Если бы у меня был такой сын, я бы плакала…

Сергей Зарянко. Портрет поэта М.Ю.Лермонтова.
Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН

Похоже, что персонажей своего «Маскарада» Михаил Лермонтов впервые встретил на Тверском бульваре. Летом 1830 года, готовясь к поступлению в Московский университет, он приезжает из Середникова в Москву и попадает на «бульварный маскерад». По горячим следам он пишет стихотворение «Булевар», в котором объектом своих насмешек избирает и «невинную красотку в сорок лет», и «старца с рыжим париком», и прочих москвичей, чья «спесь приметна в пошлой болтовне». Тем не менее Москву он любил вместе со всей ее бульварной семьей: «Москва моя родина и такою будет для меня всегда: там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!»

Этими словами Лермонтов будто пытается отстоять свое право считаться уроженцем Москвы. Оно и понятно – в 1814 году его родители прожили на съемной московской квартире всего полгода, в этот короткий московский период, 3 октября, и родился будущий поэт. Затем его увезли в Тарханы. А в следующий раз он приехал к нам лишь через тринадцать лет, в 1827 году, получать образование.

С 1829 по 1832 год жизнь его проходила в доме на Малой Молчановке, словно меж двух огней – бабушки и отца: «Я здесь, как добыча, раздираемая двумя победителями, и каждый хочет обладать ею». С бабушкой он жил, отец же появлялся лишь иногда, приезжал за деньгами, которые теща выдавала ему по заемным письмам. Арсеньева откупалась от зятя, чтобы тот, не дай бог, не сманил любимого Мишеньку. А в завещании (на всякий случай!) так и написала: «Если отец внука моего истребовает, то я все ныне завещаемое мной имущество представляю по смерти уже не ему, внуку моему, но в род мой Столыпиных».

Бабушка платила и за учебу внука в Благородном пансионе, что когда-то стоял на углу Тверской и Газетного переулка, здесь Лермонтов стал впервые «марать стихи». Там же в 1830 году он увидел Николая I, нагрянувшего с проверкой. Появился царь на перемене, и лишь один из воспитанников узнал в нем государя. Шалуны чуть не сбили императора с ног. Император был настолько поражен вольной пансионской атмосферой, что немедля повелел превратить пансион в гимназию, да еще и с военным уклоном. Но Лермонтову не суждено было испытать на себе монаршие нововведения – в апреле 1830 года он «уволился» из пансиона, получив в награду свидетельство об «отличном прилежании и похвальном поведении».

Он задумал поступить в Московский университет. Но долго там не задержался. Ему было скучно на лекциях. Начитавшись книг, купленных у московских книготорговцев, Лермонтов почти не появлялся в «храме науки» на Моховой. А изумленным профессорам отвечал: «То, что я знаю, вы еще не читали, это до вас еще не дошло». В ответ ему было «посоветовано уйти». Даже не сдав экзамены за первый курс, он решил перевестись в Петербургский университет.

Уход из Московского университета был его ошибкой, быть может, повлиявшей на всю последующую жизнь. Он почему-то решил, что в Петербурге ему будет интереснее. Но, уехав из Москвы в столицу, он поступил не в тамошний университет, а в школу юнкеров. Школа стала непреодолимой преградой между ним и «милой Москвой».

Ах, если бы Лермонтов остался в Москве, он непременно бы познакомился с Пушкиным, чего он так желал. Это могло бы произойти в сентябре 1832 года, когда «солнце русской поэзии» сошло на грешную московскую землю, чтобы послушать лекцию в университете на Моховой. Но Лермонтова здесь уже и след простыл, а вот Иван Гончаров был!

Получается, что Лермонтов приезжал в Москву, чтобы родиться, учиться и жениться. Третьего он не успел сделать, хотя гадалка наворожила его бабке, будто он женится дважды.

Мшистое чело, мрачная физиономия, решительные формы – все это разглядел Лермонтов в Сухаревой башне. Алексей Саврасов. Сухарева башня. Государственный исторический музей

Рядом с его домом на Молчановке жили Лопухины, у которых он часто бывал. Самая младшая из сестер – шестнадцатилетняя Варенька – полюбилась Мишелю. И не без взаимности. Жаль, что не сложилось. Помешал опять же его отъезд в Петербург. А Варваре Лопухиной впоследствии он посвятил стихотворение «Я к вам пишу». (В 1960-х годах особняк Лопухиных был сметен с лица земли Новым Арбатом. И вот что интересно: одним из последних его посетителей был тоже поэт, и тоже Михаил, но Светлов. Блуждая по закоулкам приговоренного старого Арбата, он не мог не зайти сюда, в последний раз взглянуть на дом, помнящий Лермонтова.)

Скучая на берегах Невы по Москве, в 1834 году Лермонтов пишет «Панораму Москвы». С колокольни Ивана Великого он смотрит на город, благословенный образ которого стал для него родным. На севере он замечает Петровский замок, а справа от него – чернеющую Марьину рощу. Видит он и Садовое кольцо – скопление пыльной зелени «бульваров, устроенных на древнем городском валу». А вот и Большой Петровский театр, «произведение новейшего искусства», отстроенное в 1825 году и сгоревшее через три десятка лет.

Брошенный на юг, взгляд Лермонтова падает на череду московских монастырей – Симонов, Алексеевский, Донской. Симонов монастырь обкорнают в 1930-х годах, Алексеевский – исчезнет с Волхонки еще раньше, в 1830-х. Место понадобится для строительства храма Христа Спасителя. Под боком – Кремль, Василий Блаженный, «великолепный и угрюмый».

Но более всего поражает поэта «четвероугольная, сизая, фантастическая громада» – Сухарева башня. Обратите внимание, как проявляется здесь дар Лермонтова-художника: ему удается разглядеть и «мшистое чело» башни, ее «мрачную физиономию», «гигантские размеры и решительные формы». Жаль, что не разглядели этого те, кто разрушил сей чудный памятник петровской эпохи.

В последующие годы Лермонтов навещал Москву проездом. Но визиты его запомнились москвичам. Так, в 1840 году на Николин день, после шумного и веселого обеда у Погодина на Девичьем поле, он читал Гоголю и другим «Мцыри». Читал «прекрасно».

В последний раз он виделся с Москвой в апреле 1841 года, за несколько месяцев до гибели, 170 лет назад. Эта неделя, что он прожил на квартире Розена в Петровском путевом дворце, вобрала в себя максимум общения с московским обществом. Где он только не побывал – на народном гулянье под Новинским, в салоне Свербеевых на Страстном бульваре, в Благородном собрании, у Анненковых на Манежной... Прощальный приезд в Москву стал для поэта особенным: «Мной овладел демон поэзии. Я заполнил половину книжки, что принесло мне счастье. Я дошел до того, что стал сочинять французские стихи».

Почти каждый день он виделся с Самариным. Показывал ему рисунки, запечатлевшие тяжелый бой с «хищниками» у реки Валерик в июле 1840 года. Поэт едва не прослезился, когда рассказывал о «деле с горцами». Самарин посчитал шуткой произнесенные двадцатишестилетним Лермонтовым пророческие слова о своей скорой кончине. Поразил его поэт и таким признанием: «Хуже всего не то, что некоторые люди страдают, а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого». Относилось сказанное к России 1830-х годов.

Он так любил Москву, она же исторгла из себя дом, где он родился. Исчез дом то ли в 1930-х годах, то ли после войны, когда строили сталинскую высотку у Красных Ворот. У нас ведь так много великих поэтов, что мы привыкли разбрасываться их прижизненными адресами. Зато переименовать станцию метро и поставить каменного истукана – ничего не стоит.

Когда-то Пушкин сказал о Лермонтове: «Далеко мальчик пойдет!» Жаль, что путь оказался недлинным.

«Если бы у меня был такой сын, я бы плакала┘» – говорила о его стихах Анна Ахматова.