Вероника Чернышева Утро вечера мудренее. Положили спать шестерых молодцев – наутро измерили пульс, у кого ровнее был, тот и полетел в космос. Это народная молва. Летчику-испытателю Марку Галлаю (1914–1998) как никому другому была известна суть этой полуправды – они все были равны. Каждый из той шестерки мог быть первым. Полет прошел бы благополучно, окажись тогда в космосе любой из его подопечных.
Говорили, что Гагарин с первого взгляда понравился Королеву. Лично Галлаю – инструктору-методисту авангардной шестерки своей интеллигентностью больше всех импонировал Герман Титов. Размерам кабины и грузоподъемности корабля идеально соответствовал Владимир Комаров, в шестерку в итоге не попавший. «Функции космонавта в автоматическом одновитковом полете вокруг Земли были заведомо проще функций летчика реактивного истребителя, с которыми все они еще недавно успешно справлялись, – вспоминал Марк Галлай. – Мужество, бесспорно необходимое для того, чтобы сесть в кабину космического корабля и отправиться впервые в истории человечества в никем не обжитое космическое пространство, также было присуще каждому из них». Но вот справиться с последующей всемирной славой лучше Гагарина не смог бы никто. Об этом Марк Галлай писал в одной из своих книг «Я думал: это давно забыто»: «Если говорить о пропагандистском эффекте первого полета человека в космос, то личность Гагарина способствовала этому эффекту, как никакая другая. Именно такого космического первопроходца нужно было предъявить человечеству».
Чему может научить космонавта человек, никогда не бывавший в космосе? Чему вообще можно научить, если можно только научиться? Наставник скорее определяет судьбу. Что важно. И судьба определять судьбу – важна. А как судьба выбирает наставников? Как-то так, что потом, вспоминая о них, выводя их черно-белые образы из тени славы воспитанных ими героев, люди выводят новые единицы измерения. Близко друживший с Марком Галлаем Эльдар Рязанов снял о нем фильм «Единица порядочности – один галлай».
Что мог передать будущему официальному советскому сверхчеловеку его наставник? Главной задачей было научить привычке к внештатной ситуации. Надо думать, их было немало в жизни человека, выбравшего своей профессией «свободно летать на всем, что только может летать, и с некоторым трудом – на том, что летать не может». Руководствуясь этой собственного сочинения пословицей, Галлай освоил 124 типа летательных аппаратов. Сбил вражеский самолет в самом первом бою над Москвой 22 июля 1941 года.
В июле–сентябре 1941 года летчик 2-й отдельной истребительной авиаэскадрильи (ПВО г. Москвы) Марк Галлай, для отражения вражеских налетов совершил 10 ночных боевых вылетов на самолете МиГ-3. Еще 28 боевых вылетов ему предстояло на Калининском фронте.
После войны работал в Летно-исследовательском институте. Уволен в 1951 году. Мешал «пятый пункт». Возвращен на испытательную работу после смерти Сталина.
Первого мая 1957 года за мужество и героизм, проявленные при испытаниях авиационной техники Марку Галлаю было присвоено звание Героя Советского Союза. В 1958 году уволен в запас в звании полковника. Звание заслуженного летчика-испытателя СССР Галлай получил через год в числе первых.
Марк Галлай участвовал в подготовке первых вылетов, проработке программ и методическом руководстве летными испытаниями новых Ту-144, Ту-154, Ил-62, Ил-76, Ан-22 и других. Занимался научно-исследовательской работой в области динамики полета, стал доктором наук, профессором.
В 1960-м получил задание «обучить отряд космонавтов профессиональным навыкам космонавта».
Награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, орденом «Знак Почета», медалями.
Галлай был одним из тех, чей литературный дар открывал советскому читателю авиацию. Его повести Твардовский печатал в «Новом мире»: «Испытано в небе (Записки летчика-испытателя)», «Через невидимые барьеры», «Первый бой мы выиграли», «С человеком на борту», «Жизнь Арцеулова», «Третье измерение», «Полоса точного приземления», «Небо, которое объединяет». Их любили.
Первая книга, которую Марк Галлай уже не перечитал после публикации – «Я думал: это давно забыто», вышла в 2000-м. В той части мемуаров, где речь идет о Гагарине, писатель Галлай сух и информативен. Он словно бы вычитает свою единицу из общего гомона причастных к славе.
И если славу, как и условно летную погоду (погода, при которой нельзя летать в мирное время, и нужно – в войну) или неведомый летательный аппарат тоже принять за внештатную ситуацию, то Марку Галлаю было что передать тому, кто должен был остаться равен сам себе, если бы внештатная ситуация возникла там – уже за пределами Земли и неба.
Первым стал Гагарин. Внештатной ситуации не возникло.
Кстати, «Поехали!» – это от Галлая. «К полету готов?» – спрашивал Марк Галлай старшего лейтенанта Гагарина во время многочисленных тренировок . «Готов». – «Ну тогда, давай. Поехали!» – и в очередной раз нажимал на тренажере пуск в «как бы космос». Отработав до автоматизма «пароль–ответ» на Земле, полетев в космос реальный, Гагарин сказал это знаменитое «Поехали!» «как бы Галлаю».
