«Еще есть адреса, по которым найду мертвецов голоса» – эти строчки известного в Америке русского поэта я вспоминаю, пока тщетно пытаюсь дозвониться до штаб-квартиры Коммунистической партии США в Нью-Йорке. День за днем мне отвечает лишь автоответчик, предлагающий набрать четыре первые буквы партийной клички, если я хочу связаться с кем-нибудь из товарищей.
Если верить источникам в Интернете, членов Коммунистической партии должно быть около 2 тыс. человек, но в американской прессе последних десятилетий коммунисты представлены в основном некрологами. В 1991 году умер в возрасте 87 лет главный юрисконсульт Коммунистической партии Джон Абт, выигравший знаменитое дело в Верховном суде США в 1965 году.
Судьи единогласно признали, что члены Коммунистической партии не обязаны объявлять о своем членстве государству. В 2000 году умер 90-летний Гэс Холл, глава Коммунистической партии США, до глубокой старости остававшийся на посту. Последние десятилетия, по его собственному признанию, он возглавлял организацию, скорее напоминающую исторический музей, чем политическую партию.
Коммунистическая партия США хоть и самая известная, но далеко не единственная левая группа в США. Несмотря на идеологическую общность марксистских партий, левые ассоциации представляют собой весьма раздробленный коллектив. Кроме КП США в одном только Нью-Йорке существуют еще Всемирная рабочая партии, партия Демократических социалистов Америки, Социалистическая партия США, Комиссия корреспонденции за демократию и социализм. Большинство этих объединений насчитывают не более 200 или 300 членов.
После распада Советского Союза эти микрообъединения не привлекали ни малейшего интереса – ни американской прессы, ни публики, – и многие американцы даже не знали об их существовании. Финансовый кризис 2008 года неожиданно вдохнул в эти партии новую жизнь. Крушение финансовой корпорации Lehman Brothers, оплота и символа финансового мира США, и связанный с этим крушением крах рынка недвижимости были восприняты в левых кругах как конец капитализма и начало предсказанного Марксом распада капиталистического строя.
Кульминационным моментом этого взлета левой идеологии стало движение «Оккупируй Уолл-стрит». Осенью 2011 года небольшая группа ультралевых активистов и членов маргинальных политических ассоциаций (марксистов, ленинцев, троцкистов, маоистов и бакунинцев) расположилась на ночлег в небольшом парке недалеко от ненавистной им Уолл-стрит.
Главной темой протеста были банки и большие корпорации, владельцы которых, по подсчетам активистов, составляют 1% населения. Первоначально эта странная группа не привлекла к себе никакого внимания, но в скором времени движение оказалось в центре интереса американского общества. Американская пресса сравнивала это движение с арабской весной. К группе «Оккупируй Уолл-стрит» присоединились профсоюзы, студенты и обыкновенные граждане, испуганные ухудшающейся экономической ситуацией в стране. В ноябре 2011 года протесты прошли по всей стране, а в Нью-Йорке количество демонстрантов на Таймс-сквере достигло 15 тыс. человек. Америка давно не видела таких протестов – молодежных, идеалистичных, защищающих интересы малоимущих.
Но движение это как возникло, так и исчезло из сознания граждан, со страниц прессы и с улиц американских городов.
Что же случилось с американскими левыми и почему их популярность оказалась в нынешнем веке столь недолговечной? Почему им так и не удалось завоевать умы и сердца американских граждан, несмотря на шаткую экономику, неисчезающую безработицу, проблемы с медицинским страхованием и страхом, что фонды социального обеспечения для пенсионеров могут в недалеком будущем быть исчерпаны?
Для ответа на этот вопрос Майкл Казин, профессор истории Университета Джорджтауна и автор книги «Американская мечта. Как левые изменили страну», предлагает взглянуть на американскую историю и роль левых партий в формировании национального сознания. Расцвет левых сил, популярность Коммунистической партии и рост профсоюзов пришлись на годы экономической депрессии 1930-х годов. Но, по мнению Казина, главным фактором в популярности левых был не экономический спад (пик популярности социалистических идей пришелся на середину 30-х, когда наблюдался небольшой экономический подъем), а красноречие радикально настроенных активистов, умеющих убедить сограждан во вреде монополий, банков и экономического неравенства. По мнению Казина, семена этого красноречия были заложены еще в конце XIX века такими авторами, как Генри Джордж, чья книга против земельных спекуляций была бестселлером и выступления которого привлекали толпы слушателей. Слова и идеи Джорджа были новы и несли слушателям надежду на лучшее будущее. К концу 30-х годов идеи, которые казались сектантскими, стали общепризнанными и бесспорными. По мнению Казина, именно под влиянием американских социалистов были введены и стали неотъемлемой частью жизни американцев прогрессивная система налогообложения (чем больше зарабатываешь, тем больше платишь налогов), нормированный рабочий день, социальная помощь безработным, четкие расценки почасового труда (работодатель не имеет права платить рабочим в час меньше суммы, назначенной государством), государственные пенсии престарелым.
Но после Второй мировой войны само понятие либерализма и левизны претерпело серьезные изменения. В течение четверти века США переживали экономический рост, низкий уровень безработицы и неукоснительный рост среднего класса. В результате американские либералы, забросив идеи классовой борьбы, принялись отстаивать права женщин, этнических, а потом и сексуальных меньшинств. К сегодняшнему дню либерально ориентированные университеты, неправительственные организации и либеральная пресса заняты в социальной сфере – борьбой за права гомосексуалистов на брак, а в более широком плане – защитой окружающей среды. По мнению Казина, чтобы вернуть былую славу, левые силы должны, не отвлекаясь, заняться проблемами социального неравенства и четко, ясно «и со страстью» объяснить свое видение улучшенного социума и способы его достижения.
В своей оценке левого активизма категорически расходится с Казиным политический комментатор Дэйвид Брукс. С точки зрения Брукса, проблема левых партий вообще и ультралевых организаторов движения «Оккупируй» в частности заключается не в туманном видении будущего, а в непродуктивном делении обществ на эксплуататоров и эксплуатируемых. По мнению Брукса, подобный способ видения мира дает возможность «эксплуатированным» 99% видеть самих себя в исключительно розовом свете, списывая все неудачи и грехи на 1% злодеев и хапуг. По мнению Брукса, марксисты левых объединений оперируют абстракциями, не связанными с насущными проблемами американского общества. Они, считает Брукс, не могут разрешить конкретные проблемы государственного долга, ничего не могут сказать о том, например, что американцы всех классов слишком много покупают барахла и слишком часто залезают в долги, пользуясь при крупных и мелких покупках кредитными карточками. Решения, которые предлагают ультралевые группы, представляются Бруксу совершенно непродуктивными: «Если обложить 50-процентным налогом всех, кто имеет доход от 1 до 10 млн в год, национальный долг уменьшится лишь на 1%. Даже если отнять все деньги у богатых, чей доход превышает 10 млн в год, национальный долг может быть уменьшен на 2%». «Не поддавайтесь избитым штампам протестов», – взывает к читателям Брукс в одной из своих статей в New York Times.
Кто бы ни был прав в этом споре, американское общество заняло позицию, озвученную Бруксом. В конечном счете американцы привержены принципам реформ, а не революций. И лишь на короткое мгновение в 2011 году могло показаться, что социалистические партии восстали из праха и неповоротливое общественное мнение сдвинулось в сторону левых сил. Но не прошло и двух лет, как левые партии, в чьих штаб-квартирах некому ответить на пронзительные звонки телефона, стали еще раз убежищем маргиналов.
Василий Столбунов 
Дарья Гармоненко 