Наталья Савицкая
Образ, который мы себе придумываем, не всегда совпадает с реальностью.
Фото Reuters
В мозгу каждой женщины живет ее идеал мужчины, заботливо обрисованный ею во всех несущественных подробностях – внешность, черты характера, привычки. Так происходит с мозгом каждой нормальной женщины. В мозгу ненормальной женщины присутствует всего лишь неоформленное желание встретить однажды мужчину. Какого? Она не знает сама. Впрочем, я ничего не утверждаю. Может, все как раз и наоборот┘
В этой теперь уже чужой стране я была близко знакома только со своими приятелями – бизнесменами Людмилой и Александром. Они затащили меня на чай к одному модному политику. Компания, состоящая почему-то сугубо из мужчин, сидела уже, видимо, не первый час, но приняла нас на трезвую голову. С нашим приходом общий разговор принял второе дыхание и резво побежал по кругу вечных тем: свежая политическая обстановка, надоевшая миграция, непобедимая коррупция, сумасшедшая демография, чужие обычаи, которые так похожи на собственные. «В конце концов все мы вышли из одной большой страны, – резюмировал хозяин застолья, – из СССР». Как вдруг┘
– Скажите, а вы замужем? – спросил меня в лоб один из гостей, самый молодой из присутствующих.
– Нет, – ответила я, не добавив деталей.
– И о чем думает такая женщина, как вы? – то ли огорчился, то ли разозлился он.
– О чем она думает┘
В своей голове я быстро набросала собирательный образ героини┘ в том возрасте и виде, который пропустила моя собственная цензура┘ и вздохнула.
– Да ни о чем она не думает.
Сказала и прочла скуку в глазах окружающих. Нет, так нельзя. Мужчин разочаровывать нельзя. Они – наше все.
– Понимаете, – поискала я самую глубину его огорченного зрачка, – она просто приходит в Церковь, встает посреди храма на колени и говорит: «Господи! Если есть в этом мире мужчина, который даже на пороге старости будет считать, что он способен перевернуть этот мир┘ и он в состоянии полюбить меня – пошли мне его!
Смолкли разговоры за столом. Запнулись на фразе о том, что наша длительная изоляция привела нас к дикому отставанию. На минуту меня обдало волной мужской душевной щедрости. Не скрою, меня порадовало это открытие, что в паузах между решением глобальных мировых проблем мужчины еще хотят копаться в женской душе. А может, это какие-то не те мужчины?
Где-то через часа два, провожая нас, уже изрядно подгулявшая компания мужчин вышла во двор. И более всех перебравший хозяин этого дома, хватаясь за мою талию, как пьяница за фонарный столб, выдохнул мне в ухо:
– Не люблю я этих загадок. Что там это за опознавательный знак вашего мужчины?
– О чем вы? Я же все придумала.
– И все-таки?
– Это смешно в конце концов┘
– Не томите. Сдавайтесь, – азартно сказал он мне, как будто хотел выиграть какой-то важный приз. И как я могла забыть: тяга к азартным играм – типичная черта политиков.
– Он должен прочесть книгу «Хромой барин» Толстого.
Мужчина сразу впал в сомнамбулический сон! Это у меня такой своеобразный тест. На нем косит всех случайно попадающихся на моей дороге жизни мужчин. Они не знают моих детских книг. Почти всегда, когда я спрашиваю его, который ко мне с «самыми серьезными намерениями»: «Мы возьмем к нам моего Лонгрена?», он обычно отвечает: «А у тебя крупная собака?»
– Мне в юности очень нравилась эта вещь, – вдруг сказал единственный из этой компании не политик и москвич.
И я впервые за вечер увидела его. Боже мой, да он же почти Хью Джекман. Ну, если кое-что подправить, кое-где вытянуть. И главное – он первый, кто догадался соврать. Он! Определенно! Он? Сказала я себе и тут же забыла об этом.
Прошло несколько дней. В коллектив, даже временный, всегда надо вливаться. Вливание обычно не обходится без выпивания. И тот факт, что ты женщина, мало кем воспринимается┘ на нашей творческой спичрайтерской работе.
В тот день я так влилась в этот террариум единомышленников, что ощутила себя вдруг самой несчастной на свете. Я – в чужом городе, в чужой стране. Близких рядом нет. Никому-то я не нужна. Стоп. А почему никому? А он? Какие у него глаза. А голос. С этакой чарующей хрипотцой. Он соврал, чтобы привлечь мое внимание. Нет, право! Какой смешной и какой чудный. Сейчас же позвоню ему и скажу.
Я вышла за ограду офиса, промахиваясь, натыкала на панельке услужливо всплывший из тумана телефонный номер. Память на номера – это генетическая загадка нашей семьи. Москвич узнал меня и очень обрадовался. Его радостный голос привел меня в такую степень растроганности, что я забыла, зачем звонила, и с расстройства всхлипнула.
– Что с вами? Как вы себя чувствуете? – изменился он в голосе.
– Пре-е-екрасно!
– Стой где стоишь! – резко сказал он и бросил трубку.
Разумеется, я и не думала стоять где стою┘ Только и далеко уйти не могла. И прошла столько, сколько смогла, и рухнула на лавочку на остановке. На этой стороне улице было тихо и пустынно, если не считать двух проституток, лениво прогуливающихся вдоль дороги в ожидании щедрых клиентов. Одна из них села со мной рядом. Она достала сигарету из ободранной сумочки цвета черного лака. Таким же черным бликовали под фонарем ее дешевые ботфорты. Лак на обуви, сумке и ремне одновременно – отличительный признак проститутки. Не все нравственные дамы – и рублевские, и черкизовские – осознают это до конца┘
Я критично посмотрела на свои туфли и сумку. Они загадочно мерцали в грустной ночи.
– Не хочешь слыть – не старайся казаться! – все равно вынесла я приговор им.
И все-таки девочка строго следовала жанру. Короткие облегающие шорты и рубашка с закатанными рукавами – проститутка знала толк в сочетании цветов и стилей. Я это оценила.
– Как жизнь? – дружески спросила ее.
– Жизнь дрянь, клиентов нет. – Она красиво затянулась сигаретой, подражая все той же героине чужого фильма.
– У меня тоже┘ – подразумевалась вообще-то солидарность с первой частью ее ответа.
– Да ну!.. А ты ниче, – почему-то обрадовалась она, – и сколько лет трудишься?
– Лет 20┘ при этом мой график не нормирован! – Я назидательно подняла вверх указательный палец.
– Не нормирован? Гонишь? – округлила она глаза с жирными черными стрелками.
– Почему? Просто я никогда не знаю, придет ко мне вдохновение или нет┘
– Так ты че, еще и любительница?
– Нет. Я профессионал.
В этот самый момент пика нашей интеллектуальной беседы из ночи привидением вдруг вырос Он. Бледность его лица, особенно на фоне ночного неба без звезд, даже напугала меня и сразу выбила основной хмель из головы. Я стала мыслить более разумно. Единственное – ноги! Они еще не совсем слушались. Сгреблась со скамейки, хватаясь за воздух руками. Колени предательски подогнулись. Он схватил меня в охапку и быстро потащил к машине. Краем глаза я успела заметить дичайшее удивление в глазах проститутки.
– Я не мог поверить, что ты мне звонишь, – скрипуче повторял он, разгоняя по проспекту машину, – не может быть, говорил я себе. Она мне позвонила! Сама! Не может быть!
– Скажите, – перебила я его, – а зачем вы соврали, что читали «Хромого барина»?
– В том-то и дело, что я читал, – продолжал суетиться он. – Моя мама была библиотекарем. Теперь ты видишь, я тебе послан Богом┘ Я! Представляешь! Какое совпадение! Я┘
Это правда, эту вещь могли читать только дети учителей литературы и дети библиотекарей. Ему можно верить.
– Остановитесь, пожалуйста.
Он затормозил. Наверное, подумал, что мне сейчас будет плохо. Осторожно сползла с сиденья машины, сделала неверный шаг на проезжую часть, взмахом руки остановила старенький «Опель», ехавший следом за нами. Под вопрошающий взгляд водителя свалилась на заднее сиденье.
– Что? Что не так? – почти вскричал Он, цепляясь за окно чужой машины.
– Вы читали «Хромого барина».
Он посмотрел на меня почти такими же глазами, как та проститутка на лавочке. В мозгу каждой женщины живет ее идеал мужчины. Лучше бы не жил┘
