Евразийская платформа

Геополитика как операционная система

КАК ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ реальность отражается в политической жизни современной России? Какими будут пути развития евразийских тенденций в ближайшем будущем?

При взгляде на эти проблемы необходимо постоянно иметь в виду, что геополитические тенденции не всегда жестко совпадают с конкретными политическими силами или отдельными деятелями. Они могут распределяться и действовать через совершенно неожиданные факторы и через различных личностей на различные сектора политической палитры.

Геополитика и ее закономерности воздействуют на политическую жизнь не прямо, как партия, лобби или законченное политическое учение, но косвенно, как фон, как контекст, как совокупность объективных (внешних и внутренних) факторов.

Так базовый язык программирования в значительной степени предопределяет структуры программ, на нем написанных и его использующих. Геополитика и есть такой базовый язык операционной системы, производными которого являются конкретные политические учения и позиции.

Сплошь и рядом сами участники политического процесса склонны приписывать влияние этой фоновой, подспудной геополитической системы обычной исторической случайности, совпадения или непредсказуемым поворотам событий. На самом деле геополитическая логика имеет свою законченную структуру, свои закономерности. Поэтому для геополитика естественным и само собой разумеющимся представляется то, что для "просто политика" кажется случаем, "сюрпризом" или роком.

Но если основой компьютерного языка является двоичный код 1-0, то геополитическая система оперирует с иной парой: евразийство - атлантизм, суша - море, континент - остров.

Проследим, как влияет базовая пара "евразийский импульс - атлантистский импульс" на ту картину политической жизни, которую мы сейчас имеем.

Евразийский импульс

Евразийский импульс действует в современной России так же объективно и последовательно, как он действовал всегда, на протяжении всей русской истории, на разных этапах выражаясь по-разному. Более того, именно в единстве геополитического евразийского вектора и заключается осевая реальность, объединяющая между собой такие далекие явления, как Киевская Русь, Московское царство, романовская Россия или Советский Союз. Налицо различие мировоззрений, социально-политических моделей, культурного и национального контекста. А евразийское начало ясно различимо повсюду под внешними формами, в которых русские осознавали самих себя исторически. Именно геополитика, евразийство является тем универсальным языком нашей национальной идентичности, к которому сводятся иные формы нашего самосознания и самовыражения. Хотя сплошь и рядом это осознается либо весьма смутно, либо вообще не осознается.

Евразийский импульс является Единицей нашей системы, нашим положительным полюсом исторического бытия, нашей Правдой и нашим Светом в противоположность атлантистскому Нулю, полюсу неправды и ненашей тьмы.

Характерно, что в точности такую картину, правда, с обратным оценочным знаком, рисуют и наиболее последовательные и проницательные стратеги Запада, геополитики-атлантисты. Либо - либо. Не мы придумали эти правила, в них воплотилась какая-то неведомая для обычного малого рассудка тайна исторической предопределенности.

Это основной закон геополитики, хотим мы того или нет.

Евразия как общий знаменатель

В сегодняшней России нет какой-то одной партии или силы, которая могла бы до конца осознать свою евразийскую миссию, заявить себя как однозначного лидера евразийства. Но в то же время во всем политическом многообразии парламентских и внепарламентских партий и движений очень многие сознательно или полусознательно обращаются к евразийской идее, часто, впрочем, не отличая ее от тезисов "государственности", "патриотизма", "державности" и т.д. Обращение к геополитике и евразийской идее есть в официальных документах КПРФ и в текстах Геннадия Зюганова. Но апелляции к тем же реальностям характерны для Владимира Путина и "Единства". Тезис о стратегическом треугольнике Москва-Дели-Пекин (озвученный когда-то Евгением Примаковым) и тезис Ельцина-Путина о "многополярном мире" есть не что иное, как прямое выражение евразийской идеи на стратегическом уровне.

Элементы (подчас противоречивые) евразийства есть у ОВР Примакова-Лужкова, но есть и у ЛДПР Владимира Жириновского. В свое время к евразийству обращались и другие как откровенно проправительственные деятели (Попов, Станкевич, Лобов, Скоков и т.д.), так и крайние оппозиционные силы (ФНС, НПСР и т.д.).

Евразийский импульс в самом общем смысле выражается как осознание преемственности современной России по отношению к предшествующим этапам русской истории, как уверенность в существовании у России своего особого культурного и цивилизационного пути, а также как стремление стратегически расширить и укрепить зону нашего континентального присутствия.

Факторы, подталкивающие разных политиков к евразийству, не сводятся только к их субъективным предпочтениям, к их национальным симпатиям, к их субъективной приверженности к патриотизму. К этой идее их объективно подводят как внутренние, так и внешние факторы. Внутренние - психология народа, сформировавшегося как евразийская общность со всеми вытекающими последствиями и инстинктивно симпатизирующего державной линии в политике, в какой бы форме она ни проявлялась.

Извне постоянно поступают противоположные, враждебные нам геополитические импульсы - ввиду политического, идеологического, экономического и стратегического давления атлантистского лагеря, что заставляет ответственных деятелей Государства (да и обывателей, реально столкнувшихся с Западом) поневоле занимать критическую по отношению к нему позицию.

Запад верен своей геополитической атлантистской логике, своему полюсу в кодировке геополитической операционной системы, которую прекрасно осознает и от которой никогда не отступает. Таким образом, своим постоянным и однонаправленным давлением он заставляет руководство России, рано или поздно начинающее тяготиться таким диктатом, занимать противоположные геополитические позиции. А это и есть евразийство, "многополярный мир" и т.д.

Какими бы партийными и клановыми интересами ни руководствовались российские политики нового столетия, общим центром тяжести останется для них именно евразийская ось, совпадающая с нашей национальной судьбой, воплощающая в себе ее непрерывность, связь времен, земель и глубинных психологических архетипов.

Любой ответственный русский политик, лояльный своей стране, либо "уже евразиец", либо "пока еще не осознавший себя евразиец".

Общественное согласие на геополитической основе

В нормальном случае российская государственность должна быть тотально основана на евразийской платформе, и верность этой геополитической реальности не может ни при каких обстоятельствах ставиться под вопрос, становиться предметом дискуссии. Все партии и движения, какие бы программы они ни выдвигали, просто обязаны быть евразийскими, подобно тому, как в равной степени атлантистскими являются все партии и движения в странах современного Запада и особенно в США. Атлантизм республиканцев и демократов различается только в определении методов достижения общей для тех и других цели - мирового господства США (шире, цивилизации Запада, цивилизации Моря) надо всеми остальными землями и народами земли, в первую очередь над Евразией.

Аналогично (но, естественно, с обратным знаком, ставя во главу угла Россию, Восток, Евразийскую цивилизацию) должны были бы поступать и все партии России, солидарные между собой в достижении общей евразийской цели, но предлагающие различные методы ее достижения.

Однако сегодня Россия переживает сложный процесс смены идентификационных парадигм. Советская модель, в которой евразийский импульс выразился в последнем столетии русской истории, меняется на некое иное, еще не до конца сформулированное, проявленное, осознанное устройство. И пока неясно, какие окончательные формы примет эта новая национально-государственная организация нашего политического и исторического бытия.

Травма, нанесенная крахом советской структуры, породила переходный, но крайне опасный феномен национального самоотрицания, пораженчества, готовности вообще отказаться от нашей самобытности. Это особенно страшно проявилось в первые годы реформ, когда абсурдный с точки зрения геополитики "российский атлантизм", "русофобия" и "проамериканизм" стали чуть ли ни нормой государственной системы и "политкорректности". Это "западническое" направление на глазах рушится, и все реформаторские силы, которые хотят остаться в большой политике, волей-неволей вынуждены теперь обращаться - хотя бы внешне - к "патриотической" риторике, пусть к суррогатному и поддельному, но "евразийству". Но инерция переходного саморазрушительного периода все еще велика, и потому окончательное вправление всей политической жизни в рамки евразийской парадигмы только предстоит.

В такой переходной ситуации (и особенно с учетом ухода с политической арены Бориса Ельцина, который символически олицетворял собой наименее удачный, катастрофический, целиком разрушительный период губительного реформаторства) на повестке дня может стоять вопрос о формировании особой ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ, которая могла бы объединить в себе представителей самых разных парламентских и непарламентских политических и общественных структур.

ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЛАТФОРМА могла бы стать своего рода зоной согласия всех ответственных политических сил нашего общества, центром взаимокоррекции наиболее серьезных аспектов политической деятельности. Под эгидой ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ могли бы объединиться во имя державности и правые и левые, и социалисты и рыночники, согласные при этом с основным постулатом: никакие внутриполитические разногласия не должны приводить к дестабилизации Российского Государства, наносить ущерб его безопасности, ослаблять наш стратегический и цивилизационный суверенитет, нарушать социальную стабильность.

Лидеры, социальные проекты, экономические программы, политические лозунги и уставы могут свободно конкурировать между собой в парламентских и иных формах. Но ни один серьезный политический деятель или партия, претендующие на ответственность, не должны выходить за рамки такой ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ.

К ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЕ логично было бы примкнуть "Единству", КПРФ, ОВР, ЛДПР, аграриям, группе "Регионы России", многим независимым депутатам и даже тем деятелям СПС и "ЯБЛОКА", которые подтвердили бы солидарность с судьбами Родины, формально отказавшись от былых "атлантистских иллюзий или заблуждений".

Аналитическим инструментом ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ мог бы стать "Центр геополитических экспертиз", работающий одновременно с администрацией президента, правительством РФ, Советом Федерации и Государственной Думой. Этот центр мог бы выполнять функции объективной оценки масштабных экономических, социальных и политических проектов и начинаний исходя из глобальных геополитических интересов Российского Государства, невзирая на чины и на лица, прослеживая, не наносит ли тот или иной план или проект вреда геополитике страны.

Рождение Национальной Идеи

В нормальном Государстве потребность в ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЕ отпадет сама собой, так как лояльность цивилизационной и геополитической идентичности России будет подразумеваться для всех. Но на нынешнем этапе потребность в такой форме общественного согласия и консолидации явно налицо, тем более что многие исторические препятствия для реализации подобной инициативы исчезли, и сегодня, как никогда ранее, данная структура могла бы послужить на благо всего общества.

Кроме того, ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЛАТФОРМА как нельзя более точно соответствовала бы базовой политической реальности, необходимой для выработки новой модели Национальной Идеи России, для приведения к общему знаменателю тех проектов и планов, которые предлагают все общественно-политические силы, искренне преданные России, но не как "простому Государству", "одному из...", но как особой цивилизации, самобытному стратегическому, культурному и духовному континенту.

Национальная Идея не может родиться в каком-то одном движении, не может быть сформулирована каким-то одним автором или коллективом авторов. Она является из живого чрева национальной истории. Но определенные общественные институты вполне способны помочь ей появиться на свет, свободно и суверенно.

ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЛАТФОРМА была бы идеальным инструментом для достижения этой цели.