Индеец, раненный стрелой

Собиратели индейцев постоянно пополняют свои коллекции.
Фото автора

Собирать можно все что угодно: марки, модели автомобилей, сами автомобили, картины. Все зависит от финансовых возможностей и пристрастий. Не всегда можно вспомнить, с чего это увлечение началось. Один из моих знакомых, находясь в Германии, случайно забрал с собой из бара подставку под кружку с пивом. Теперь у него несколько альбомов с такими картонками, а оказавшись за границей, он обходит все пабы вовсе не из-за того, что ему очень хочется попробовать местную продукцию. Вот и солдатики были в детстве у каждого мальчишки, но у некоторых из них детское увлечение переросло в настоящую страсть к коллекционированию.

В начале прошлого века одна из самых больших коллекций солдатиков была у Герберта Уэллса. Он даже написал книжку, в которой разработал правила настольных сражений. В ту пору солдатики были металлическими. Долгое время и в Советском Союзе солдатиков тоже делали исключительно из металла. Они были плоскими, двухмерными, будто по ним прошелся каток. Фабрики не изменяли плоскому миру и перейдя на пластмассу. А когда вдруг в огромных количествах появились объемные ковбои, индейцы, пираты, викинги, казалось, что открылся портал в другую вселенную. Потому что хотя и штамповали эти фигурки в Донецке, но в них сразу чувствовался приятный запах «загнивающего Запада» – в производстве использовались формы американской фирмы MARX. Каждый выпускавшийся там набор состоял из восьми фигурок. Кроме индейцев – их было всего семь. Восьмая – индеец, раненный стрелой, была снята с производства за «пропаганду жестокости».

Но эти фигурки, конечно, не могли сравниться с немецкими резиновыми индейцами и ковбоями, цветными, раскрашенными вручную. Немцы вообще создали мультимедийную вселенную – в их наборы входили тотемные столбы, вигвамы, звери, салуны, форты. Ходили слухи, будто немецкие фигурки можно купить в магазине «Лейпциг», но я никогда их там не встречал, да и не знал ни одного человека, кто купил бы их в Москве. Яркие коробки привозили из командировок или после службы в наших частях, расквартированных в ГДР. Фигурка стоила от 95 пфеннигов до 2 марок. Небольшой набор – около 12 марок. Рядовому Советской армии, чтобы купить этот набор и порадовать младшего братишку на родине, приходилось копить не один месяц. Но в Москве любая фигурка, даже потертая, с оторванным пером или кистью, все равно считалась твердой валютой. На которую можно выменять все что угодно.

Мало кто тогда знал в России, что каждый индеец и ковбой из немецких наборов имеет свое имя. Кого-то звали Токей Ито, кого-то Венету, а кого-то Убийца Пауни. Многие из этих имен взяты из книжек Карла Мая. Но на русский эти произведения не переводили, купить их можно было только на немецком в магазине «Дружба» на Тверской. Теперь-то на русском есть полное собрание его сочинений – 15 толстенных томов.

Кстати, помимо книг были еще и фильмы с самым лучшим индейцем всех времен и народов – югославом Гойко Митичем. Они всегда собирали полные залы, а мальчишки после этих фильмов мастерили игрушечные луки, раскрашивали лица цветной краской, отрывали топор войны и начинали боевые действия против этих бесчестных и хитрых бледнолицых. И, конечно, мечтали о фигурках индейцев.

Фигурок же этих было множество. Выпускало их несколько фабрик, некоторые из которых историю свою вели еще с начала XX века. Отказавшись от металла, немцы с самого начала штамповали их из так называемой массы. Чем-то она походила на гипс и глину, но в состав входили разные компоненты, даже мука. В конце 1950-х перешли на резину, причем себестоимость фигурок была крайне мала – их делали из отходов от производства знаменитых немецких кукол.

Одна из старых фигурок, сделанных из массы. Фото автора

Эпоха индейцев и ковбоев ГДР закончилась в 1991 году. К тому времени какие-то фигурки выпустили огромными тиражами, тираж других, наоборот, был ограничен. Одни фигурки быстро стали раритетами, и их цена сегодня исчисляется сотнями евро, другие стоят сущие копейки. Вероятно, больше всего этих фигурок сейчас в России. Если мы кого-то полюбим, то навсегда, а немецкие фигурки – это один из способов вернуться в прошлое, в детство. Наши коллекционеры быстро подчистили немецкие блошиные рынки. Теперь достать фигурку можно разве что на специализированном сайте или аукционе.

Как-то я зашел в гости к знакомому. У него в комнате – огромный шкаф-витрина, где на нескольких полках, плотно прижавшись друг к дружке, стоят сотни индейцев и ковбоев. Есть среди них две полки старых, раритетных фигурок, сделанных еще из массы. Если бы я увидел эту коллекцию в детстве, то точно не смог бы заснуть, фантазируя о том, как глиняные индейцы на глиняных конях охотятся на глиняных буйволов. Но сегодня мой подход к фигуркам более деловой.

«Сколько отдал?» – спрашиваю, глядя на недавно появившуюся в коллекции конную фигурку. «И не спрашивай, – отмахивается приятель. – Один конь 14 тысяч рублей стоит». На сайте интернет-аукциона он показывает мне фигурку ползущего индейца, так называемого ползуна. За него хотят 269 евро. «Дорого, конечно, – говорит приятель. – Но я хочу. Буду торговаться».

У него есть почти все фигурки, выпускавшиеся в ГДР. Нет только нескольких очень старых и дорогих, одна из них стоит 5 тыс. евро. Грустно разводит руками: «Эту я не потяну».

Главный индеец всех времен и народов – югослав Гойко Митич. Кадр из фильма «Винету – сын Инчу-чуна. Трубка мира»

С эпохой ГДР, конечно, не закончилась эпоха резиновых фигурок индейцев и ковбоев. По всей Европе, в том числе и в России, можно встретить продукцию немецких фирм Schleich, Bullyland, Simba. Как-то в Хельсинки другой мой приятель увидел в продаже резиновый тотемный столб и сразу побежал его покупать. Он рассказал, что в детстве такой тотемный столб был у его друга, а у него не было. В итоге у ребенка развился комплекс неполноценности. Думаю, психологи много могут рассуждать по этому поводу.

У меня, правда, в детстве тоже не было тотемного столба. Не было и вигвама, и индейца в пироге, и вождя на коне, и много еще кого... Сейчас у меня больше сотни фигурок – оставшихся со школьной поры или специально приобретенных. Расставив на столе эту орду, я подумал: «Хорошо, что я уже вырос». А то ведь точно не смог бы уснуть от такого счастья┘