Признание Абхазией

– А нудистский пляж там есть? – спросили мы.

– Нет, нет, ни в коем случае! – инструктировала нас Марина, владелица одного известного московского ресторана. – И вообще там старайтесь особо не гулять, с местными разговоров не заводить – и одной (это она моей жене) на улице не появляться, только с мужиком. А ты, Паша, тоже – о политике – молчок. И не дай бог – с прогрузинской стороны!

Инструктаж мы прошли. Но никто нас не предупредил, что, попав ночью на таможню на реке Псоу (это российско-абхазская граница), мы столкнемся с обычным рэкетом, причем вполне узаконенным. Таксист, взявший 700 рублей от аэропорта в Адлере, высадил нас в частном дворике, откуда был самый краткий путь до пропускного пункта. Хочешь идти в обход (ночью-то ни фига не видно, да и не знаешь тут ни черта) – пожалуйста! А через частный дворик – плати двадцать рублей. (Это я потом узнал, что 20 р. – ночная такса, а обычная дневная – 10 р.). Ну и пошли мы пересекать границу. Казалось, что нелегально. Я в какой-то момент даже зажмурился, ожидая крика – вот он, перебежчик! Ловите его! Но нет, все обошлось. Стандартная толстая тетка в погонах лениво взглянула на документы, и мы перешли реку┘

Скажу сразу: Гагра – не лучшее место для спокойного отдыха. Именно – не для спокойного. Тут есть все – параплан, дельтаплан, банан, стратопланер и циклопедр. Ну и водный байк. И тут, на гагрском пляже, я впервые пожалел, что Абхазия – не часть России. Ибо у нас по приказу президента Медведева (как мысленно фантазировал я) уже принят специальный Пляжный кодекс, запрещающий водным мотоциклам гонять куда ни попадя и как глаза глядят – по головам купающихся в лягушатниках малышей. Сам я почти не купался. Но, как сообщила нам хозяйка нашей гостиницы, «тут перед вами уже разрезали девушку на два туловища».

От оно как.

А мы уже взяли бутылку шампанского «Золото Абхазии» (которое производится почему-то в Одессе) и свежий номер московского журнала «Сноб» и, надев майки с надписями «МЫ С МОСКВЫ», собрались уже идти на пляж, как вдруг моя супруга вспомнила про свой концептуальный проект – приехать на море и до моря так и не дойти. В общем, она свалилась с жесточайшей простудой. В аптеке, куда я пошел за лекарством, сказали мне, что это акк-ли-ма-ти-за-ци-я. Это слово будет преследовать меня всю жизнь.

Но все проходит, рано или поздно, и мы отправились ввысь – на горное озеро Рица. Стоит описать тех, кто нас вез туда. Похмельный шофер, увидев, что я курю трубку, как бы невзначай сказал: «Эх, вот чего бросить не могу – так это курить». Пить-то уж бросил, говорит. А то с войны, говорит, все пьем и пьем. Хватит.

А в Абхазии, тем более в высокогорной ее части, пьется, надо сказать, очень легко. И действительно – не заметишь, как жизнь пролетит.

Тут к похмельному шоферу подсел веселый, жовиальный экскурсовод, который все любил повторять фразу: «Как истинные кавказцы, мы пойдем налево», – и мы поехали. В основном действительно налево – то есть в Бзыпское ущелье.

Ну, ехали весело. На обратном пути, после Рицы, я разговорился с экскурсоводом по-настоящему, презрев запрет на политику.

– Ну а после признания-то нашего вам полегче живется? Есть перемены?

– Да как сказать. В общем, все как было. Но все же получше. Надеемся на Олимпиаду. Есть слух, что гостей будут в Пицунде размещать, что брежневские пансионаты на... снесут и новые построят.

–Да ну? (Я в Пицунде не был.)

– Главное – чтоб переход через границу упростили. Ну кто захочет три часа томиться в очереди на жаре, чтобы попасть в эту Абхазию?..

Я вспомнил ночной переход через частный дворик и понял, что нам еще повезло.

– Слушай, ведь Абхазия – туристическая страна. Если не будет сюда потока туристов, экономика не поднимется. Это значит – нужны открытые границы. А это значит – необходимо международное признание. А значит – надо как-то улаживать вопросы с Грузией┘

– Да на... надо! Россия нас признала – и хорошо. Ты говоришь, экономика – так она вся у нас на Россию завязана. Границу на Псоу откройте – вот все, что нам надо!

Боюсь, что смутил вас довольно резким слогом моего собеседника. Но ведь разговоры о политике, если они ведутся в Абхазии в кабине несущейся на бешеной скорости по серпантину с 2000-метровой высоты потрепанной «Газели» – они всегда будут сдобрены русским матом и абхазскими проклятиями – а в абхазском алфавите, между прочим, в два раза больше букв, чем в нашем.

– Слушай, ну а расскажи про эту вашу абхазскую религию. Ведь есть, да? Я вот читал.

Про религию мой собеседник рассказывает неохотно. Ну да, есть святилища – только он сам был там однажды. И вообще туда ходят в исключительном случае – если нужно оправдаться перед Богом. Божество абхазы понимают странно: могут верить одновременно и в духа гор, и в Иисуса Христа. Одно другому не мешает. Мне, правда, показалось, что абхазское язычество – это скорее родовое, этническое понятие, чем именно религиозное. И вообще┘

– Ну эт не знаю, эт ты загнул, брат (громко в микрофон). Лучше вот, господа пассажиры, обратите внимание – горная речка! Кто желает, может искупаться┘

Если б знал мой московский начальник, как я хотел, едучи с утра на работу в переполненной электричке, вот так запросто искупаться в ледяной горной речке┘

А возвращались мы из Абхазии именно на электричке. В июле этого года было восстановлено движение пригородных поездов между Гагрой и Адлером. Мы, собственно, и были одними из первых пассажиров. Абхазская железная дорога – это вообще отдельная тема. Достаточно сообщить четыре факта: была построена в 1942 году; одноколейная; все вокзалы на протяжении маршрута находятся в запустении; координация движения в настоящий момент осуществляется посредством мобильной связи.

Зато железка проложена была частью своей по самому берегу Черного моря, и в наши дни из окна вагона даже можно заметить нудистский пляж┘