Валентина Рогова "Дранков снимает Калашникова что делать". Телеграмму такого содержания получил Александр Ханжонков в конце 1908 г., находясь в Италии. Для начинающего кинодельца это прозвучало как приговор, как начало финансового краха. На русском кинорынке обстоятельства, в коих оказался Ханжонков, назывались буднично - "срыв". Однако это слово приводило в ужас даже всесильного Шарля Пате, так как оно означало опережающий выпуск конкурентом фильмы с идентичным названием и на сюжет уже запущенной в производство кинопостановки. Как правило, ускоренный суррогат дискредитировал первоначальную картину и исключал возможность ее проката.
Слава Дранкова не оставляла никаких надежд, тем более что проблема была создана порядочностью Ханжонкова: он сам у себя в павильоне на Житной радушно принимал афериста и беспечно поведал ему про серьезнейшую, по силам разве что французам из студии "Фильм д'ар" да киноимперии "Пате", киноработу по поэме Лермонтова "Песнь про купца Калашникова".
Конъюнктурный мозг Дранкова учел, казалось бы, все: нечистоплотность киношного племени (состоявшего в основном из содержателей публичных домов); благородство, а потому беззащитность Ханжонкова; презрительно-высокомерное отношение "чистой" публики к синематографу и, как следствие, беспредел кинонравов (ситуация угрозы "срыва" идеально представлена в фильме Н.Михалкова "Раба любви"). Феноменальный нюх Дранкова изменил ему лишь в одном, о чем сам Александр Осипович не имел представления на генетическом уровне, - честное предпринимательство, солидарность порядочных людей.
Правда, Ханжонкова спасали только зарубежные коллеги (в отношении русских кинодельцов Дранков оказался абсолютно прав). "Я перевел Шламенго содержание телеграммы и рассказал ему сущность дела, - вспоминал уже в советское время Ханжонков. - Он был крайне возмущен таким предательством конкурента и предложил мне отпечатать нужное число позитивов обреченной картины у него на фабрике".
Спасая картину, о коммерческой прибыли не задумывались: более ста позитивов экстренно разослали по России без заказов и задатков. Однако кассовый успех превзошел все ожидания - ханжонковский "Калашников" оказался даже более рентабельным финансовым предприятием (продавался по 75 копеек за метр), чем дранковский "Стенька Разин" (по 60 копеек за метр), тогдашний лидер кинопроката. Современники наблюдали эту схватку как противостояние европейского и американского (т.е. дранковского), по тогдашним понятиям, стереотипов предпринимательства.
Дранков же со своим "Калашниковым" потерпел очередной финансовый крах, да и в художественном плане фильма была более слабой экранизацией; к тому же Ханжонков опубликовал открытое письмо, предупреждая владельцев кинотеатров о выпуске одноименной картины Дранкова. Деловые связи этих предпринимателей были разорваны навсегда. Эта история определила новый стиль отношений Ханжонкова с конкурентами. Отныне постановки картин тщательно конспирировались: сценариусы скрывали даже от актеров, названия на период съемок давались условные.
Однако не обращать внимания на Дранкова было не по силам даже Ханжонкову. В 1915 г. он выпустил сатирическую зарисовку "Хаим-кинематографщик", где в жанре еврейского анекдота высмеял семейное кинопредпринимательство конкурента и его нравы.
К 300-летию династии Романовых в жесткой конкуренции с ведущими фирмами Европы русские кинодельцы выпускали не только километры событийной хроники, но и создали несколько игровых фильм, которые рассказывали об основных событиях из истории семьи Романовых. Однако основная битва, на грани фола, разыгралась между Ханжонковым и Дранковым.
Победить однозначно должен был Александр Осипович: его "Трехсотлетие царствования Дома Романовых" поставил режиссер Александр Уральский (из Московского Художественного театра), художественной частью заведовал Евгений Бауэр (из Большого театра), компаньоном был владелец старинной костюмерной мастерской Г.А. Талдыкин. Фильма получилась настолько удачной, что фирма "Пате" взялась ее распространять. Но победа Дранкова оказалась пирровой - те же условия французы предложили и Ханжонкову за его юбилейную картину "Воцарение Дома Романовых". К тому же договорились с Александром Алексеевичем обе ленты выпустить в один день по всей России - 16 февраля (предвидение телевизионного эффекта симультанности!).
Однако премьера картин состоялась 11 февраля 1913 г. - возможно, потому, что 16-го, в субботу, Дранкову была назначена аудиенция у Императора. Вероятно, именно этот триумф великосветской жизни Александра Осиповича запечатлен в дневнике Николая II: "После обеда смотрели кинематогр. "Избрание на царство Михаила Феодоровича". Хорошо и достаточно верно в историч. отношении".
Конечно, о том, что император запамятовал название его картины, Александр Осипович не знал, но молчания прессы и отсутствия царских милостей не мог не заметить, тем более что Ханжонков после демонстрации "Обороны Севастополя" в Ливадии (1911 г.) был обласкан Николаем Александровичем. К тому же Дранков опять прогорел, и о создании многосерийной "Истории царствования Дома Романовых" не могло быть и речи. Не удалась ему и провокация с распространением слуха о приобретении в собственность хроники коронации императора (1896 г.).
Первый кинопатриот России (как сам себя называл Дранков, и не без оснований) ждал почти два месяца. А затем начал свою битву за Кавказ - постановку грандиозной киноэпопеи "Из истории кавказских войн" - с доноса начальнику канцелярии Министерства императорского двора и уделов, Его Высокопревосходительству генералу А.А. Мосолову. Он датирован 10 апреля 1913 г. и состоит из уничижительных реплик в адрес Ханжонкова, который именуется не иначе как "тот, кто снимал "Севастополь", нелестных характеристик первого русского супербоевика "Оборона Севастополя" и бесцеремонных восхвалений себя любимого. Дранков требовал войск, и не меньше, чем царь дал Ханжонкову. Александр Осипович первым в кино учуял время грядущего стукача, но в Империи о его приходе еще не знали...
По окончании юбилейных торжеств А.А. Ханжонков "за исключительно полезную деятельность на почве отечественной кинематографии" получил орден Святого Святослава 2-й степени, В.М. Гончаров (сорежиссер "Обороны Севастополя") - золотую медаль "За усердие", продюсеры фирмы "Пате" М.К. Гаш - золотой портсигар, А.В. Кюнс - золотые часы; Г.А. Талдыкин - звание потомственного почетного гражданина. О прочих канцелярия императорского двора не известила.
