Ольга Баумгертнер
У нас-то, к счастью, есть право выбора. И свобода передвижений.
Евгений Ковальчук. «Такая жизнь». Опубл.: «Искусство России». Сканрус, 2006
Старая, но вряд ли добрая пословица «Хорошо там, где нас нет» – заставляет призадуматься. Собственно, зачем сидеть сиднем и ждать манны небесной? Почему бы не отправиться в это самое «там» и не проверить, насколько оно лучше, чем «здесь»? Тем более что в прежней точке моего местонахождения все было действительно не так хорошо. И не радовали уже ни долгое лето, ни теплая зима, ни колоритный восточный базар. Не радовали люди. Не радовал даже вид из окна на горы с заснеженными вершинами. Душа жаждала перемен. А их, похоже, в ближайшее столетие не предвиделось. Особенно утверждали в этом ощущении местные новости, не радующие разнообразием. Во всех новостях рассказывалось, сколько урожая собрано с 1 га.
Если гора не идет...
И вот однажды, взвесив все за и против, я оставила одну столицу и переехала в другую. Эпопея с получением гражданства, пожалуй, заслуживает отдельной статьи. Упомяну вкратце, что это едва ли не самое неприятное из того, что мне пришлось перенести после переезда. Ночные бдения в очереди на временную регистрацию, беготня по чиновникам с теми же бесконечными очередями, сбор всех мыслимых и немыслимых справок. Но через год, наконец, долгожданное гражданство было получено.
Еще одна ложка дегтя – конечно, квартирный вопрос. Продав на малой родине четырехкомнатную квартиру недалеко от центра города, удалось приобрести лишь однокомнатную в Подмосковье, да и то не без финансовой помощи родственников.
А вот с поиском работы и трудоустройством все сложилось более чем удачно. Во-первых, работодателю не понадобилось наличие красного паспорта. Во-вторых, заработная плата составила восемь сотен условных единиц – после пятнадцати (!) на малой родине. И в-третьих, это была работа по моей профессии.
Но самое главное – это совершенно другое ощущение жизни! Как приятно зайти в первый попавшийся книжный магазин и купить столь необходимую книгу, о которой давно мечталось. А прежде на книжных лотках найти ее было невозможно, да и денег на подобную покупку просто не было. А театр, кино, музеи, выставки?! Да просто – прогулка по историческому центру города!
Автохтоны и аллохтоны
Как-то раз, когда я гуляла по набережной Москвы-реки, меня остановил мужчина с сынишкой и спросил – не это ли Каменный мост. «Наверное, вон тот, – предположила я и указала вперед. – Потому что этот – железный». В ответ на мое невежество мужчина одарил меня злым взглядом и, раздраженно воскликнув: «Москвичи – и ничего не знают!», направился дальше. Я даже не успела ему сказать, что я вовсе не москвичка.
А через какое-то время я сама искала Патриаршие пруды. На моей карте они почему-то не были обозначены, пришлось спрашивать прохожих. За весь путь, который я прошла от Маяковской до Прудов, никто так и не дал ответа. Одни качали головой и говорили, что не знают, другие отвечали, что в этой местности вообще никаких прудов нет, а третьи и вовсе посылали на Чистопрудный бульвар, пребывая в уверенности, что уж если там ходит трамвай-ресторанчик, раскрашенный по мотивам «Мастера и Маргариты», то там Патриаршие пруды и находятся. После этого случая мне стало интересно, повстречались мне на Большой Садовой коренные москвичи или все до одного были, как я, приезжие.
Вообще миграция человеку свойственна. С одной стороны, можно предположить, что коренных москвичей в Москве осталось так же мало, как автохтонов в животном мире, например утконосов в Австралии. С другой стороны, москвичи могли сами куда-нибудь уехать, тем самым развивая миграционный процесс.
Только побывав прошлым летом в отпуске в Андалусии и обнаружив, что горничными в местных отелях работают женщины из России, Белоруссии и Украины, я до конца осознала, насколько глобальный масштаб приобрела миграция после развала Союза. Впрочем, понятно, что как крушение, так и создание империи связано с миграционными процессами. А уж найдя в себе силы и веру, можно и вовсе стать человеком мира. Ну и как девиз выбрать следующий силлогизм: все люди могут выбирать отечество; все мигранты – люди; все мигранты могут выбрать отечество┘ Потому что нет ничего дороже, чем свобода выбора.
