Зачем была украдена "Мона Лиза"

Схема кражи удивительно напоминает cюжет из фильма Эльдара Рязанова «Старики-разбойники».
Кадр из фильма

Легендарная кража «Моны Лизы» из Лувра, совершенная ровно 100 лет назад, получила новое объяснение благодаря исследованию, проведенному историком живописи Джо Медейросом, рассказавшим о своих открытиях каналу Discovery News.

Эта самая знаменитая картинная кража случилась 21 августа 1911 года. Пропажу заметили только на следующий день, причем далеко не сразу. То, что в салоне Карре между тициановской «Аллегорией Альфонсо д'Авалоса» и «Мистической свадьбой» Корреджо вместо шедевра Леонардо висит пустая рама, смутило только художника, пришедшего с утра, чтобы скопировать «Мону Лизу». Он поднял шум, паникера пытались успокоить, уверяя его, что полотно наверняка забрали то ли реставраторы, то ли фотограф, чтоб сделать снимок, но когда выяснилось, что картины нигде нет, разразился страшный скандал.

Директора Лувра тут же уволили, за дело взялись 60 лучших детективов Парижа, но, по-видимому, «лучший» далеко не всегда означает «хороший», потому что, даже несмотря на отличные отпечатки пальцев, оставленные преступником на стекле, покрывавшем картину, его так и не нашли.

Детективы предполагали чей-то гениальный умысел, задуманный и воплощенный в жизнь группой этаких профессоров Мориарти по заказу какого-нибудь сумасшедшего американского миллионера. Среди подозреваемых числились даже Пабло Пикассо с его другом Гийомом Аполлинером, но на самом деле все оказалось намного проще.

Спустя два с лишним года, в декабре 1913 года, преступник объявился сам. Он передал «Мону Лизу» флорентийскому торговцу картинами и тут же был арестован.

Вором оказался 29-летний итальянский эмигрант Винченцо Перруджиа, не имевший за плечами ни криминального, ни какого-нибудь другого образования. Он был маляром и в момент кражи временно работал в Лувре, помогая закрывать стеклом 1600 полотен в качестве защиты от вандализма. Схема кражи удивительно напоминает другой шедевр – фильм российского режиссера Эльдара Рязанова «Старики-разбойники». В понедельник, когда музей закрывался на уборку, Перруджиа вошел в Лувр, переоделся в белый халат и, тем самым ничем не отличаясь от уборщиков, направился в пустующий салон Карре. Он снял картину со стены, вынул ее из рамы, завернул в халат и, никем не замеченный, покинул музей. Все эти два с лишним года «Мона Лиза» находилась в трех километрах от музея, в небольшой комнатке, которую он снимал.

При аресте Перруджиа заявил, что кражу совершил исключительно из патриотических соображений, желая восстановить историческую справедливость и вернуть картину Италии. Он где-то прочитал, что «Мона Лиза» была взята наполеоновскими войсками в качестве трофея и впоследствии передана Лувру. Такой шедевр, заявлял он, не может менять родину, и потому его было просто необходимо вернуть Италии. Наверное, он сильно оконфузился, когда узнал, что на самом деле Наполеон здесь ни при чем и что Леонардо сам продал эту картину королю Франциску Первому, который не нашел ей лучшего применения, как повесить в собственной бане.

Это сейчас «Мона Лиза» – жемчужина Лувра. А у короля Франциска Первого она висела в бане. Фото Reuters

Суд проявил снисходительность к преступнику-патриоту, тот отсидел в тюрьме всего семь месяцев. Его осудили, но ему не верили. Невозможно было себе представить, что можно так элементарно украсть ТАКУЮ картину и из ТАКОГО музея. Перруджиа многие считали винтиком в какой-то дьявольской игре, которая почему-то не сложилась, и тогда беднягу итальянца-маляра просто-напросто уговорили стать стрелочником. Так что вопросы к этому давнему нашумевшему делу все еще оставались.

Чтобы с этими вопросами разобраться, Джо Медейрос, упомянутый историк искусства, изучил копии более полутора тысяч документов, связанных с этим делом, – включая полицейскую и судебную документацию, письма Перруджиа к родным, а также бумаги, связанные с медицинской проверкой его психической вменяемости. Он также посетил его дочь, 87-летнюю Селестину, которая ничего по существу дела сказать не могла, потому что отца практически не помнила, он умер, когда она была совсем еще младенцем, в 1925 году.

Медейрос заявляет, что, судя по документам и письмам, ничем похожим на патриотические устремления на самом деле Перруджиа не пылал, это были всего лишь публичные заявления. Ему нужны были деньги, деньги для своей семьи, он хотел, чтобы его семья жила лучше. Каждый маляр в глубине души мечтает стать художником, но вместо карьеры живописца Перруджиа приобрел инвалидность – он заболел свинцовым отравлением и больше не мог работать с красками. Свою дикую идею выкрасть шедевр из Лувра он замыслил исключительно в расчете на щедрую компенсацию итальянского правительства в ответ на его подвиг.

«Мону Лизу» он выбрал еще и потому, что картина была компактна и ее можно было легко спрятать под халатом. Похоже, он вообще без особого пиетета относился к творению Леонардо, а считал его просто билетом в новую и лучшую жизнь. Билет оказался недействительным.

Медейрос ничего не сказал Селестине о своих выводах, и та скончалась в марте в полной уверенности, что она дочь Патриота с большой буквы.

Глупый, маленький, больной человек хотел получить компенсацию, а попал в тюрьму. Правда, он больше двух лет прожил в одной комнате с «Моной Лизой» и вдобавок очень надолго взбудоражил своей глупостью все просвещенное человечество.