Юлия Виноградова
Уникальный экспонат – полный скелет мамонта, найденный в Якутии.
Автобус до Академгородка идет минут 40. Несмотря на то что поселок ученых находится почти в 30 км от Новосибирска, он считается частью города. Дорога пролегает через сосновый лес, пока наконец не врывается в широкий и прямой, как стрела, Морской проспект. Это одна из трех главных академгородковских магистралей, на которые нанизаны многочисленные и разнообразные НИИ.
Для меня, представителя поколения, родившегося гораздо позже чудных (ударение на любой слог) 1960-х, время физиков и лириков известно даже не столько по обрывочным рассказам совсем юных тогда родителей, сколько по кино. По трогательным советским фильмам, где бородатые ученые собираются на квартирниках, чтобы попеть запрещенные песни, гуляют по ночам по проспектам новых городов и проводят секретные и рискованные эксперименты «всей жизни», чтобы открыть что-то абсолютно непонятное далеким от физики обывателям. Вольно или невольно, но Академгородок, изрядно изменившийся за полвека, все равно прочно ассоциируется у меня именно с такой советской черно-белой кинодействительностью. И из окна автобуса я с удивлением взирала на институты с интригующими, почти романтичными названиями – гидродинамики, катализа, лазерной физики и физики ядерной, цитологии, электрометрии и так далее, и так далее.
Академик Лаврентьев, стоявший у истоков городка, в свое время писал: «Выдающихся шедевров архитектуры у нас нет – практически все жилые и институтские здания построены по типовым либо повторным проектам. Внешний вид нас не особенно волновал, мы делали ставку не на уникальные здания, а на уникальных людей с новыми идеями». Академик не врал: создатели городка действительно нисколько не считались с эстетическими чувствами будущих жителей. Весь город – будь то НИИ, Дом ученых или жилые дома – застроен почти одинаковыми безликими серыми коробками; по неизвестной причине 1960-е их очень любили. Зато вокруг – бушует сосново-березовый лес, скрывая в своей зелени уродство человеческой архитектурной мысли. Собственно, в этом и была затея – создать если не «город-сад», то «город-лес».
 Памятник человеку, затеявшему город ученых. |
Первым делом я решила направиться не в сам городок, а немного дальше – в Архитектурно-исторический музей под открытым небом. Вся маршрутка долго решала, где мне надо выйти, удивленно выясняя, что ровно никто из присутствующих местных жителей в этом музее не был. По приезде на место я поняла, почему. За решеткой забора стояла железная сторожка, в которой дама в камуфляже на бранно-матерном диалекте сообщила мне, что без специального разрешения проходить никому не положено. Пришлось пустить в ход особый словарь, используя слова типа: «Москва, журналист, искусствовед». Сквернословящая сторожиха оказалась человеком отзывчивым: после долгих колебаний дверь отперлась, и ко мне была приглашена милая девушка, пасущая в музее студентов-практикантов.
Впрочем, того, из-за чего был бой, в музее оказалось не так уж много. Со времен академика Окладникова, знаменитого археолога Сибири, который, собственно, и заложил музей, изменилось немного. Стоит уникальная для Сибири деревянная шатровая Спасо-Зашиверская церковь XVII века, рядом с ней – восстановленный по остаткам один из многочисленных сибирских острогов. На отдельной поляне выставлены «каменные бабы», валяются под навесом резные ворота сибирской усадьбы, ждут своего часа архитектурные детали. Планов у музея, как водится, много, денег, кажется, нет совсем. Вокруг же к музею вплотную подбираются дачные участки: в городок я вернулась на автобусе, заполненном пожилыми академиками с тяпками в руках и их супругами в шляпках и тренировочных штанах.
Всего в маленьком Академгородке около десятка музеев. Разумеется, меня заинтересовал Центральный сибирский геологический (где-то я даже прочитала, что он в городке самый посещаемый). Музей расположен в здании соответствующего НИИ. Куда меня не пропустили и по служебному телефону сообщили, что это не просто музей, а лаборатория и что вход по заявке, записи, очереди и еще чему-то типа того. Оказалось, что это принцип всех академгородковских музеев – они созданы не для туристов, а для науки. А потому, чтобы туда попасть, надо к этой науке иметь особое отношение. Никакого отношения к геологии у меня не было. Аргумент о том, что мой прадед возглавлял Уральский геолого-разведочный трест, увы, не сработал.
Чуть больше мне повезло с НИИ археологии и этнографии. Там в местном издательстве я приобрела несколько интересующих меня научных сборников, а в холле полюбовалась на всемирно известного Шандринского мамонта. Полный скелет этого доисторического зверя (что большая редкость – обычно мамонтов собирают из косточек разных особей) нашли в 1973 году в Якутии. С тех пор это если и не символ Академгородка, то уж точно один из самых знаменитых его объектов. А вот в музей этого НИИ я уже не попала. В здании, обшитом чудовищным сайдингом, который проник и в Академгородок, мне сообщили, что у них обед. Прекрасную советскую традицию нарушить, разумеется, было невозможно. И никого из нужных сотрудников я так и не дождалась. Видимо, в местном универмаге выбросили «батники, они же клубные пиджаки», или «шузы с каблуком гармошкой». Чистое кино.
 Мемориальная доска Александру Галичу – большая редкость. Она на здании кафе «Под интегралом». Фото автора |
Устав от скитаний по секретным музеям, я направилась к Обскому морю, как называют здесь Новосибирское водохранилище. «Морской» берег находится в 15 минутах ходьбы от центра городка. Его отделяют железная дорога и пыльная грохочущая трасса М52 – Чуйский тракт, протянувшийся через Алтай до самой Монголии. Лестница спускается через сосны вниз, и взору открывается действительно почти море. Разве что вода несоленая и желто-мутная, как в реке. Но широкий песчаный пляж, шум волн и все радости, сопутствующие морскому отдыху, присутствуют.
Последней встречей с историей Академгородка стало для меня здание знаменитого кафе «Под интегралом». Оплот свободомыслия, оазис новосибирских шестидесятников. В этом кафе собиралась академгородковская интеллигенция и с гостями, в том числе зарубежными, всласть обсуждала политику, культуру и все то, о чем раньше даже думать было страшно. Здесь же состоялся единственный публичный концерт в СССР Александра Галича, вынужденного вскоре эмигрировать. Партийные власти, конечно, быстро опомнились, клуб признали «идеологической ошибкой» и закрыли. А сегодня в маленьком кубическом сером здании по адресу: Лаврентьева, 16, расположился современный банк, несуразно развесив яркие пластиковые таблички. И только блеклая мемориальная табличка, скупо упоминающая о Галиче, выдает связь этого места с эпохой. А недалеко от бывшего «Интеграла» в совсем другом, новом кафе с характерно английским названием Traveller’s Coffee шумит новая молодежь, равнодушно полистывая журнал «Сноб», купленный в соседнем киоске.
Новосибирск–Москва
