"Спецоперацию начать 10 сентября..."

По данным переписи 1939 года, к началу Великой Отечественной войны в СССР проживали свыше 1,4 млн. этнических немцев, осевших на территориях бывшей Российской империи еще со времен Ивана Грозного. История свидетельствует, что они немало сделали для укрепления российской государственности, а сама Россия стала отечеством для последующих поколений. Война с фашистской Германией ударила по ним с неожиданной стороны. 26 августа 1941 года СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) принимают постановление "О переселении немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей". Так как Поволжье стало первым и самым крупным звеном в цепи дальнейших репрессий, об этом написано немало. Но не все знают, что в сентябре 1941 году ту же участь разделили и немцы, проживавшие в Москве и Подмосковье.

"Гейнбихнер, вас вызовут, когда вы понадобитесь"

Сентябрь 1941-го. Москва с каждым днем все явственнее ощущает приближение фронта. Почти каждую ночь столицу бомбят прорвавшиеся сквозь заслоны ПВО фашистские самолеты. Молодой инженер НИИ геодезии и аэрофотосъемки Иоган Гейнбихнер по ночам, как и многие молодые люди, помогает специальным отрядам тушить "зажигалки", а днем корпит в засекреченной лаборатории над полученной темой - аэрофотосъемка в инфракрасных лучах. Все сотрудники лаборатории считали, что их место сейчас - на фронте, но коллективный поход в военкомат кончился ничем: все заявления вернули. "Мы вас вызовем, когда это будет нужно", - сказал военком. А через некоторое время физика Гейнбихнера перевели в другой НИИ - связи и особой техники Красной Армии в Мытищах. Институт уже в прямом смысле сидел на ящиках - готовился к эвакуации куда-то в Среднюю Азию.

Физик-инженер Иоган Гейнбихнер, несмотря на молодость, иллюзиями себя не тешил, понимал, что война - это всегда тяжкое испытание, он был готов к любому повороту событий. Фронт так фронт, тыл - что ж, и там будут нужны его голова и руки. Однако это спокойствие духа рухнуло в одночасье, когда дошли до него жутковатые слухи о выселении всех немцев из Республики немцев Поволжья. Там, в селе Франк, он родился, там окончил школу, оттуда поступил на физфак пединститута в Москве. Чем провинилась перед советским государством его мать, Маргарита Кондратьевна Гейнбихнер, воспитавшая без мужа шестерых детей (отец умер еще в 30-х), чем она заслужила высылку в Сибирь? Может, идти куда-то жаловаться? Но куда? За что наказаны все его односельчане, все поволжские немцы? Разве родиться немцем - это уже преступление?

Начинающий ученый Иоган Гейнбихнер вдруг узнал, что такое бессонница. Ходили слухи, что Поволжьем вождь не ограничится. "Может, все-таки обойдется?" - примерял он уже к себе по ночам судьбу матери, брата и сестер.

"Антисоветский и сомнительный элемент арестовать"

Не обошлось. Москва получила недолгую отсрочку. Упаковывая в ящики научное оборудование в Мытищах, Иоган Гейнбихнер не мог знать, что 6 сентября Государственный комитет обороны издал постановление # 636сс (совершенно секретно) "О переселении немцев из г. Москвы и Московской области и из Ростовской области" и что под документом - подпись самого Сталина. НКВД СССР ставилась задача: с 10 по 15 сентября переселить из Москвы и Московской области в Казахстан 8617 немцев. Непосредственное руководство проведением операции нарком Берия возложил на начальника НКВД по Московской области Журавлева и начальника 2-го управления НКВД СССР Федотова. Для сопровождения выселяемых предписывалось "выделить 4 командира среднего начсостава в качестве начальников эшелонов и 4 команды красноармейцев по 21 человеку в каждой". Берия требовал также в ходе операции весь "состоящий на учете НКВД антисоветский и сомнительный элемент арестовать, а членов их семей переселить в общем порядке". Кстати, за 6 дней проведения спецоперации было арестовано 1142 "сомнительных элемента немецкой национальности".

Всем выселяемым разрешалось брать с собой до 200 кг личного имущества. Постановление ГКО от 6 сентября 1941 года определяло также порядок расселения прибывших к месту назначения. Предписывалось вселять их в "пустующие строения в сельских местностях, а при отсутствии таковых - произвести строительство домов силами переселяемых". Забегая вперед, заметим, что абсолютному большинству депортированных пришлось переживать первую зиму в землянках.

"В нашей смерти никого не винить"

Как проходила операция, можно судить по рапорту начальника НКВД по Московской области Журавлева наркому Берии от 19 сентября 1941 года. Выяснилось, что в Москве и области проживало значительно большее число немцев, чем предписанное к переселению сталинским постановлением. Журавлев докладывает: "Выявлено лиц немецкой национальности 11 567 (без политэмиграции), из них: арестовано - 1142 человека, намечено к переселению 10 425. Отправка эшелонами производилась: 13 сентября - 1 эшелон в количестве 2430 человек из г. Москвы; 14 сентября - 2 эшелона - 4925 человек из районов Московской области; 19 сентября - 1 эшелон - 1094 человека из г. Москвы". Москвичей отправили в Карагандинскую, а жителей области - в Кзыл-Ординскую области. Еще один эшелон намечалось отправить 22 сентября.

Выселяемым давались сутки на сборы. Повестка НКВД воспринималась многими не только как крушение жизненных планов, а как личная трагедия. Еще три цитаты из рапорта Журавлева, где он докладывает о происшествиях в ходе спецоперации. "12 сентября в 21 час Ивановский, по национальности немец, 1858 года рождения, застрелил из ружья свою жену Ивановскую Елену, она же Матильда Карловна, 1877 г. рождения... Затем Ивановский пытался покончить жизнь самоубийством... Ивановские оставили записку следующего содержания: "В нашей смерти никого не винить". "12 сентября в 20 часов в г. Москве у себя на квартире покушался на самоубийство Эрдман, 1893 г. рождения, экономист-товаровед по специальности, работал грузчиком. Эрдман, узнав о том, что он подлежит переселению, лезвием безопасной бритвы перерезал вену на левой руке". "13 сентября в 7 час. утра у себя дома пыталась покончить жизнь самоубийством путем вскрытия ножницами вены на левой руке Бреш, 1859 г. рождения, жена бывшего управляющего имением дома Романовых".

Комментировать эти строки нет нужды. Люди предпочитали свести счеты с жизнью, чем пытаться бежать от вождя всех времен и народов. В рапорте Журавлева есть потрясающая цифра - "скрылись от переселения 10 человек". Это из 8,5 тысячи, отправленных в сентябре.

Как эшелон нашел Гейнбихнера

Иоган Гейнбихнер получил повестку из НКВД уже после 20 сентября (точную дату не помнит). В назначенный день взял рюкзачок и отправился, как и предписывалось, на Курский вокзал. Исходил все платформы и тупики, но эшелона не нашел. И понял, что его в любую минуту могут арестовать - его расспросами "о немцах" уже заинтересовались некие вокзальные служащие. Дабы не искушать судьбу, Иоган отправился в отдел НКВД, откуда получил повестку. "Как это эшелона не нашел?" - недобро покосился на молодого человека дежурный и передал его свободному офицеру для разбирательства. И надо же было такому случиться - чекист оказался выпускником того же Московского пединститута. Вместо допроса началось: а такого-то помнишь? а что с тем-то случилось, не знаешь? Чтобы хоть чем-то помочь товарищу по вузу, чекист предложил на выбор два места: хочешь - Омск, хочешь - Новосибирск. Иоган выбрал Новосибирск.

Там он получил направление в школу райцентра, но поучительствовать долго не дали. Приставили к эшелону с немцами, который направлялся на запад и сказали: "Будешь отвечать за него головой". Далее было строительство железной дороги под Свияжском, лагерь под Воркутой. Гейнбихнера от верной смерти (под Воркутой жили в палатках, умерших от непосильного труда складывали в штабеля, чтобы весной захоронить) спасло образование - почти везде его назначали старшим, что избавляло от физических перегрузок. Там же, под Воркутой, он встретил своего родного дядю, который, кстати, нашел там последний приют. И только после войны, уже демобилизовавшись (депортированные немцы так называемой трудармии считались мобилизованными), он находит в тюменской деревеньке Червищево свою мать - Маргариту Кондратьевну. Туда же на жительство приезжает к Иогану из Подмосковья и его жена, по чистой случайности избежавшая его участи - они просто не успели до войны официально зарегистрировать свой брак. И только в 1996 году реабилитированному Гейнбихнеру дали однокомнатную квартиру в Москве.

...Мы сидим с Иоганом Иогановичем у единственного уцелевшего в Москве лютеранского храма святых Петра и Павла в Старосадском переулке. Мой собеседник вспоминает, как его бабушка мечтала когда-то, что ее внук станет пастором. Ее мечта почти сбылась - Иоган Иоганович ныне является председателем церковного совета московской евангелическо-лютеранской общины. Была возможность уехать в Германию, но он не уехал. Почему? "Родина там, где твои дети, где ценят твою работу", - задумчиво говорит он. И это - пережив ТАКОЕ...