0
2728
Газета Интернет-версия

28.03.2017 00:01:00

Сложный прибор для наблюдения бытия

Тэги: социология, политика, власть, общество


Марк Урнов – профессор, научный руководитель департамента политической науки факультета социальных наук НИУ ВШЭ

Социологические исследования – это один из источников, который питает в том числе и политологию. Конечно, в нашей науке  существует нормативное направление, которое описывает политическую реальность в координатах «как должно» или «как я думаю». Но в иных направлениях без помощи социологов далеко не уйдешь.

Например, они могут дать подробную информацию о системе ценностных ориентаций, что очень существенно, потому что будет определять реакцию людей на ту или иную политическую ситуацию, описывать эмоциональное состояние людей.

Социология в состоянии описать отношения между элитными и неэлитными структурами, оценить, насколько общество разобщено, как люди понимают или не понимают друг друга.

А еще социология многое может сделать для определения системы идентичности – личностной, групповой, национальной. Она может выяснить, как мы понимаем себя, окружающих, страну, мир, как представляем наше прошлое, настоящее и будущее, что в понимании каждого из нас патриотизм, в ком мы видим друга или врага…

Недавно мы провели очень интересное исследование, сопоставляя некоторые базовые характеристики национальной идентичности российских и американских студентов. Были изучены взгляды студентов трех ведущих вузов России (МГУ, МГИМО и НИУ ВШЭ) и студентов Принстонского университета (США).

Основной целью было хотя бы в первом приближении очертить контуры одной из важнейших составляющих мировоззрения кандидатов в российские элиты. Понятно, что далеко не все выпускники этих трех вузов входят в политическую, экономическую или интеллектуальную элиту. Диплома престижного вуза для этого мало. Но вероятность у наших респондентов все же выше, чем у ребят других групп молодежи с высшим образованием.

Конечно, сопоставление кандидатов в нашу элиту с кандидатами в американскую может вызвать сомнения. США – намного более богатая и стабильная страна, с более зрелой элитой и куда более стабильной системой ценностей. Однако по субъективным критериям подобного рода сопоставление представляется оправданным. Сегодня США для России, как отмечают социологи, играют роль «зеркала», глядя в которое наша страна формирует представления о себе. Сейчас мы постоянно сравниваем нашу политику с американской.

Если нас начинают обвинять в нарушении международного права, российская сторона обязательно оправдывается похожими или якобы похожими действиями главного соперника. Что уже вносит в нашу идентичность некую экстравагантность.

Первичную информацию мы собирали с помощью анкеты, разработанной совместно с американцами. Прежде всего мы стремились выявить нормативные представления опрашиваемых о своей стране, о желаемых отношениях ее с окружающим миром и о желаемом для нее политическом режиме.

Приведу только один пример. С утверждением «Наша страна может существовать только как великая держава» «согласны» и «скорее согласны» в сумме 62% россиян. У американцев этот показатель составил 23%. 

С тезисом «Нашу страну должны бояться. Только тогда нас будут уважать» были «согласны» и «скорее согласны» 38% российских студентов. Американцев, желающих, чтобы их страна сеяла страх, набралось всего 4%.

Что и говорить, слабаки…

Андрей Кожанов – заместитель декана факультета социальных наук НИУ ВШЭ

«Какие есть перевороты в социологии XXI века?» – спросили меня на популярном сайте https: // thequestion. ru, где каждый желающий может спросить все, что хочет. А всякий, кто уверен, что знает ответ, может его предложить. Но случается так, что требуется экспертное рассуждение, и тогда обращаются к специалистам. Поэтому я ответил пытливому пользователю примерно так.

Социология в XXI веке существует не так долго, чтобы успеть «перевернуться». Повороты с ней случались и раньше. Причем они были отмечены самоощущением невероятной значимости происходящего. В «поворотах» социологической теории было столько же нарциссизма, сколько и туманности. Прагматический, лингвистический, антропологический, онтологический повороты – они случились во второй половине – конце XX века. Механизмом «поворачивания» было прочтение наиболее пытливыми социологами одной из влиятельных и модных книг из соседних научных областей. Далее следовало ощущение новизны и расширения горизонтов, вау-эффект от несистематического погружения в соседние, в основном философские нарративы, придание своих социологических смыслов чужим терминам и идеям.

К XXI веку социологическая теория подошла хорошо «повернутой», но совершенно фрагментарной. И, самое важное, она не преодолела внутреннего теоретического антагонизма между конкурирующими подходами – «теоретическими логиками». Это состояние можно описать в терминах кризиса, а можно в терминах альтернативности возможностей – все зависит от настроения.

Однако новый век предъявляет социологии новые вызовы: успехи и бурное развитие прямых конкурентов социологии – экспериментальной психологии, когнитивно ориентированной теории принятия решений; теории сетевого анализа и «больших данных». И это происходит на фоне морального устаревания теорий глобализации, отсутствия общей социологической теории.

Среди ответов социологии на эти вызовы за последние 16 лет я бы выделил несколько основных векторов теоретического развития:

1. Междисциплинарные заимствования. Социология с такой же готовностью обращается к другим междисциплинарным областям, как делала это в 30-е годы XX века в момент поиска своего места в университетских системах. В рамках этой стратегии социологи уже попытались «прислониться» к урбанистике, потоптаться на поляне социальной теории познания и значения.

2. Проект «публичной социологии». Это еще не поворот, но уже некоторое скоординированное теоретическое движение. Основная идея проекта состоит не в новой теории или методологии, а в акценте на морально-политическом характере социологического знания как самосбывающегося пророчества: социология обладает социальной ответственностью, демократизмом и почти марксистской обязанностью сделать мир лучше. Это беспроигрышный проект, поскольку невозможно критиковать социологов, для которых важно зачем они это делают, а не то, как и что они делают.

3. «Освобождение» от классических рамок, терминов и способов объяснений. В ряде исследований переосмыслению или даже отказу подвергаются классические социологические концепции. Например, понятие социального института размывается до практик, которые понимаются как абсолютная творческая свобода. Возникает самостоятельность теоретического повествования, вольность использования социологического словаря. Если вы, например, скажете, что будете изучать социальные смыслы поведения хоббитов, то никто не заставит вас определить их в терминах субкультуры фанатов или найти признаки у них социальной группы.

Надо понимать, что, несмотря на теоретические искания, дерзкие синтезы или игры со словарем, основной корпус академических социологов как занимался изучением социальных институтов, структур или поведения, так и продолжает этим заниматься: неравенство, роли, ценности, ожидания, мотивация... Два ведущих социологических журнала – Journal of Sociology и Americal Sociological Review – печатают не сильно «переворотные», но чаще всего надежные статьи о результатах конкретных эмпирических исследований, корректного применения социологических методов и критически проверяемых методических новаций.

«Перевороты» в науке – дело интересное, но как бы нам добиться такого состояния, чтобы учебники по нашей науке не устаревали до выхода из типографии.

Владимир Рубанов – научный руководитель ЦИИТ «Интелтек»

Мне сегодня приходится заниматься проблемами, которые у нас, хочется верить, найдут широкое применение в ближайшем будущем. Но это станет возможным, если интересы, потребности, стремления людей станут больше учитываться такими науками, как социология, психология и даже философия.

Если же разработчики будущего пребывают в некоем коконе и ничего не знают о состоянии социума, который для них существует как некая абстракция, то становится актуальной старая мудрость о благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад.

Поэтому социальный интерес – это категория, которая должна быть одной из центральных в социологии.

Второй вопрос, о котором я хочу сказать, это информация, которая является хлебом социологии – как науки, так и практики. Казалось бы, простое требование – все выводы, закономерности, открытия должны базироваться на достоверных данных. Потому, что возможные искажения могут привести к тому, что выводы будут неверными. И тогда на  столы тех, кто принимает решения, лягут отчеты, искажающие реальность.

Искажения могут быть случайными, в результате ошибок, небрежности. Но гораздо хуже, когда поставленные в задаче вопросы уже предполагают такие ответы, которые для выполнения полученной задачи оказываются главным показателем успеха исследования. Проще говоря, нужный или «правильный» ответ становится выше факта. В результате вместо истинного среза настроений общества рисуется картина, необходимая заказчику.

Такая угодливость напоминает анекдот про закройщика, который измеряет фигуру важной персоны со словами: «Метр двадцать, метр двадцать, метр двадцать… Где будем делать талию?»

Но одно дело, когда не самые прогрессивные и гуманные решения исходят от центра власти.  А другое – если люди сами становятся рабами своих «прозрений». Тут впору вспомнить неопровержимую истину: «Битва за свои убеждения никогда не бывает такой жестокой, как битва за свои заблуждения».

 И тут социология должна иметь какой-то инструментарий, метод, который заставлял бы людей задумываться над сутью и смыслами происходящего, не принимая все на веру и свою самоуверенность.

Если уж говорить о будущем, то не могу не коснуться тем, касающихся эволюции познания.

Сегодня даже появилось такое понятие, как «четвертая парадигма познания». Почему четвертая? Потому, что при зарождении науки люди использовали первый метод постижения мира – наблюдение.

Следующим, вторым методом стала теория, осмысление, анализ накопленных наблюдений.

Третий метод связан с появлением различных моделей и программ вычислений. 

Сегодня четвертая парадигма познания. Она образовалась в результате огромного накопления данных и потребности в компьютерной обработке этой информации. В центре парадигмы находятся «Большие данные» (Big data), которые предполагают совокупность специальных подходов, инструментов, методов обработки и структурирования огромных объемов информации – для получения и рационального использования ее человеком.

Возникает вопрос: откуда эти данные берутся? Самый понятный пример – это медицина и торговля.  Информация о наших действиях, потребностях, поисках накапливается в разных медицинских и торговых структурах, и она активно используется в рекламе, которая то и дело всплывает на экранах наших компьютеров. Затем мы  видим, как «чудодейственные средства» лечения пропагандируют всевозможные шпрлатаны от медицины....

Надо понимать, что «Большие данные» чаще всего носят случайный, стихийный характер. Такое «сырье» нельзя считать качественной информацией. В социологии они могут принести пользу лишь после серьезной обработки и отбора качественной информации. Но и при этом последнее слово всегда должно быть не за машиной. 

Интерпретация всегда за учеными.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
918
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
1072
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1495
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1206

Другие новости