Павел Золотарев
На данный момент для России существует только одна из перечисленных угроз. Это наличие террористических организаций, готовых и осуществляющих сегодня вооруженное насилие по отношению к России и внутри страны. По географии такие террористические организации можно разделить на две группы. Первая группа – организации, действующие внутри страны при внешней поддержке структурами международного терроризма, иногда даже – при содействии и участии спецслужб отдельных государств. А вторая группа – это международные организации, действующие вне территории России, но наносящие ущерб ее интересам.
Понятно, что причины международного терроризма непосредственно связаны с процессами глобализации, и поэтому угрозы будут носить долговременный, системный характер. Для России острота таких угроз обусловлена и внутриполитическими факторами. А также соседством с государствами, в которых развиваются внутренние процессы, порождающие террористические угрозы.
Ясно, что внутри страны задача реагирования на террористические действия должна решаться не вооруженными силами, но при их содействии. И мы это уже делали.
А вот вне территории страны такая задача уже ложится на вооруженные силы. Вероятнее всего – на военно-морской флот и на силы специальных операций, которые у нас планируется создать, и это очень верное решение.
Наиболее уязвимыми для террористической угрозы являются морские коммуникации, особенно подводные (трубопроводы, кабели связи), и их защита может потребовать, кроме военной подготовки, дополнительных технологических решений. Готовность к реагированию на такие угрозы должна быть в числе приоритетных задач.
Теперь о других факторах. Сегодня в мире снижается возможность открытого применения военной силы. В этом играет свою роль тот факт, что поддержание стабильности мировой экономики в условиях кризиса превратилось в насущный интерес многих государств, особенно развитых. В этой же стабильности заинтересованы и транснациональные компании.
В то же время ограничение применения военной силы может стимулировать скрытые формы ее использования. К таким формам относятся применение военного потенциала террористических организаций, создание повстанческих групп, как мы наблюдали это в Сирии, а также использование военной силы под видом миротворческих операций.
Короче говоря, Россия относится к числу тех стран, к которым применение открытой военной силы крайне маловероятно. Но с опорой на террористический потенциал это сделать вполне возможно. Здесь свою роль могут сыграть распространение и усиление влияния экстремистских религиозных организаций внутри страны, а также неутихающие конфликты вблизи России, которые могут перейти в военную форму.
Одной из особенностей реагирования на подобные угрозы может быть использование такой техники и вооружения, которые не применяются в традиционных военных действиях.
Остальные военные угрозы, о которых мы говорим, на мой взгляд, не относятся к числу реально существующих. Тем не менее исключать возможность их появления нельзя.
Какие военные опасности на данный момент существуют? Есть ли у России противоборство с другим государством или группами государств такого уровня, что может возникнуть военная угроза?
Если посмотреть на европейское направление, то у нас здесь экономический фундамент взаимодействия и взаимозависимости аналогичен тому, что сейчас существует между США и Китаем. И эту связь можно охарактеризовать как взаимное гарантированное экономическое уничтожение.
Что касается расширения
НАТО, то этот блок, конечно, не прибавляет нам безопасности. Но с точки зрения российской военной доктрины высокой готовности этих государств к применению военной силы нет и в обозримой перспективе быть не может. А ЕвроПРО в принципе не может создать угроз безопасности Российской Федерации.
На южном направлении – от Черного моря до границы с Китаем – межгосударственного противоборства с Россией, способного привести к возникновению военной угрозы, нет. Военные угрозы там возникают, но они не носят межгосударственного характера.
Наибольшее беспокойство вызывает китайское направление, но на данный момент между нашими странами отсутствует противоборство, тем более способное привести к военному конфликту. Можно предположить, что до тех пор, пока главным региональным соперником Китая является Индия, а на глобальном уровне – США, Пекин будет стараться видеть Россию скорее своим надежным тылом. То есть военной опасности и на этом направлении, я считаю, нет.
Восточное направление. Несмотря на территориальные споры с Японией, можно смело утверждать, что и здесь у России нет поводов для тревоги.
Но следует ли из всего этого, что Вооруженные силы России не должны быть готовы к ведению войн любого масштаба. Нет, не следует. Такая страна, как наша, должна быть готова к военным конфликтам любого масштаба и характера. Вопрос лишь в степени готовности к таким действиям. При этом надо еще учитывать, что в современном мире военная сила превращается в тот потенциал возможностей, который позволяет достигать политических целей без военного насилия. И, кроме того, этот потенциал решает серьезнейшую задачу, которую мы называем стратегическим сдерживанием. Поэтому военная мощь должна возрастать, но ограничителем роста должна быть структура госбюджета, отвечающего развитой стране. Я имею в виду соотношение между современными функциями государства – расходы на образование, здравоохранение, социальные нужды, на оборону и безопасность. Выдерживая это соотношение без ущерба интересам общества, можно постоянно направлять средства на рост и модернизацию военной мощи.
Два слова о возможностях информационного фактора. В военной доктрине упоминается такое понятие, как непредсказуемость военных конфликтов. Но дело в том, что любому конфликту предшествует фаза информационного противоборства. А значит, конфликты можно прогнозировать. Другое дело, что нельзя путать или смешивать противоборство и войну. Поэтому я сомневаюсь в правильности тезиса о том, что мы все время ведем войну. Мы ведем противоборство, и это нормальное условие развития всякой системы. Но, противоборствуя, мы не воюем.
Хотя проблема и здесь есть. По мере внедрения кибернетического оружия можно не только нарушить систему управления, но и разрушить такой объект, как атомная электростанция.
Дарья Гармоненко 
