Сахалине есть медведи-людоеды. Море в ночи напоминает сжиженный газ. Оно маслянисто плещет волной, подкрадываясь к ногам, словно что-то сказать хочет. Но безмолвно, как рыба┘
Загадочный остров! Рыба-остров. Сахалин напоминает идущую на нерест рыбу. Сахалин – это остров, на который попадаешь один раз в жизни.
Но зато навсегда. Обратно он тебя уже не отпускает. Даже во сне!
