Анна Кроткина
«Евангелие» от Марка Цукерберга не содержит призывов к расправам в соцсетях.
Время позорных столбов прошло. Этот карательный ритуал как юридически санкционированное наказание был запрещен американским конгрессом в 1839 году. Когда знаменитый американский писатель Натаниель Готорн описывал в 1850 году душевные муки привязанного к позорному столбу человека, делал он это, опираясь на свое воображение, с точки зрения менее жестокого времени и изменившегося в гуманную сторону законодательства.
«Нет большего надругательства над нашей общей человеческой природой, каково бы ни было преступление, чем не дать человеку у позорного столба спрятать от стыда свое лицо».
Такая американская поговорка, как «Где есть стыд, там есть и добродетель», звучит сегодня как отголосок самоуверенных моралистов былых времен. Но назвать этот отголосок сегодня не получается.
Публичный позор и шельмование недавно вернулись в американскую реальность с новой силой при мощной поддержке Интернета, как известно, не имеющего собственных принципов, а также усилий троллей и самопровозглашенных защитников морали.
Жертвами публичных интернетных казней чаще становятся женщины, особенно когда гнев сетевой толпы спровоцирован неудачной шуткой хотя бы одной из милых дам.
Недавно такой незадачливой шутницей оказалась молодая женщина по имени Джустин Сакко. Она потерпела полный жизненный крах в результате свои неудачных слов, появившихся в Twitter.
Случилось это вот как.
Двадцатого декабря 2014 года тогда еще никому не известная 30-летняя Джустин, одна из директоров крупной пиаровской фирмы, летела из родных Штатов в Южную Африку навестить родственников. На пересадке в Лондоне ей пришло в голову написать в своем Twitter следующее: «Лечу в Африку. Надеюсь не заразиться там СПИДом. Это шутка. Я-то ведь белая».
Это конечно была не самая удачная шутка нашей героини. Но к тому времени, когда Джустин приземлилась в Африке, ее слова прочитали сотни тысяч пользователей, и волна обвинений в расизме захлестнула жизнь этой женщины.
В аэропорту ее уже ждал какой-то кровожадный пользователь Twitter, сделавший ее фотографию и поместивший ее в Интернете. Крушение жизни этой 30-летней женщины происходило на глазах всего жадного до несчастья других мира.
Без промедления и публично Джустин была уволена с работы.
Сотни посланных ей твитов и постов желали ей всевозможных ужасов, болезней и смерти. Даже ее родственники в Южной Африке сказали ей, что она их опозорила. Более того, никакая новая работа ей не светила. Любой работодатель, бегло заглянувший в Интернет и мгновенно натолкнувшийся на историю с ее скандальным твитом, шарахался в ужасе.
Для Джустин ее пост был всего лишь ироничным замечанием: «Я не думала, что кто-нибудь может принять такое замечание всерьез… В мои намерения не входило комментировать проблемы эпидемии СПИДа, приводить мир в негодование или разрушать мою жизнь. Жизнь в Америке помещает нас в своего рода пузырь, ограждающий нас от того, что происходит в остальном мире. Я хотела посмеяться над этим пузырем!» – написала Джустин в письме вступившемуся за нее журналисту Джону Ронсону.
Когда Ронсон опубликовал статью в ее защиту в New York Times, на него тоже обрушились потоки интернетного гнева.
Это был праведный гнев левых, увидевших в словах Джустин грубое нарушение политкорректности.
Однако в делах защиты морали левые либералы не одиноки. Правые консерваторы бросаются на защиту своих ценностей не менее рьяно. Жертвой правых патриотов стала недавно девушка по имени Линдзи Стоун – работник благотворительной организации, помогающей людям с умственными и психологическими проблемами жить полноценной независимой жизнью. Однажды Линдзи вывезла своих подопечных в Вашингтон. На экскурсии по национальному кладбищу Арлингтон, где со времен Гражданской войны Севера и Юга хоронят американских солдат, погибших в бою, и знаменитых ветеранов, Линдзи сделала фотографию, порушившую ее счастливую и плодотворную жизнь. На фоне надписи «Не шумите и ведите себя уважительно» Линдзи, любительница эпатажа, подняв палец в неприличном жесте, притворилась, что кричит во все горло. Эту фотографию она поместила в Facebook.
С работы, где Линдзи любили и коллеги, и пациенты, ее уволили лишь после того, как петицию об ее увольнении подписали в Интернете 19 тыс. человек. Петицию организовал аноним, заявивший, что он ветеран войны в Ираке, страдающий от посттравматического синдрома.
На Линдзи посыпались гневные посты. «Линдзи Стоун ненавидит солдат, погибших в международных конфликтах», – гласил один пост. «Желаю ей гореть в аду», – писал другой пользователь Интернета. Многочисленные анонимы желали ей быть изнасилованной и убитой. Скрыться от подобной кампании некуда – жертва практически привязана к позорному столбу Интернета, который годами будет выдавать компрометирующую информацию любому человеку, набравшему в поисковой системе имя провинившегося.
 |
| «Не получится убить курсором – пойду за копьем...» Фото Reuters |
Казалось бы, в современной Америке индивидуальное достоинство человека ставится превыше всего и срамить людей публично считается недопустимым. В университете преподаватель никогда не станет ругать нерадивого студента в присутствии его сокурсников. На работе начальник, захотевший вкатить выговор своему подчиненному, вызывает его к себе в кабинет и закрывает дверь.
Стыд как публичный позор, пишет Дженнифер Джакет в своей книге «Is Shame Necessary? New Uses for an Old Tool», позволяет регулировать поведение граждан без насильственных действий. Но на данном историческом этапе в западных обществах прилюдный стыд уступил место скрытому от посторонних глаз чувству вины.
Разницу между чувством вины и стыдом отметили еще американские антропологи середины XX века Рут Бенедикт и Маргарет Мид. Публичный стыд, по мнению этих антропологов, доминирует в восточных культурах, где люди видят себя прежде всего как часть коллектива. В западных культурах, где человек уважает в себе независимость и автономность, ценится поведение, регулируемое внутренним моральным компасом, а не внешним социальным давлением.
Современный антрополог Дэн Фесслер провел эксперимент, подтверждающий наблюдение предшествующих ему антропологов. Он попросил группу людей в провинции Бенгкулу в Индонезии и группу людей в Южной Калифорнии составить список из 52 обсуждаемых в их среде эмоций. Далее он попросил организовать этот список в порядке частотности. Стыд оказался второй эмоцией по частоте обсуждения среди индонезийцев. У жителей Калифорнии стыд оказался на 49-м месте.
Главные пользователи соцсетей – это молодое поколение людей, не знающих жизни без Интернета. Но виртуальные публичные порки и прилюдные шельмования в условиях сетевой вольницы, идущие вразрез со знакомыми ценностями и привычками трехмерного осязаемого мира, вызывает у многих беспокойство.
«Казни в Интернете никогда не могут быть справедливыми. Прежде всего люди часто судят человека, не разобравшись в ситуации, не дав ему возможности оправдать себя или объяснить свою позицию. Кроме того, наказание, когда человек теряет работу, не может выйти из дома, должен переехать в другой город, непропорционально преступлению», – сказала 24-летняя студентка юридического факультета Колумбийского университет Андрeя Метц.
С ней согласилась ее однокурсница Клаудия Бродски: «Конечно, тролли знают, что то, что они делают, не укладывается в общественные нормы поведения. Но на них надет плащ-невидимка анонимности, которая позволяет людям, любящим иметь власть над другими, или склонным к жестокости, или просто уверенным в непогрешимости своих суждений, вести себя, как им вздумается». По мнению Клаудии, судилища в Интернете не приносят обществу ни малейшей пользы: «Люди, принимающие участие в таких гонениях, не пытаются решать какую-то социальную проблему. Все, что они делают, это разрушают жизнь отдельного человека, от которого мало что зависит».
У крутого профессионала – 27-летнего инженера-программиста Оливии Д'Анджело соцсети вызывают чувство, близкое к страху.
«Когда я пользуюсь Twitter, я делаю это очень осторожно. Я избегаю опасных тем. Я боюсь сделать грамматическую ошибку, смешную описку или показать незнание какой-нибудь общеизвестной темы. В соцсетях могут задразнить, засмеять, замучить», – говорит мне Оливия.
«Над судами в Интернете нет никакой управы – в виртуальном мире царит анархия. Но виноваты тут не только тролли. Американская пресса делает из нападок в coцсетях новостную тему. Даже когда СМИ на стороне жертвы – интерес СМИ стимулирует агрессию толпы», – делится со мной 26-летний студент-медик Рон Гендерсен.
Тем не менее спасение от этих самосудов есть. Избавление предлагают многочисленные компании, которые готовы помочь изменить образ человека в Интернете. «Мы предлагаем разную степень помощи. Некоторым людям мы объясняем, как ввести новую информацию о себе в Интернет и самим контролировать свой образ. Для других мы пишем блоги, статьи, заметки, которые со временем вытесняют нежелательную информацию на третью или четвертую страницу на поисковом сайте», – сказал мне в телефонном интервью один из основателей компании BrandYourself Патрик Лебер. «Стоимость таких услуг может быть от 50 долл. до десятков тысяч долларов. Одним из наших самых трудных случаев был университетский администратор. Однажды в разговоре о расизме он выступил против засилья политкорректности в его вузе и в результате сделался мишенью для тысяч несогласных». (Я догадываюсь, о ком может идти речь. Протесты в соцсетях сделались главным фактом профессиональной биографии этого человека. При таких обстоятельствах работу найти трудно.) «Но большинство наших клиентов – женщины, бросившие своих бойфрендов. Брошенные мужчины часто мстят женщинам, помещая в соцсетях всевозможные гадости о бывших возлюбленных. В крайних случаях такие мужчины вывешивают в Интернете так называемую мстительную порнографию, то есть интимные фотографии своих бывших, – рассказывает Лебер. – Наша задача – не позволить одному событию в жизни человека определить весь его образ, всю его жизнь и судьбу», – суммирует он свою профессиональную деятельность.
Окинув взглядом издевательства в Интернете, можно сделать следующие выводы о современном американском обществе: во-первых, несмотря на феминизм и равенство женщин перед законом, женщины в обществе намного уязвимей мужчин; во-вторых, значительное число американцев продолжают быть несгибаемыми моралистами и идеологами, не сильно уступая в своем чувстве абсолютной правоты стародавним американским пуританам. Мораль рьяных «правых» может сильно отличаться от морали истовых «левых», но желание и тех и других изничтожить идеологического врага беспрепятственно разыгрывается на диком приволье виртуальных полей.
