Экономический славянофил

Василий Кокорев.

МНОГИЕ утраченные в наше время качества русских капиталистов XIX века - "золотого века" отечественной буржуазии - привлекают внимание к этим людям. Инициативность и предприимчивость, практический, цепкий ум и знание экономических условий, способность к самоограничению, стремление к культуре и осознание взаимосвязи между общественным и личным богатством, проявившиеся в широкой благотворительности и меценатстве... Нам есть чему поучиться у наиболее мыслящих и просвещенных купцов России.

Василий Александрович Кокорев (1817-1889) - один из самых знаменитых своим богатством и общественной деятельностью денежных воротил Москвы второй половины XIX века. Множество противоречивых оценок его личности и жизненного пути рассыпаны на страницах старых журналов и книг. При жизни он вызывал смешанные чувства: от восхищения и восторга до ненависти и насмешек. Сведения о нем вошли во все наши крупнейшие энциклопедии, в сборники биографий государственных и общественных деятелей царской России. "Наше купеческое сословие, - писал один из его биографов, - мало выставило людей, которые могли бы равняться с Кокоревым игрой ума, талантами и характером, да и немного по всей России за полстолетие сыщется людей такого калибра".

Вот отзыв о Кокореве одного из его современников: "Человек замечательный по редкому уму, по оригинальности воззрений и по широкому добродушию своего характера... Тип коренного русского человека, который не чужд утонченнейшей цивилизации, а крестился двумя пальцами, не прочь был заимствовать с Запада, что там было хорошего, но верил, что Россия - страна мужицкая... Шампанское пил с квасом и огуречным рассолом, обожал иногда поесть с лотка у прихожей бабы тертого гороха с постным маслом... Прекрасно излагал свои мысли, искусно подбирая подходящие словечки и новые обороты, отличался остроумием, так же хорошо и оригинально писал, любя употреблять библейские изречения".

Василий Александрович Кокорев происходил из старообрядческой семьи и был, по одним сведениям, из мещан, по другим - сыном купца средней руки, торговавшего солью. Семья владела небольшим солеваренным заводом в городе Солигаличе на севере Костромской губернии. Наделенный от природы живым практическим умом, юный Кокорев всю свою энергию направил на достижение богатства. После того как в конце 30-х гг. солеваренный завод, совладельцем которого он был вместе с дядьями, закрылся, оказавшись убыточным, Кокорев, по его собственным словам, "был вытеснен за рамки уездной жизни в Петербург для приискания откупных занятий".

Одним из важнейших каналов формирования крупных капиталов в России в эпоху первоначального накопления были винные откупа. В этом деле очень важны были правительственная поддержка, связи с высшими чиновниками, в чем молодой откупщик поразительно преуспел. Решающую роль в его продвижении наверх, хотя сам Кокорев длительное время это отрицал, сыграл известный славянофильский деятель С.П. Шипов, бывший тогда казанским губернатором и вместе с тем негласным откупщиком, - явление распространенное в то время в высшей администрации.

В 1844 г. Кокорев, став поверенным одного откупщика, подал записку в правительство о преобразовании винных откупов, обратившую на себя внимание. В ней он рассуждал о необходимости придать торговле вином более цивилизованный характер и просил отдать в его распоряжение какой-либо "неисправный" откуп, чтобы на месте доказать, как выгодна его система "питейного дохода". Место для эксперимента ему предоставили в Орле. Эксперимент прошел блестяще, и системой Кокорева заинтересовалось Министерство финансов, во главе которого стоял князь Вронченко. Эксперимент повторили, а затем на основе проекта ввели в действие Закон 1847 г. под названием "Положение об акцизно-откупном комиссионерстве", который просуществовал 16 лет. Доход с винной торговли в то время составлял более 40% всех поступлений в государственную казну.

В результате головокружительного взлета Кокорев получил в 1851 г. звание коммерции советника и приобрел немалое влияние в кругах высших чиновников, близких к Министерству финансов. Вронченко, как впоследствии и его преемники, советовался с ним во всех важнейших делах. В кратчайшие сроки Кокорев нажил огромное по тем временам состояние: к началу 60-х гг., по некоторым оценкам, оно доходило до 7 млн. рублей.

Пореформенные годы - время необычайно энергичной и разносторонней предпринимательской деятельности Кокорева. Он учреждает "Закаспийское торговое товарищество" по торговле с Персией и Средней Азией, строит Волго-Донскую железную дорогу, реализуя мысль Петра Великого о соединении двух крупнейших водных путей России.

В эти годы неугомонный Кокорев содействует учреждению акционерного Русского общества пароходства и торговли, вложив в это рискованное дело не менее полумиллиона рублей. Акции предприятия, ставшего позднее процветающим, он вначале чуть ли не силой навязал городским головам всех губернских центров России для распространения - под предлогом патриотической цели сохранения русских моряков на Черном море. Основанный им Волжско-Камский коммерческий банк - крупнейший акционерный банк России, кредитовавший прежде всего волжскую торговлю и сбыт хлеба.

Кокорев на пять лет раньше американцев оценил пользу нефти, стал пионером нефтяного производства в России. В 1857 г. он организовал первый нефтеперегонный завод в местечке Сураханы около Баку, по соседству с древним храмом огнепоклонников. В 1873 г. преобразовал это предприятие в бакинское нефтяное общество. К устройству дела Кокорев привлек молодого Менделеева, по предложению которого здесь впервые применили непрерывную круглосуточную перегонку нефти, нефтеналивную морскую перевозку, прокладку нефтепроводов к берегу моря.

Кокорев хорошо понимал значимость нефтяных начинаний для экономического развития России. Позднее в одном из прошений ко двору он напомнил, что еще до открытия нефти в Пенсильвании он первый организовал нефтяные промыслы и керосиновый завод в России, что именно благодаря его инициативе "в настоящее время существует в Баку более 200 заводов, ежегодно по Каспийскому морю и Волге развозится 36 млн. пудов нефти, почти каждая изба крестьянская пользуется более удобным освещением и множество волжских пароходов вместо лесоистребления отопляются нефтью, а снижение цен на нефть дало ежегодную многомиллионную экономию промышленности и казне".

Он умел и любил рисковать. Один из компаньонов Кокорева, крупный экономист и предприниматель Ф.В. Чижов отмечал необузданность его "грандиозных фантазий", "чисто американских затей", считая этот риск не всегда оправданным и разумным, но тем не менее признавал полезность многих его идей.

В глазах современников деятельность Кокорева не ограничивалась предпринимательством. Не меньший интерес представляли его многочисленные выступления и публицистические статьи, меценатская и филантропическая деятельность.

Конец 50-х - начало 60-х гг. прошлого века в России отмечены стремлением к открытости, к более широкому обсуждению многих сторон народной жизни, экономического и общественно-политического устройства страны. Кокорев со всей энергией принял участие в этих дискуссиях. "Обязанность гласности - распространять в обществе понятие о правде и праве, - писал он. - Без гласности жить нельзя. Это воздух, освежающий понятия, это контроль общественной непорочности".

Животрепещущие вопросы в то время становились не только предметом полемики в печати, но вызывали волну политических манифестаций в форме торжественных обедов, банкетов, чествований. Кокорев был в числе финансовых устроителей и активных участников этих общественных собраний.

Он явился инициатором торжеств, устроенных в честь встречи севастопольцев в Москве в феврале 1856 г. Сергей Аксаков писал по этому поводу сыну: "У нас теперь производится встреча и угощения черноморских матросов и офицеров. Зрелище в высшей степени замечательное и поучительное. Бывший откупщик Кокорев, обладатель тридцати миллионов, затеял представление народных сцен с энтузиазмом. Он положил истратить на это двести тысяч".

Вот как описывали эту встречу ее участники: "Лишь только показался длинный строй спускавшихся с пригорка, в серых и стертых шинелях, из-за которых виднелись бараньи околыши, - сердце затрепетало у встречавших, слезы прошибли... Кокорев с Мамонтовым, сняв шапки, несли на большом серебряном блюде хлеб-соль, какую-то испеченную гору, для которой чуть ли не складена была особая печка. Поравнявшись с гостями, Кокорев передал поднос старшему офицеру. "Други и братья, - сказал он им, едва сдерживая слезы, - благодарим вас за ваши труды и подвиги, за пролитую кровь для нас, в защиту родной земли. Примите наше сердечное спасибо и наш земной поклон". С этим словом он повалился им в ноги. За ним повалились в землю следовавшие. Минута была торжественная! Все плакали. Очевидцы через долгое время не могли без слез рассказывать об этой минуте".

На многих обедах в честь севастопольцев Кокорев выступал от имени купечества с патриотическими речами, сравнивал подвиги черноморцев с подвигами Минина, Пожарского и Сусанина, спасших Россию.

Многие славянофилы с иронией отмечали раздражающую помпезность этих гуляний, страдавших купеческими излишествами, отсутствием чувства меры, из-за чего подлинный смысл встреч героев Севастополя часто затемнялся. Тем не менее самого Кокорева они оценивали весьма высоко. Иван Аксаков, например, писал Погодину: "Я не могу опомниться от Кокорева! Это вполне русское чудо!"

Сильный резонанс в обществе с неприятными последствиями для Кокорева получила серия банкетов-манифестаций, устроенных им в связи с царским указом, знаменовавшим начало подготовки к освобождению крестьян. 20 ноября 1857 г., отмечая опубликование рескрипта виленскому генерал-губернатору Назимову, откупщик Кокорев устроил у себя первый "семейный" обед. А 28 декабря того же года состоялся торжественный рождественский банкет на 180 персон в залах Московского купеческого собрания. Кокорев произнес на нем тост в честь людей, которые будут содействовать выходу "из кривых и темных закоулков на открытый путь гражданственности".

После отмены крепостного права роль купечества в общественной жизни страны стала быстро возрастать. Кокорев был душой Комитета по оказанию помощи голодающим, образованного под председательством наследника престола в 1867 г. во время голода, постигшего Россию. Самое деятельное участие принимал он в осуществлении проектов Славянского комитета, чему способствовала его тесная связь с ведущими славянофилами: Аксаковым, Хомяковым, Кошелевым, Погодиным. Перед Русско-турецкой войной Кокорев вместе с текстильными фабрикантами братьями Хлудовыми сыграл решающую роль в финансировании и экипировании военной миссии генерала Черняева на Балканах.

Кокорев одним из первых среди купечества обратился к меценатской и коллекционерской деятельности: вместе с купцами Солдатенковым, Мазуриным, Хлудовым начал собирать работы молодых русских художников. Он имел картинную галерею и собрание памятников прикладного искусства, устроил пансионат для молодых художников на реке Мсте в Тверской губернии (ныне Дом творчества имени Репина), задумывал постройку хранилища народного рукоделия. Историк К.А. Скальковский свидетельствует: "В момент своего богатства Кокорев играл и роль мецената. Ему, строго говоря, обязан своим возникновением так называемый русский стиль в архитектуре, существенно отличающийся от русского стиля, сочиненного немцем Тоном по повелению императора Николая I". Многое, однако, в меценатской деятельности Кокорева носило отпечаток "купеческого вкуса". Современники, например, упоминают пресловутый, постоянно стоявший на столе у откупщика в его кабинете "золотой лапоть", от которого якобы "началось изучение народного художества" в России.

Новый всплеск публицистической активности Кокорева произошел в конце 80-х гг. незадолго до его смерти. Он опубликовал серию статей в "Русском архиве", объединив их затем в книгу, изданную под названием "Экономические провалы". В ней он призывал вернуться к осмыслению отечественного опыта, искать ответы в народной жизни. "Пора домой! - писал он. - Пора прекратить поиски экономических основ за пределами России и засорять насильственными пересадками их родную почву".

Книга вызвала бурные споры и многочисленные отклики. Автора называли "экономическим славянофилом". Кокорев подверг беспощадной критике экономическую политику царского правительства за минувшие 50 лет. Цель книги, по его словам, - объяснить, "как русская народная жизнь искалечивалась, как на нее надвигались тучи бедности и лишений, несмотря на блестящую внешность официальной России". Говоря о глубоком экономическом расстройстве, постигшем страну, он предупреждал, что "государство дошло до той глубины бездны, где уже редеет дыхание, не освежаемое чистым воздухом". Уничтожающей критике он подверг бюрократическую систему управления экономикой.

Излагая свое понимание принципов управления в этой области, которыми должны руководствоваться представители бюрократии вплоть до министра, он доказывал: "только тот министр может что-либо созидать, который не душит заявленных ему полезных мыслей справками в старых законах, потерявших уже свое значение по приложении их к новым делам, и который не ставит себя в рамки раболепного служения губительному и мертвящему формализму".