0
5737
Газета Печатная версия

25.11.2019 17:24:00

Мы еще заплатим за безумства тех дней

Беды России Булгаков предрек уже в первом своем сочинении

Георгий Борисов

Об авторе: Георгий Иванович Борисов – журналист

Тэги: булгаков, литература, будущее, общество


9-16-01350.jpg
Таким Булгаков был в 1910-х годах.
Фото со страницы музея Булгакова в Киеве
в Facebook
«Грядущие перспективы» – так назывался пробный фельетон будущего знаменитого писателя Михаила Афанасьевича Булгакова, который был опубликован в северокавказской газете «Грозный» 26 ноября 1919 года.

Через пять лет автор, излагая свою автобиографию, вспомнит о том литературном дебюте: «Как‑то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из‑под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали».

Поскольку текст произведения отличался антибольшевистским пафосом, Булгаков наклеил вырезку с фельетоном в свой альбом лицевой стороной вниз.

А как было иначе представлять ее окружающим, если там говорилось о том, что «наша несчастная родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую ее загнала «великая социальная революция». Настоящее страны автор назвал таким, что «глаза хочется закрыть». А дальше сравнение: «На Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны. Конечно, они поправятся, очень скоро поправятся!

И всем, у кого, наконец, прояснился ум, всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его, станет ясен тот мощный подъем титанической работы мира, который вознесет западные страны на невиданную еще высоту мирного могущества».

И снова о России: «Мы опоздаем... Мы так сильно опоздаем, что никто из современных пророков, пожалуй, не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще? Ибо мы наказаны. Нам немыслимо сейчас созидать. Перед нами тяжкая задача – завоевать, отнять свою собственную землю».

«Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле слова.

Платить за безумство мартовских дней, за безумство дней октябрьских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за безумное пользование станком для печатания денег... за все!

И мы выплатим.

И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем кое‑что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы.

Кто увидит эти светлые дни? Мы?

О нет! Наши дети, быть может, а быть может, и внуки, ибо размах истории широк и десятилетия она так же легко «читает», как и отдельные годы.

И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:

«Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию! »

Политическая позиция Булгакова здесь однозначна и тверда. И всю оставшуюся жизнь будущий классик отечественной литературы будет творить в условиях советской власти и потому испытает на себе все «прелести» социалистического реализма. Больше того, его «куратором» окажется сам Сталин.

А первый его критик появится уже через два дня после выхода его фельетона. Это будет отповедь некого П. Голодолинского, который назвал позицию Булгакова пораженческой. По сравнению с тем, какие еще оценки и запреты будут ждать ждать Буллгакова позже, эта критика была полной ерундой.

«На широком поле словесности российской в СССР я был один‑единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя. Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе. Злобы я не имею, но я очень устал… » – из письма Михаила Афанасьевича Иосифу Виссарионовичу Сталину 30 мая 1931 года.

30-е годы были характерны тем, что в то время писательское сообщество испытывало на себе не только цензуру, доносы, но и некую заботу власти об инженерах человеческих душ.

Прошедший в 1934 году I съезд советских писателей с формированием своего творческого союза получил и немалые по тем временам социальные привилегии в виде квартир, дач, премий и прочих даров. Вот как об этом писал драматург Евгений Габрилович: «В начале 30-х годов почти все писатели (малые и великие) селились по коммунальным квартирам. По­этому, когда вдруг прошел слух, что будет писательская надстройка в Нащокинском переулке, образовалась боль­шая давка. Все бегали по инстанциям с заявлениями и справками. И больше всего мастеров пера толпилось во­круг Матэ Залки, который ходил по строительству с ор­деном Красного Знамени на груди. Его избрали предправления жилкооператива».

Габрилович в то время был, по сути, неизвестным литератором. Поэтому он счел чудом, когда кто‑то выпал из списка на жилье и он «получил квартиру: пятый этаж, ванная, совмещенная с туалетом, паркет, газ и балкон с видом на двор, сараи и чердаки».

Кроме этого чуда, драматург оказался близким соседом Булгакова: у них появился общий балкон, на который можно было выходить – каждому из своей квартиры.

Габрилович: « Встречаясь с Булгаковым на нашем общем балконе и глядя на крыши сараев со скудной листвой в перспективе, мы обсуждали с ним новости, сплетни, пользу пеших прогулок, лекарства от почек, разводы, измены и свадьбы. И только раз я спросил его о том, что он пишет. Всего один раз».

Об этом одном разе Габрилович вспомнил, когда уже с великим трудом у Булгакова вышел роман «Мастер и Маргарита», и он по‑соседски его прочел.

«Я поразился громаде раздумий, ярости чувств, простору пера, раздолью фантазии, грозной меткости слова. Причудливости прекрасного и ничтожного. Но больше всего я изумился тому, что, в то время как этот человек писал свою «Маргариту», я жил с ним рядом, за стенкой, считал его неудачником, человеком не получившимся и, встречаясь с ним на балконе, говорил о том, что кого‑то из братьев‑писателей обругали, а кто‑то достиг похвал, и о том...О том, что кто‑то в нашем доме женился, и о дворниках, и о погоде, и далее внушал ему, как надо писать. Как надо нынче писать!»

Тут‑то Габрилович и вспомнил тот единственный раз, близко к кончине Булгакова, когда из вежливости он спросил того – что он сейчас пишет.

Михаил Афанасьевич был краток: «Так, вещичку… »

Что тут еще можно добавить…


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Дмитрий Тараторин

Аналитики выяснили, какой образ будущего для Белоруссии выбирают ее граждане

0
973
Кедров нарасхват

Кедров нарасхват

Всю неделю – День поэзии

0
273
Собянин поблагодарил москвичей, помогавших ликвидировать последствия теракта в "Крокусе"

Собянин поблагодарил москвичей, помогавших ликвидировать последствия теракта в "Крокусе"

Елена Крапчатова

Спасатели, врачи, социальные работники и просто неравнодушные горожане сплотились в тяжелый момент

0
1264
Константин Ремчуков. Глава МИД КНР Ван И выступил за всеобъемлющее стратегическое партнерство с Австралией

Константин Ремчуков. Глава МИД КНР Ван И выступил за всеобъемлющее стратегическое партнерство с Австралией

Константин Ремчуков

Мониторинг ситуации в Китайской Народной Республике по состоянию на 25.03.24

0
1824

Другие новости