Стамбул – это не Константинополь

По решению Мустафы Кемаля Ататюрка Айя-София превращена в музей.
Фото автора

«Стамбул – это вам теперь не Константинополь». Незамысловатые слова, незамысловатая песня. Но запала в память. В 60-х годах. Уж больно красиво звучали густые, мощные басы. А главное, передавал шлягер «Голос Америки». Голос-искуситель. Прослушать передачу, а потом пересказать приятелям, о чем вещает вражеская сила, – это был кайф.

С той поры тянуло в Стамбул. Но как-то не получалось попасть в город, прославленный русскими поэтами, – от Пушкина до Бунина. И вот сподобился. Стою в толпе туристов в Айя-Софии, смотрю вверх, под купол, где парит ангел с лицом ребенка. Наверно, таких детей с широко раскрытыми удивленными глазами видели на улицах Константинополя безвестные зодчие, возводившие собор.

А рядом изображения херувимов закрыты черными щитами с именами пророка и праведных халифов.

Проходящие сейчас реставрационные работы, которые шаг за шагом обнажают оригинальные настенные изображения святых и мозаику, дают представление и о периоде величия этой церкви Божественной мудрости, и о разрушениях и разграблениях, которым она была подвергнута.

В течение почти полутора тысяч лет, минувших после ее сооружения в VI веке, Айя-София оставалась самым большим собором в мире, неповторимым памятником Византийского христианства. И она до сих внушает благоговение как верующим, так и атеистам. Что можно считать удивительным явлением, если учесть, что собор много раз подвергался разграблению или переделке по религиозным мотивам.

Крестоносцы в ХIII веке посчитали себя глубоко оскорбленными образами чуждой им ветви восточного христианства. Они без раздумья разграбили сокровища Айя-Софии и превратили ее в католический собор. Но правление крестоносцев оказалось недолгим. Церковь снова стала православной. Потом после захвата Константинополя султаном Мехмедом II она стала мечетью.

Последующие правители возвели минареты. Так что невольно задумываешься: в обители какой веры ты находишься – христианской или мусульманской? С этой двусмысленностью решил навсегда покончить Мустафа Кемаль Ататюрк, основатель светской Республики Турция. В 1935 году Айя-София стала музеем.

Почти 80 лет спустя турецкие специалисты и рабочие все еще трудятся над восстановлением храма. Судьба Айя-Софии не уникальна. Что-то подобное всегда происходит во время религиозных войн. Например, мечеть в Кордобе, в Испании, была переделана в католический собор после христианской реконкисты.

Но, может быть, оттого, что за минувшие полторы тысячи лет смена религий в Стамбуле сопровождалась кровопролитием и потрясениями, а может быть, оттого, что в Турции сегодня продолжаются споры о ее идентичности как светского государства, приезжему непросто понять, к чему больше привержены жители Стамбула – европейским ценностям или исламским.

Пройдитесь по главной пешеходной артерии – Истикляль Каддеси, и у вас вполне может сложиться впечатление, что вы находитесь в европейском средиземноморском городе, где люди рассматривают витрины магазинов, потягивают вино в ресторанах или закусывают в точках быстрого питания. Но если вы заглянете в мечети в пору Рамадана, то приверженность государства идее секуляризма покажется фантазией.

Изображения ангелов закрыты щитами с именами пророка и праведных халифов. Фото автора

В некоторых случаях, как в музее, который сначала был церковью, а потом – мечетью, силы секуляризма и религии мирно сосуществуют. А в политической сфере, где правящая партия, исповедующая идеи «либеральной исламизации» и демократии, добивается осуждения заговорщиков – военных офицеров, которые считают себя приверженцами наследия Ататюрка и светского государства, эти силы вступают в конфликт.

Некоторые публицисты на Западе называют политику правящей партии «неооттоманской». Но она отвечает настроениям значительной части турок. Недаром лауреат Нобелевской премии писатель Орхан Памук, рассказывая о Стамбуле, пишет, что он погружен в глубокую печаль, порожденную тоской по утраченному величию, когда город был столицей империи.

Читая Памука или беседуя с другими стамбульскими писателями и журналистами, обнаруживаешь, что они, подобно многим нашим соотечественникам, испытывают ностальгию по имперскому прошлому и находят, что люди тогда не только о деньгах думали. Памук пишет: на магнатов было принято смотреть как на ловкачей, которые сумели с помощью подкупленных чиновников набить мошну. Разительное отличие от времен Османской империи, когда человек, выучившись и приобретя знания, мог высоко подняться по государственной лестнице и стать пашой.

Стамбульский литератор Эркам Туфан Айтав, чьи предки по материнской линии жили в Крыму, полностью разделяет настроение своего знаменитого коллеги. Айтав говорит, что лишь малая часть турок стремилась забыть свою исламскую культуру и стать европейцами. Теперь большинство его соотечественников хочет вернуться к своим мусульманским корням. И это касается не только восточной части страны, где сильны патриархальные обычаи, но и самого европеизированного города Турции, расположенного одновременно в Европе и Азии┘ Нет, все-таки не зря в песне поется: «Стамбул – это вам теперь не Константинополь».

Стамбул–Москва