Дневной дозор хозяев полученной в собственность земли. Фото Романа Храмовника/PhotoXPress.ru

Начало

Кто хозяин гастронома?

Илья Хандриков

Как известно, частная собственность – это целая система, на которой базируется рыночная экономика. И там, где права собственников гарантируются, там и возникает высокое качество хозяйствования, и это относится к любой сфере деятельности. Так уж получается, что чем меньше предприниматель зависит от политической власти, тем эффективней его бизнес, тем больше его вклад в развитие гражданского, демократического общества.

В свое время я организовал первый в Советском Союзе кооператив по производству профессиональной одежды. Наш устав подписал тогда Юрий Лужков. В то время зарегистрировать частный бизнес было сложно и трудно. Поэтому я хочу напомнить, что в следующем году мы будем отмечать 30-летие Закона «Об индивидуальной трудовой деятельности».

То, к чему мы пришли почти за три десятка лет, начиная с ноября 1986 года, навевает грустные мысли. Занимаясь историей современного российского предпринимательства и будучи практическим бизнесменом, я написал о том, что знаю, книгу. Самое удивительное, что вытекает из этой работы, – сегодня заниматься частным бизнесом стало еще труднее, чем в те первые годы.

В августе прошлого года я выступал с презентацией доклада «Малое и среднее предпринимательство в России: стагнация или системные реформы». Одним из аспектов этой темы был такой вопрос: входя в магазины или центры услуг, мы осведомлены, кому принадлежит та или иная структура – государству, малому бизнесу, мелкому чиновнику, депутату или его родственнику?

В США уже более 100 лет работает закон, запрещающий многоступенчатую систему владения собственностью. В России этот вопрос практически не стоит. Поэтому мы находится в некой искаженной ситуации, и когда независимые предприниматели попытались по 159 Закону, касающемуся приватизации, получить помещения, которые им принадлежали по факту использования, то у большинства из них, особенно в регионах, это не получилось. Началось усиленное выживание таких бизнесменов из этих помещений.

Всем хорошо известно дело «ЮКОСа», но примерно в начале 2000-х началась административная реформа, которая увеличила число чиновников в стране почти на 600 тыс. человек. Естественно, что новые назначенцы обеспокоились тем, как обеспечить достойную жизнь себе и своим семьям. Это привело к тому, что многие более-менее успешные предприниматели стали скрывать свои доходы, выводить деньги в офшоры. А те, кто этого не делал, пострадали, конечно, больше. Что, собственно, и подтвердил в своем недавнем Послании президент страны, отмечая, что целая армия контролеров по-прежнему мешает работать добросовестному бизнесу.

Путин сказал, что контролировать, конечно, нужно, но тут же в очередной раз попросил через полгода представить «конкретные предложения по устранению избыточных и дублирующих функций контрольно-надзорных органов».

А как тут не потребовать, если за 2014 год следственные органы возбудили почти 200 тыс. уголовных дел по так называемым экономическим составам. Из них 46 тыс. дошли до судебных процессов, в результате которых развалилось еще 15 тыс. дел.

По словам президента, 83% тех, на кого были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес: «То есть их попрессовали, обобрали и отпустили».

Илья Николаевич Хандриков –член партии «Яблоко», председатель движения «За честный рынок».

Конфискационный зуд

Федор Шелов-Коведяев

Я хотел бы обратить ваше внимание на фразу, прозвучавшую в Послании президента страны Федеральному собранию в ушедшем 2015 году. Вот что говорил глава государства: «Нужно ввести в оборот миллионы гектаров пашни, которые сейчас простаивают, находятся в руках крупных землевладельцев, причем заниматься сельским хозяйством многие из них не спешат. Слушайте, мы уже сколько лет об этом говорим? А воз и ныне там. Предлагаю изымать у недобросовестных владельцев сельхозземли, которые используются не по назначению, и продавать их на аукционе тем, кто хочет и может возделывать землю».

И это было сказано через два абзаца после других слов – о необходимости поддерживать предпринимательство, улучшать инновационный климат и т.д. Но дело даже не в противоречивости этих заявлений, а в том, что прозвучало слово «изымать». То есть конфисковать!

И здесь нужно вспомнить о том, что в нашей стране существует некая отдельная история, связанная с конфискацией. Достаточно вспомнить историю НЭПа, когда люди поверили в нормальные экономические отношения, но очень скоро это вера была порушена отменой или, если хотите, «изъятием» ранее введенных правил игры.

То же самое может случиться и сегодня. Изъятие земель у одного собственника для продажи на аукционе другому – эта процедура уже сама по себе закладывает во всякого желающего работать на земле большое сомнение – а не конфискуют ли завтра его покупку точно так же, пусть даже с другой формулировкой?

Так выстраиваются психологические цепочки, рождающие скепсис, депрессию, тревогу. Вот пример из другой сферы отношений. Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов сказал, что надо закрыть границу для тех, кто воюет в запрещенном у нас ИГ.

Как я понял, он имел в виду закрыть границу на въезд, чтобы террористы не вернулись в Россию. А по многим телеканалам у нас стала взволнованно обсуждаться возможность закрытия границ изнутри, то есть на выезд. То есть политик предложил одно, а рефлексия была на совершенно другое. Включилась знакомая историческая матрица. И, что удивительно, запрет на выезд стал предметом обсуждения. Тут же появились не только противники, но и сторонники.

Если же вернуться к идее изъятия непродуктивных земель, то не лучше ли обратиться к неким либеральным механизмам воздействия на неэффективного собственника. Это те же налоги. Допустим, в нынешнем году собственник платит сто рублей за сотку. А в следующем, из-за отсутствия отдачи, дохода – тысячу. Затем – две тысячи.

Конечно, это сурово. Но это не нарушение священного права частной собственности.

Владелец вправе кому-то продать свою землю. Скажем, соседу или государству. Но, удивительное дело, подобные варианты сегодня даже не предлагаются и не обсуждаются. Отобрать, оказывается, проще.

Федор  Вадимович Шелов-Коведяев – политик, общественный деятель

Тайный и многоликий собственник 

Владимир Клювгант

Я один из тех людей, кто с большим подъемом голосовал за этот закон, и сегодня по-прежнему считаю, что это был большой прорыв. Хотя участники тех событий сегодня видят между строк то, что определялось в то время как война законов, поиски компромиссов и т.д. Нам, например, видно – что, к сожалению, было смягчено или носит двойной смысл... Но это и многое другое не перебивает достоинств и возможностей этого документа.

Как мэр такого крупного города, как Магнитогорск, заступивший на этот пост в ноябре 1991 года, я помню, что тогда у нас не было ничего из ресурсов, включая юридические. Но закон о собственности уже был, и это очень помогало в «разруливании» каких-то конфликтов.

В Магнитогорске мы уже тогда опирались на российское законодательство, и это особенно сказалось на сохранении известного всем металлургического комбината.

Теперь о том, что касается настоящего и, возможно, будущего времени.

Если говорить о праве собственности, то сегодня главной проблемой частного собственника является такой сильный конкурент, как государство. А точнее – некие бенефициары, которые в своей деятельности опираются на огромную поддержку государства. Этим объясняются многие действия и мотивации власти по отношению к частной собственности.

Лучшая часть этой собственности распределяется разными способами среди бенефициаров. Другой, не менее удачный способ – это создание государством своего конкурентного преимущества перед частником. Причем далеко не всегда путем правоприменения. О том, как это делалось, можно узнать, если вникнуть в истории выкупа земель и недвижимости у частных лиц в Сочи (в связи с Олимпиадой 2014 года) и на Дальнем Востоке – тоже для реализации проектов государственной важности.

Я полностью согласен с тем, что независимый суд – это то условие, без которого право собственности работать не может и не будет. Поэтому считаю, что мы, российские депутаты 25-летней давности, должны признать, что судебную систему мы не снабдили таким законом, как собственность. Концепция судебной реформы, которая разрабатывалась параллельно, так и не была реализована. А законы, которые позже были приняты, оказались половинчатыми и не принесли большой пользы. И в Конституции сегодня мы не находим необходимых гарантий функционирования независимой судебной системы. Это, например, видно по тому, какие проблемы испытывают наши суды присяжных, у которых, похоже, нет будущего.

Если же обычный судья примет независимое решение не в пользу государства, то нет никаких гарантий, что он вскоре не станет объектом неожиданной «антикоррупционной» проверки. Поэтому в нашей ситуации «прослушка судей», о которой здесь говорилось, может стать орудием как раз против людей честных и независимых. А вот независимая адвокатура нам действительно нужна. И я согласен, она не должна принадлежать ни одной ветви власти. Это прежде всего независимый институт гражданского общества, имеющий конституционное право заступаться за собственника и освобожденный законом от ответственности за исполнение своего гражданского долга. Мы обязаны все это сберечь.

И последнее. В том деле, где я в течение семи лет был руководителем защиты Михаила Ходорковского, наши следственные, прокурорские и судебные органы построили некую новую отдельную реальность, в которой появилось пять видов собственника. Это «собственник», «фактический собственник», «фиктивный собственник», «юридический собственник» и «собственник только по документам».

Сегодня хорошо известно, чем закончилась игра странными для законодательства и здравого смысла терминами. Это все к вопросу, в какой системе координат мы сегодня находимся и как много нам еще надо трудиться для возвращения в рациональный мир.

Владимир Владимирович Клювгант – юрист, бывший мэр Магнитогорска.

Изъято в целях вашего же блага...

Татьяна Твердова

Хочу кратко озвучить те проблемы по защите прав частной собственности, которые мне кажутся наиболее актуальными в нынешней экономической, политической и правовой ситуации.

Первое. Проблема защиты права частной собственности на землю против принудительного изъятия этих участков. Дело в том, что Земельный кодекс разрешает такое изъятие для государственных нужд.

Это, конечно, беда. И собственники у нас не защищены от такой экспроприации. К тому же определение «государственных нужд» сформулировано крайне субъективно.

Существует серьезнейшая проблема защиты субъектов ипотечного кредитования. Законодательство допускает изъятие жилого помещения, когда гражданин не способен выплачивать ипотечный кредит. Это может быть сделано без какого-либо учета причин неуплаты очередного взноса.

Существуют серьезные препоны к возвращению собственнику того имущества, которое выпало из его владения помимо его воли. Это так называемая процедура индикации.

Не менее важно и другое. Это когда человек имущество имеет, но не может осуществлять право владения и пользования им. Потому, что ему чинятся разного рода препятствия. И устранение этих препятствий в судебном порядке часто является трудным и сложным делом.

Еще одна нерешенная задача – это защита субъектов малого и среднего бизнеса, которые длительное время были добросовестными арендаторами государственной недвижимости, в том, чтобы предоставить им гарантированный законом льготный режим в случае выкупа этой собственности.

Что же касается независимого суда, то здесь тоже есть проблема. Дело в том, что наши судьи могут проявлять субъективность в рассмотрении тех или иных споров прежде всего потому, что им это позволяют нормы материально-процессуального законодательства.

Татьяна Викторовна Твердова – заведующая кафедрой юридического факультета МУМ.

Либералы выбрали взятку

Петр Филиппов

Я убежден, что ключевая проблема развития частной собственности в России – это культура.

Если вы имеете дело с предпринимателями и попробуете их доверительно опросить, нужен ли им личный контакт с главой администрации региона, области, города, поселка, то большинство, я думаю, ответит утвердительно. После этого попробуйте поинтересоваться, а сколько будет стоить предпринимателю такой контакт.

Но даже если вы не получите четких ответов на этот вопрос, вам будет вполне достаточно взглянуть на особняки представителей чиновничества в том или ином регионе, чтобы убедиться – ваш вопрос попал в точку.

Но самое поразительное, что, если вы сумеете сделать откровенный опрос среди студентов, будущих управленцев, то вы поймете, что эти ребята идут в чиновники не ради идеи спасения отечества. Поэтому возникает серьезнейший вопрос: а можно ли изменить ситуацию, которая представляет огромную опасность для современной России? Страна, в которой не гарантированы права частной собственности, последовательно лишается капиталов, потому что бизнес вынужден вывозить их туда, где они будут защищены действующими и непреклонными законами.

Кроме денег из страны уходят умные люди, и в ней не развиваются современные технологии.

Если и дальше будет сохраняться, как писал Егор Гайдар, верховенство власти над собственностью, то я уверен, что вскоре мы упремся в стену исторического тупика. И тогда лучшим из вариантов будет вопрос о перестройке-2.

Поэтому сегодня единственно верным может быть обращение к культуре. И в этом смысле мировой опыт подсказывает нам, что начинать нужно, как здесь уже отмечалось, с независимого суда. Так поступили в свое время власти Сингапура, где в один прекрасный день были уволены все действующие судьи и на их места были назначены новые судьи, преимущественно из числа адвокатов. Назначенцам были определены чрезвычайно высокие оклады – миллион долларов в год.

Но при этом всем судьям было запрещено брать деньги в долг, и они все были поставлены на прослушку. При этом службы по борьбе с коррупцией получили огромные полномочия.

Иначе поступили в Саудовской Аравии. Там сочли, что честных арабских судей найти невозможно. Поэтому в высший арбитражный суд пригласили англичан. Сейчас эту модель пробует Казахстан.

Следующей проблемой, требующей решения, могла бы стать прокуратура. Но есть ли примеры, когда этот институт делают не приказчиком над судом, а некой ветвью власти? Есть. Скажем, это Италия, где прокуратура является, как и адвокатура, ветвью судебной власти и не более того.

Третье, о чем я хочу сказать, – это частное обвинение.

Для наших сограждан это будет странной новостью, но есть страны, где гражданин может выступить с частным обвинением и возбудить судебный процесс по какому-то делу, имея на то необходимые доказательства. Конечно, для этого чаще всего обычные граждане нанимают адвоката, который в этом процессе получает статус прокурора. И такой опыт в мире есть. Я с ним, например, знакомился в американском штате Техас.

Представить себе нашу страну, в которой все Навальные получили бы прокурорский статус, конечно, трудновато. Но есть и более мягкая форма установления справедливости – это иски по защите общественных интересов.

Представьте себе, что вы едете по дороге и неожиданно ваша машина проваливается в такую выбоину, после которой потребуется по меньшей мере ремонт колеса. Не каждый начнет после такого добиваться от дорожников в частном порядке возмещения ущерба. И если нет страховки, то ходить по инстанциям, как говорится, себе дороже.

Но если бы вы жили в стране, где один человек может подать иск по защите интересов всех лиц, чьи машины пострадали от этой выбоины, то вы бы получили не только возмещение ущерба, нанесенного вашей машине, но и премию от тех, кому вы помогли. Те же самые иски могли бы подаваться от отдельных граждан в случае отвратительной работы, скажем, ЖКХ или жульнических действий управляющих компаний.

Но если вы энергичный человек, вам нужно будет организовать собрание владельцев жилья, добиться 51% голосов за то, чтобы вам была поручена эта работа по защите интересов жильцов. Затем такие попытки потребуют преодоления всех возможных бюрократических барьеров, приглашения юристов, проведения экспертиз, сбора документов и прочее.

Но, если бы вы были жителем Канады, это позволило бы вам одному заняться этой проблемой и в случае победы получить премию и восполнить издержки за счет всех, кому вы помогли. Кстати, такой опыт взят уже на вооружение в Китае.

Последнее, на чем остановлюсь, – это спорный вопрос о том, можно ли в борьбе с коррупцией пользоваться провокациями. Институт по правам человека отказывается поощрять подобные полицейские действия. Потому что по этой логике органы правопорядка не имеют права давать взятку даже ради разоблачения преступника. Но есть страны, где провокация является нормальным методом борьбы с чиновниками-мздоимцами. И я это поддерживаю, считая, что для России это наиболее эффективный метод перевоспитания граждан – как дающих, так и берущих взятки.

Я опросил 10 человек с либеральными воззрениями, считающими, что закон превыше всего, – что они выберут, будучи задержанными за пересечение двойной сплошной линии на автодороге, – расстаться с правами на полгода или заплатить на месте.

Все 10 либералов выбрали второе.

Петр Сергеевич Филиппов –  президент Ассоциации независимых профессионалов, председатель экспертного совета Санкт-Петербургского фонда «Международный институт развития правовой экономики».