Два фильма про смелых «совков»

Режиссер Вернер Херцог называет Горбачева «одним из величайших лидеров ХХ века». Кадр из документального фильма «Встреча с Горбачевым». 2018

Горбачев, которого 30 лет назад американцы называли ласкательным Горби, перестройка, чернобыльская катастрофа – дела давно минувших дней попали сегодня в орбиту внимания западной аудитории как для любителей артхаусного кино, так и для широкой публики.

Первым на экраны вышел документальный фильм знаменитого немецкого режиссера Вернера Херцога «Встреча с Горбачевым». Основу фильма составляют три интервью, которые Херцог с Андре Сингером провели с Горбачевым в течение полугода.

В первых же кадрах Херцог дарит Горбачеву большую коробку диабетических шоколадных конфет. «Это взятка», – шутит режиссер. Переводчик эту шутку разумно опускает. Но заботливо выбранные конфеты, несомненно, знак любви режиссера к бывшему генсеку.

«Первый немец, которого вы, вероятно, встретили, хотел убить вас», – говорит Горбачеву Херцог. Но Горбачев вспоминает не немцев Второй мировой войны, а немецких поселенцев из соседней деревни, которые пекли необыкновенно вкусные пряники. Эти пряники, перекликаясь с коробкой шоколадных конфет, определяют сладкий тон фильма.

Краткий обзор советской истории до восхождения Горбачева превращен в комедию черного юмора с монотонно повторяющимися похоронами советских глав государств. (Если кто забыл: Леонид Брежнев, Юрий Андропов и Константин Черненко умерли в течение трех лет.)

Затем мы видим, как на смену трупов и полутрупов советского руководства приходит молодой и энергичный борец за разоружение и демократизацию. Херцог называет его «одним из величайших лидеров ХХ века».

«Мы все тогда победили…»

Сегодня Горбачеву 88 лет. Этот грузный старый человек давно не у дел, но он отвечает на вопросы режиссера дипломатическими формулами старого советского образца. Он отрицает, что перестройка была победой Запада: «Американцы думали, что выиграли холодную войну, – говорит он. – Какая победа? Это была наша совместная победа. Мы все победили». Отрицает он и свою роль в развале Советского Союза: Советский Союз, говорит он, должен был дать своим республикам больше прав, а не распадаться полностью.

Самая яркая часть фильма–  это не интервью с дряхлым, но все еще хитроватым политиком, а кадры, связанные с детством, юностью и семьей Горбачева, его портрет как человека. Вот деревня, где Горбачев вырос, вот его дом. А вот он уже немолодым человеком навещает в родном селе ослепшую старую родственницу.

В фильме много рассказывается о браке Горбачева – он счастливо прожил с женой 49 лет до ее смерти в 1999 году от рака. Когда Херцог спрашивает Горбачева, как ему живется без жены, тот отвечает, что его жизнь закончилась с ее смертью. В концовке фильма, подчеркивающей его одиночество, Горбачев декламирует «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова.

В фильме отмечено нехарактерное для советских и российских чиновников отсутствие у Горбачева корысти. Миклош Немет (премьер-министр Венгрии с 1988 по 1990 год) говорит, что, когда Горбачев приехал изучать сельское хозяйство Венгрии, он занимался делом, а не шил себе костюмы, как делала советская номенклатура.

Но образ Горбачева в фильме мало связан с контекстом жизни в Советском Союзе. Рассказ о работе молодого Горбачева в колхозе сопровождается черно-белыми кадрами с монументального вида комбайном, снимающим богатый урожай. Этот видеоматериал взят, наверное, из роликов советской пропаганды и мало что объясняет о жизни советского колхоза конца 40-х – начала 50-х годов.

Не понимая, что рабоче-крестьянское происхождение было большим плюсом в СССР, Херцог восхищается тем, что мальчик из крестьянской семьи смог поступить в Московский государственный университет на юридический факультет.

Зритель узнает, как энергично будущий глава государства продвигал свою партийную карьеру, но каких моральных компромиссов требовала партия, остается неизвестным.

Лишь вскользь в фильме упоминается чернобыльская катастрофа.

Не присутствует в фильме и сегодняшняя история. Только в кадрах похорон у гроба Раисы Горбачевой на мгновение появляется молодой Владимир Путин.

Фильм не прошел незамеченным – в ведущих американских газетах появились положительные рецензии. Но желающих посмотреть фильм о Горбачеве оказалось немного. В нью-йоркском кинотеатре вместе со мной в зале было человек десять. Трое из них были мои знакомые. Коренная американка в моей компании была растрогана до слез человечностью Горби.

Растроганы были и русскоговорящие зрители: «Я был умилен», – сказал мне живущий в Нью-Йорке русско-американский писатель Павел Лемберский.

С большим скептицизмом отнеслась к фильму литературный критик и знаток творчества Херцога Лиля Панн (живет в Нью-Йорке с 1977 года). Фильм, говорит Панн, содержит «экстатическую благодарность за объединение Германии. Херцог – немец, и фильмом о Горбачеве он отпраздновал 30-летие падения Берлинской стены». К тому же для Херцога в теме объединения Германии есть и личный момент, отмечает Панн: «Как-то вышел Вернер Херцог, уже тогда мировая кинознаменитость, из родной деревни Sachrang в Верхней Баварии и пошел себе вдоль границы Западной Германии и Восточной (это был 1984 год). Так он прошел 2 тыс. км, пока не заболел и не вернулся домой с чувством незавершенности... Может быть, и интервью у Горбачева он взял, целый фильм о нем сделал, чтобы завершить наконец давнишнюю историю».

Героическая трагедия предупреждает

Возможно, фильм знаменитого режиссера о Горбачеве получил бы больший резонанс, если бы не вышедший почти одновременно мини-сериал «Чернобыль», зачеркнувший лирический образ генсека, созданный Херцогом. (Сериал выпущен американским каналом HBO совместно с британской сетью Sky.)

В «Чернобыле» писатель Крейг Мазин и режиссер Йохан Ренк воссоздают с документальной точностью события катастрофы и политические реалии, с ней связанные. Напряжение и ужас тех дней почти не нуждаются в традиционном сюжете:  большинство персонажей не вымышлены, и все предопределено заранее. Радиация будет зашкаливать, правительство будет пытаться скрыть катастрофу, люди будут умирать.

Действие сериала начинается в момент после взрыва, уничтожившего самый новый из четырех реакторов на Чернобыльской АЭС, на территории нынешней Украины. Инженеры станции не понимают, что только что произошло, и мы видим, как младшие сотрудники посылаются на бессмысленное задание приостановить вручную гигантскую атомную катастрофу. Эти сотрудники умрут через несколько дней от лучевой болезни в московской больнице № 6.

Дальше мы видим заседание ЦК с Горбачевым во главе, формирование правительственной комиссии и как с согласия генсека отвергаются предложения ученых срочно предупредить и эвакуировать население района.

Мы видим, как город Припять эвакуируется по прошествии полутора суток. Мы видим солдат и шахтеров, которым не говорят о количестве радиации и эффекте облучения. Они призваны со всего Советского Союза для выполнения смертельно опасных работ, для которых им не выдают защитных костюмов.

Во многом сериал черпает информацию из книги Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва», построенной на интервью со свидетелями и жертвами катастрофы. История гибели одного из пожарных, Василия Игнатенко, и судьба его получившей большую дозу радиации молодой жены Людмилы (играет Джесси Бакли), чей ребенок родился после смерти мужа и умер через несколько часов после рождения, заимствована из книги Алексиевич. Эпизод с солдатом, который страдает, расстреливая домашних животных, оставленных в опустевших селах и зараженных радиацией, тоже основан на тексте Алексиевич.

В целом советские люди в сериале представлены с большой симпатией. Чтобы зритель не усомнился в достоинствах этих людей, режиссер, иногда отходя от исторической достоверности, утрирует смелость чернобыльских ликвидаторов на голливудский манер.

Физик-ядерщик Валерий Легасов (Джаред Харрис), вынужденный лавировать между правдой и ложью, оказывается не только трагическим персонажем (мы видим его самоубийство в прологе к сериалу), но и героическим борцом за правду. Легасов понимает, что катастрофа произошла не столько в результате ошибки операторов на станции, сколько из-за недостатков в конструкции советского реактора. Эта ошибка, о которой предупреждали физики, была заметена под ковер советскими чиновниками. В последнем эпизоде сериала Легасов выступает как свидетель на суде и, бесстрашно обвиняя систему, говорит правду народу и «царям». С учетом специфики советских судов такой жест ни к чему бы не привел, это художественное преувеличение, цель которого –  создать яркий образ морального подвига.

Режиссер придает черты американских ковбоев, которым никто не указ, советским шахтерам. Проходя один за другим мимо министра угольной промышленности (он приехал вербовать их на работы в Чернобыль), шахтеры по очереди панибратски хлопают министра по чистейшему светлому костюму, оставляя черные следы от рук на его одежде и лице. Если учитывать мощь советской иерархии с ее беспрекословным повиновением начальству, такое поведение, символизирующее в фильме дух независимости, вряд ли было возможно в СССР.

В сериале есть только один вымышленный персонаж – это белорусский ученый-физик Ульяна Хамюк (ее играет Эмили Уотсон). Мазин объясняет нам, что это собирательный образ. Хамюк представляет всю команду ученых, работавших вместе с Легасовым. Образ этот тоже положительный на все сто: Хамюк смелая, решительная, преданная своему делу.

Для тех, кто был там, это выглядело репетицией апокалипсиса.  Кадр из телесериала «Чернобыль». 2019

Роль злодея в сериале отведена не столько людям, сколько советской системе, построенной на лжи, и советской идеологии, при которой абстрактные идеи национального достоинства, фасад и показуха важнее человеческой жизни.

Ни Горбачев как глава системы, ни его ближайшее окружение не получают в сериале прощения.

В отличие от фильма Херцога сериал «Чернобыль» пользуется колоссальной популярностью в Штатах. Американцы видят в этом портрете СССР предостережение самим себе. В правительстве, которое врет своему народу, зрители США не могут не видеть Трампа, а в аварии, угрожающей целому континенту, не может не просматриваться тема глобального потепления, грозящая невообразимыми катастрофами всему миру.

Конечно, с особым чувством сериал смотрит русскоговорящее население Штатов. И это неудивительно: советский быт, дома, автобусы, одежда, обои на стенах, солдатские формы, белые костюмы физиков на атомной станции воспроизведены с научной точностью и завораживают зрителей, знающих реальные прототипы.

Сериал всколыхнул личные воспоминания, память о впечатлениях детства, юности, возмущение советским правительством и Горбачевым и размышления о том, проявляет ли сегодняшнее правительство России большую человечность.

«Чернобыль – это моя семейная боль», – говорит мне поэт Вера Павлова, чья жизнь делится между Нью-Йорком, Торонто и Москвой. – Мой дядя уже несколько лет не встает с постели. Он приехал в Чернобыль 20 июня 1986 года и провел там 157 дней. Мой дядя  из тех, кто вошел в собирательный образ Хамюк. Он – химик-атомщик, научный сотрудник ВНИИ АЭС. Много лет дядя помогал ветеранам Чернобыля: выколачивал у государства деньги, платил пенсии, оплачивал лечение и похороны. Помощи государства не хватало, и дядя, у которого был свой бизнес, платил из своего кармана, пока не раздал все, что у него было. Так что я состою с Чернобылем в близком родстве. Когда я смотрела фильм, я все время ждала, когда на экране появится мой дядя Боря (Борис Федорович Никольский). И я увидела именно то, что было у меня в памяти: пустые дороги из рассказов дяди. На такой дороге их машина однажды перевернулась и улетела в кювет, в зараженную траву. И дозиметр там верещал, совсем как за кадром фильма. Дядя собрал и издал пять томов воспоминаний чернобыльцев. Он сделал это раньше, чем Алексиевич. Пять зеленых книжечек под названием «И дольше века длится этот день». Самодельных, небольшим тиражом, с опечатками, нечеткими фотографиями и безыскусными рассказами. Он понимал, что это память, которая должна жить. Поэтому, я думаю, фильм HBO ему понравится».

Высоко оценил сериал режиссер-документалист Андрей Загданский родом из Киева, живущий в Штатах с 1992 года: «Чернобыль, вероятно, самая большая, или, скажем, самая известная, техногенная катастрофа в истории человечества. И случилась эта катастрофа в одной из самых закрытых стран мира, как раз тогда, когда эта самая страна декларировала, что теперь все будет по-другому. Перестройка-гласность, помните? 

Драматизация этого события была, если угодно, обречена на успех при одном важнейшем условии: если это сделано хорошо. HBO и партнеры компании сделали это очень хорошо. С прекрасными актерскими работами и с удивительной точностью в деталях и реалиях советского быта. И мы увидели, или, точнее, прожили, трагедию Чернобыля вместе с главными героями и вместе с людьми, которые пострадали и погибли. С людьми, которые искали причины аварии. С людьми, которые предотвратили еще большую, глобальную катастрофу. И с людьми, которые скрывали причины и масштаб катастрофы от всего мира». Во время аварии Загданский был в Киеве с семьей.  Он говорит о фильме с профессиональной точки зрения и как свидетель истории: «Часть эмоционального удара телесериала именно в том, что в памяти всплывает целый пласт собственной жизни. Собственные травмы. Страх. Растерянность. Бесконечные разговоры и бесконечные слухи. Вранье по телевидению. Эвакуация семьи – жены с маленьким сыном к друзьям в Одессу.  

Казалось, мы многое позабыли за это время, но выяснилось, что помним все. И даже идиотскую первомайскую демонстрацию с велосипедной гонкой в Киеве и с первым секретарем ЦК Коммунистической партии Украины товарищем Щербицким на правительственной трибуне. Помним и блюдца с жидким йодом, которые, нам сказали, надо бы расставить по квартире. Сказали друзья-физики. Официальных рекомендаций, как себя вести, что делать и чего не делать, мы в Киеве так и не дождались. 

Все это забыть вряд ли возможно. Сериал HBO, думаю, заставил многих вернуться в собственное личное прошлое».

«Как, по-вашему, что было бы, если бы такая катастрофа произошла в России сегодня?» – спрашиваю я. «Все мы знаем ответ, потому что помним, что было с «Курском», с отравлением Скрипалей, с убийством Литвиненко, с российскими «добровольцами» на востоке Украины. Список может продолжить каждый», – отвечает Загданский.

Ольгу Исаеву, русскоязычную писательницу, живущую в Нью-Йорке последние 30 лет, больше всего поразила сцена в начале сериала, когда сразу после взрыва люди выходят на мост посмотреть на пожар. «Одна молодая женщина говорит: «Как красиво». Но эта была красота их смерти, которую они еще не чувствуют. Дети играют в радиоактивном пепле… Совершенно эсхатологическая тема», – говорит она.

В момент катастрофы Исаева была в Ленинграде: «Люди ничего об этом не знали, они выходили на демонстрации, дети гуляли во дворах – были каникулы, ходили на экскурсии… Каждую секунду они облучались, и это страшное преступление всего правительства и Горбачева, на которого так сильно рассчитывала интеллигенция… Горбачев принес колоссальные изменения, но начал он с того, что катастрофу планетарного масштаба скрыл от народа. Я никогда не могла ему простить того, что он сделал».

Россия Путина, с точки зрения Исаевой, имеет немало общего с Россией Горбачева. Хотя сегодня скрыть аварию такого масштаба не удалось бы, но убеждение, что величие нации важнее жизни отдельного человека, по ее мнению, никуда не делось: «Сегодняшняя Россия бы надорвалась, но просить у западных стран помощи не стала бы». 

Вашингтон