Кирилл Гликман
Нью-Йорк с крыши General Electric Building.
За три недели пребывания в США я так и не был в Голливуде, но ощущение постоянного пребывания на съемках создалось отчетливое – красочные и узнаваемые декорации обступили еще на Восточном побережье.
В самолете мы проснулись, когда в иллюминаторах замелькали кадры из американского фильма – крохотные домики в окрестностях гигантского аэропорта Кеннеди. Ньюйоркцы в конце января замерзали: к вечеру температура падала до –10 плюс ветер с океана. Автобусы из аэропорта держит русская мафия – по крайней мере молодые парни, на мутко-инглиш объяснявшие, как добраться до центра, больше всего напоминали Данилу Бодрова. Но вокруг продолжали множиться декорации голливудских фильмов: над головой нависали развязки, всюду сновали желтые такси, а также афроамериканцы, латиноамериканцы и просто американцы.
Доехав до Центрального вокзала, мы спустились в метро. Удивление и ужас перечеркнули впечатление от трансатлантического перелета: поезда, обгоняющие друг друга на двух (или трех?) этажах... В тот вечер мы и не предполагали, что через день будем спокойно ориентироваться в самом крупном метро мира. Если бы нас не сопровождал абориген – аспирант Йеля, уехали бы в Бронкс. Доехав-таки до нужной станции и оставив чемоданы в машине приютивших нас друзей, мы поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг. С 300-метровой высоты видны расходящиеся трассерами огни авеню и хайвеев, и Нью-Йорк кажется бесконечным – оранжевым светом мерцает вся гигантская агломерация. От небоскреба дошли до Таймс-сквер, где было светло, словно ночь прошла за время спуска с 86-го этажа.
Приехав поздно вечером к друзьям в Нью-Джерси, переночевав и придя в себя, мы отправились в город. Кстати, ехать оттуда через мост Джорджа Вашингтона до сердца даунтауна минут сорок – не знают в Нью-Йорке, что такое пробки. Залитый солнцем и аккуратно застеленный снегом город напоминал тщательно упакованный ценный подарок. Первый день мы посвятили музею Метрополитен, где волонтеры проводят экскурсии на уровне, который не снился большинству оплачиваемых экскурсоводов в крупных музеях Москвы и Петербурга. Древнеегипетские храмы, греческие амфоры, этрусские драгоценности, римские статуи, средневековые доспехи, американская скульптура XIX века, Ван Гог и Ван Дейк, Ренуар и Климт, импрессионизм и постимпрессионизм, Репин и Поллак – в Метрополитене есть все, причем за деньги, которые посетитель пожелает отдать за билет. Точнее, значок, который крепится на одежду и позволяет выходить из музея и заходить снова без каких-либо проблем. Прогулявшись в Центральном парке, где белок едва ли не больше, чем посетителей (хотя туристов легкий мороз нисколько не смущал), вечером поднялись на здание GE и опять прошлись по Таймс-сквер: хотелось снова почувствовать себя по ту сторону экрана.
За оставшиеся два дня были осмотрены почти все главные достопримечательности Манхэттена: Уолл-стрит, статуя Свободы и музей иммиграции на острове Эллис, Ground zero, где полным ходом строятся башни нового ВТЦ... Впечатляет Коллекция Фрика – особняк начала ХХ века, где шедевры живописи выставлены в шедевральном интерьере. Музей естественной истории был оставлен на потом – на обратном пути из Калифорнии у нас был еще один день в Нью-Йорке. А вот на Бруклин удалось посмотреть только из окрестностей одноименного моста.
И снова самолет снижается над водой: ночь, видны только перерезающие темноту полоски огней – мосты, а потом то тут, то там выныривают светлячки окружающих аэропорт городков. В один из таких тридцатитысячников, Берлингейм, мы и направлялись – к эмигрировавшим 12 лет назад родителям моей девушки. После теплой встречи в аэропорту нас окутал комнатной температуры воздух, насыщенный ароматами весны и эвкалипта. Сразу возникло ощущение лета, и две недели погода меня не разубеждала: 15–20 градусов тепла и всего пара дождливых дней – роскошь для этих мест в феврале.
Мы успели примерно объездить область залива Сан-Франциско (говоря по-русски, Bay Area): неделю потратили на прогулки по городу, дважды ездили миль на 40 вдоль побережья Тихого океана, посетили университеты в Беркли и Стэнфорде, секвойный парк на северном берегу залива... Капля в море, вернее в заливе и его окрестностях. Даунтаун Сан-Франциско после Нью-Йорка не впечатляет, зато неизгладимое впечатление оставляют холмы, один из которых носит гордое имя Рашн (в честь погибших в тех местах русских моряков): прогулка по городу требует хорошей физической подготовки. Холм за холмом, квартал за кварталом мы обошли Рашн-Хилл, Ноб-Хилл, Пасифик-Хайтс – районы, где дома стоят гораздо дороже новой квартиры в Москве; Чайнатаун и итальянский Норт-Бич; латинский квартал Мишн Дистрикт, где граффити нет разве что на небе и тротуарах; наконец, Голден-Гейт-Парк, откуда с высокого берега открываются виды на океан, пролив и знаменитый мост.
 Один из тех скелетов, которые мелькают в фильме «Ночь музеев». Фото автора |
Город с населением в 800 тыс. кажется камерным и уютным, даже бомжи на улицах (их не в пример больше, чем в Москве или Нью-Йорке) улыбаются и машут. Столь же милы и наркоторговцы в районе Хейт-Ашбери, где когда-то случилось Лето любви. Чистота не соблюдается разве что в латинском квартале и нетуристической части Чайнатауна, где вдобавок мало надписей не на испанском и китайском. Бросается в глаза различие в менталитете обитателей Западного и Восточного побережий. И там и там на улицах не пьют, крайне мало курят, а тротуары поражают москвича отсутствием плевков, но уровень маргинализации и расслабленности в Сан-Франциско гораздо выше, да и напрягаться в таком климате грешно.
Что еще? Тот самый мост невообразимо красив, а сколько вокруг еще мостов длиннее, выше, мощнее! Беркли наполнен общительными бомжами-полиглотами (один, узнав, откуда мы приехали, тут же перешел на великий могучий), а Стэнфорд поражает строгостью, черепицей крыш и коллекцией Родена в знаменитом музее. На набережной в Сан-Франциско морские львы, на океане – тюлени и чудесные морские слоны. Дорожка в зарослях секвой в парке Муир Вудз напоминает улицу в Нью-Йорке, а с горы над парком открывается вид на всю Bay Area от Окленда до Сан-Матео. По музеям мы ходили меньше, но посетили Эксплораториум, где все экспонаты можно и нужно трогать, ибо они моделируют занимательные природные и научные факты; ансамбль католической миссии, с которой начался город святого Франциска; музей канатного трамвая, где крутятся огромные колеса, обеспечивающие движение вагонов. Кстати, о транспорте: через всю Bay Area ходит то ли метро, то ли электричка с замечательным для гуманитарного слуха названием BART (Bay Area Rapid Transit), в Сан-Франциско курсирует подземный трамвай Muni, а самым медленным (кроме cable car) видом транспорта является... автобус, останавливающийся на каждом перекрестке. На обратном пути мы провели полдня в Музее естественной истории (тот самый динозавр из «Ночи в музее»!), благо что добраться до центра из Кеннеди на местном аэроэкспрессе и метро можно за час – 7 долл.
Кстати, не только на каждом углу в Нью-Йорке или Сан-Франциско, но и в любом из одинаковых с лица городков есть один из книжных магазинов двух крупных сетей: Barnes&Nobles или Borders (а ведь в каждом есть еще и современная, богато обставленная библиотека!) Два или три этажа, лифты и туалеты, море книг и дисков (обязательно в наличии стеллаж Gay&Lesbian Literature), кафе для посетителей с непременным Wi-Fi... Одним словом, книжный супермаркет. Удалось зайти и в знаменитый независимый City Lights Bookstore на Бродвее Сан-Франциско: здесь подвальные этажи напоминают магазины О.Г.И., а на полках можно найти переведенные с русского книги, которые не попадались мне на глаза в Москве. Как насчет антологии рассказов современных сибирских авторов или стихов ОБЭРИУтов?..
Ну а потом был рассвет где-то над Восточной Европой и наконец – снижение над странной страной, где леса гораздо гуще, чем расположение населенных пунктов. Через новый терминал «Шереметьево» мы вышли под серый февральский снег. Декорации поменялись – все вокруг было как-то непривычно и пустовато. Никакого Голливуда – обычный российский артхаус.
