Деревня полиглотов, одержимых чтением

Похоже, местные жители любят не только читать, но и рисовать.

Каждому овощу – свой фрукт. В том смысле, что каждому сезону свои впечатления. Это лето я решила посвятить изучению немецкой скуки. Именно скуки, потому что ничего, как мне казалось, другого испытать в июне на маленьком горнолыжном курорте нельзя. Из традиционных летних развлечений здесь присутствовал только лишь большой крытый бассейн, который мог вместить в себя всех жителей данной деревеньки, включая грудных младенцев и стариков в тирольских кожаных штанах. Два первых дня у меня начинались с чашки кофе на резном деревянном балконе, обращенном к зелено-сизым горам. На третий день вид стал привычным. На четвертые сутки – утомительно-знакомым. Городок с немецким трудночитаемым и абсолютно невоспроизводимым названием, получившийся в результате объединения двух деревень, я изучила за два часа. Спасение можно было найти либо в кинотеатре, либо в чтении. Первый отсутствовал, а что касается чтения, то книжный магазин – самая большая торговая точка данного населенного пункта – был полон народа, по периметру, вдоль витрин были расставлены мягкие кресла, в которых посетители просматривали журналы и читали книжки.

Через две недели я засобиралась домой. И то сказать – за 14 дней я изучила привычки горожан: если с утра они еще занимались своими делами в стенах домов, то после 15 часов я точно знала, кого и где я встречу на своем пути. Перефразируя наших классиков-сатириков, можно утверждать, что в данной деревне люди рождались для того, чтобы выпить пива, посетить книжный магазин и вечером посидеть в кафе «Павильон» под старым платаном. Да, зимой еще покататься на лыжах. Собственно, все. Можно и помирать. Мне помирать не хотелось, и я себе выделила день для решения: поехать куда-нибудь еще или вернуться домой, в Берлин. Но в свой «решательный» день, выйдя с утра за плюшками, я обнаружила, что улицы пусты. Город вымер. И, только подойдя к рыночной площади, стало ясно, в чем дело. На всем пространстве центральной площади развернулась книжная барахолка.

Здесь надо сделать отступление с тем, чтобы описать читателю среднестатистическую немецкую барахолку. Всем известно, что немцы – нация хозяйственная. Они передают потомкам не только идеально сохранившееся столовое серебро, ювелирные украшения и картины. Они тщательно реставрируют и хранят статуэтки, лампы, ковры и вообще любые предметы интерьера. А книги, афиши, плакаты – все, что связано с книгоизданием и полиграфией, – это фетиш. Ни в одной стране я не видела таких новодельных переплетов. Сами объекты реставрации стоили, на мой взгляд, меньше, чем работа переплетчиков и реставраторов. На блошиных рынках Германии (а только в одном Берлине их более 40, и работают они каждые выходные) можно встретить все. Это «все» в идеальном порядке и чистоте разложено на столах – никаких вам ящиков, бумажек и дорожной пыли. И еще характерная деталь – на этих блошиных рынках вас не кормят баснями. То есть историями про бедную бабушку, тетушку (а также дедушку, дяденьку и проч.) вам рассказывать не будут. Максимум проинформируют о времени, и то только в том случае, если хозяин сам в курсе. А так полная свобода выбора и никакого давления со стороны продавца.

Ассортимент книжных рядов, по которым я шла, меня озадачил. Не могу сказать, что с прилавков на меня смотрели раритеты или хотя бы редкости. Старые книги были, были они на немецком языке и напечатаны были ожидаемо – готическим сказочным шрифтом. Самые ранние датировались 60-ми годами XIX столетия. Самые поздние – 2000-ми. Наряду с немецкими мне встретились книги английские, итальянские, испанские, французские, немного шведских. Было такое впечатление, что эта маленькая деревня была населена полиглотами, одержимыми чтением. На одном из прилавков я даже увидела болгарский учебник по математике для начальной школы. Чуть погодя я стала задавать вопросы – мне стало интересно, откуда вот у этой немецкой седовласой в кудельках дамы двухтомник Сервантеса на испанском и рассказы Моруа на французском. Но то ли мой немецкий был совсем плох, то ли дама в эти выходные страдала дипломатической глухотой, но диалога у нас не получилось, и я побрела по рядам дальше.
Следующей находкой оказалась книжка Дарьи Донцовой в характерном мягком переплете. Из русскоязычных книг на этом развале в малюсенькой альпийской деревеньке мною были обнаружены еще два тома Марининой, Устинова, опять Донцова, несколько книг неизвестных мне авторов – бывших сотрудников каких-то там органов, писатель Мазин в потрясающем воображение переплете и начинающий повествование словами: «Бугристая, как спина крокодила, земля грела ладони остатками дневного тепла». Дальше было что-то про камуфляжные штаны, которые пузырились над поджарым задом какого-то Юджина О’Тула. Потом попались на глаза какие-то любовные романы российских авторш. (Да, да, именно так! Иначе, судя по текстам, сказать не могу.) Через два часа гуляний по барахолке у меня в активе было около 10 русскоязычных книг. Включая хрестоматию по русской литературе для вузов со штампом библиотеки факультета журналистики МГУ. Между прочим, мой сын, будучи студентом, здесь именно такую же посеял. Сборник Татьяны Толстой, «Степной волк» Германа Гессе и «Прощай, Берлин» Ишервуда перекочевали в мою сумку. Надо признаться, что в другое время я бы очень подумала, перечитать ли «Степного волка», и скорее всего ограничилась бы Ишервудом и Толстой. Но сейчас на фоне многочисленных российских фантастики, детективов припасть к странному и умному языку Германа Гессе хотелось так же, как к холодной минералке в жаркий день.

Летом в этих местах улицы пустынны в любое время суток. Фото автора

Утро следующего дня застало меня на той же площади. Чтение «Степного волка» накануне настроило меня на философский лад. А обилие детективов на прилавках подтолкнуло мою дедукцию. Мне стало ясно, что на этой книжной барахолке владельцы местных гостиниц, пансионов, гостевых домов и т.д. распродают те книги, которые забыли у них их постояльцы. Количество забытой литературы объясняется тем, что каждый дом в этой альпийской деревне, кроме мэрии, пожарной части и местной тюрьмы (в отношении последнего места – это еще вопрос), имеет право принимать туристов. Второй день я хотела посвятить исследованию. Мне было интересно, какого рода литературу берут с собой в отпуск туристы разных национальностей. С поправками на количество склеротиков, результаты были следующие. На английском языке встречались преимущественно (!) американская и английская классика. Попался даже том Голсуорси в мягком переплете – одна из частей «Саги о Форсайтах», Фицджеральд, Брэдбери, Джойс Кэрол Уотс (хотя мне казалось, что читатели этой писательницы остались где-то в конце 70-х), Айрис Мердок и Джейн Остин. Процент детективной литературы и фантастики был мал – Флеминг и еще пара авторов. Итальянцы читали и забыли в гостинице – себя самих – Альберто Моравиа, пять или шесть исторических книг итальянских авторов, а также была найдена Франсуаза Саган. Французская забытая литература, как это ни странно, для нации, которую традиционно считают легкомысленной, была представлена классикой – два Гюго, Дюма, Бальзак. А также Эжен Сю, «Парижские тайны» с отличными иллюстрациями. Испанские туристы напомнили о себе упомянутым выше Сервантесом, детективами английских авторов и руководством для игры на бильярде. Наш турист читал в основном детективы, любовные романы и так называемую фантастику.

Уже уходя с барахолки, я знала, что возвращаться в Берлин, суетной и жаркий, не буду. Останусь здесь, прочитаю все купленные книжки и... забуду их на прикроватной тумбочке. Чтобы поддержать тем самым имидж некогда самой образованной и читающей нации в мире.