На всех парах через болото

Октябрьские события еще долго будут обсуждаться и в обозримом будущем, и в том дальнем, когда рассудит уже сама история. Мы же, живущие здесь и сейчас, видим здесь и сейчас происходящее - мы запоминаем случайные реплики и неслучайные выступления, обращаем внимание на словарь и пластику главных действующих лиц, массовки, клаки, обычных людей. Мы дышим этим воздухом. Мы - каждый из нас - сейсмологи поневоле. И потому имеем право говорить о том, что видим, понимаем, пропускаем через себя.

Я вижу грандиозную политическую провокацию. Ключевой момент ее назвала у костра на задворках Моссовета в ночь с 3-го на 4-е простая душа - Валерия Новодворская: "До сегодняшнего дня они (Белый дом. - В.Ш.) могли как-то ссылаться на Конституцию и демпроцедуры. Теперь у них остается один аргумент - сила оружия" ("НГ", 5.10.93). Я знаю, что в ту ночь на Советскую площадь по призыву Егора Гайдара пришло множество искренних и честных людей - только они ошиблись, приняв октябрь 93-го за август 91-го. Я видела там и достаточно людей темных - тех, кто не хотел называть свое имя и кто работал слишком профессионально для простого демонстранта.

Я чувствую, что "засланных казачков" во всех горячих точках столицы было куда больше, чем самое смелое воображение может вообразить. И боюсь, что всем им, с громкими именами и без оных, удастся выскочить сухими из воды, потому что это самые ценные кадры русской политики. Кто-нибудь задумывался о том, почему расследование первомайских беспорядков не было доведено до конца в свое время? А ведь то была репетиция октября! И еще я хотела бы знать, где получают зарплату Анпилов и Баркашов - козырные карты в политической колоде. Впрочем, фигуры, так сказать, экзотические. Есть и другие - они на виду, они не скрываются. Игры, в которые они играют, попроще, вроде подкидного. Но - начинают и выигрывают, не отличая победы от поражения.

В стане "победителей" есть странное общественное образование, называемое "творческой интеллигенцией". Роль ее в политике достаточно серьезна, чтобы не обращать на нее внимания. Именно эта группа литераторов имела доступ к президенту и оказывала на него сильное влияние. Именно эта группа требовала решительных мер - так, как она их понимала, и так, как их понял президент. В начале августа 36 литераторов опубликовали в "Литературных новостях" обращение к согражданам, в котором призывали "провести досрочные, не позднее осени текущего года, выборы высшего органа законодательной власти". 15 сентября Б.Н. Ельцин пригласил авторов письма на дачу - ту самую, где в августе 1991 года собирались гэкачеписты.

Нет, все вроде бы правильно, нормально. Отчего бы, в самом деле, президенту не поговорить с теми, кого он держит за "прогрессивную часть интеллигенции"? Но почему, почему те дачные посиделки заставляют вспомнить о главе 7 части II романа "Бесы" - "У наших"?.. Словарь ли участников встречи тому причиной? Еще что-то? История, повторяю, рассудит, а пока - несколько выдержек из отчетов о встрече. Цитирую по статье Мариэтты Чудаковой, там бывшей, выступавшей и все подробно описавшей. "Нужен прорыв! - говорила она. -...Сила не противоречит демократии - ей противоречит только насилие..." Возможно, М.Чудаковой, известному булгаковеду, не пришло в голову, что она выступает в стиле героя пьесы "Батум". И что применение силы и есть насилие. Впрочем, не стоит обольщаться. Читаем дальше: "И не нужно панически бояться социального взрыва, которым пугают журналисты со страниц полярно противоположных изданий..." Андрей Нуйкин, будто он кадровый офицер, "напомнил, что в офицерском уставе за промедление в бою полагаются большие наказания". Комментарий М.Чудаковой: "Это был прямой и, конечно, оправданный упрек, и президент принял его". Воля ваша, господа, но до чего же странные речи произносят порой прогрессивные литераторы... И - страшные. Вот глубоко уважаемый мною Лев Разгон. Но вдумайтесь в то, что он сказал, и в то, как отозвались эти слова сегодня: "Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц. Мы все время сидим в глубоко эшелонированной обороне" ("Русская мысль", 23.09.93). Что ж, яйца разбиты, вот она, яичница... Приятного аппетита!

А теперь - о законе. Том самом законе, который у нас был, пусть старый, пусть несовершенный, но был. "Закон - всегда самый большой дефицит в России", - сказал Владимир Лакшин ("НГ", 25.03.93), за что "прогрессивная часть" "творческой интеллигенции" и возненавидела его лютой ненавистью. Потому что апелляция к закону, естественное стремление к норме, которая предполагает право и возможность человека "не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной, самовластной воли другого человека" (Локк), - вещь для прогрессивного интеллигента совершенно непереносимая. Поскольку сильно сужает (пусть даже мысленно, в воображении) пространство для маневрирования - прагматического ли, революционистски бескорыстного ли, с дальним ли прицелом, с ближним ли интересом. "Разговоры о легитимности-нелигитимности пусты", - слышу я голос Александра Архангельского ("ЛГ", 29.09.93). "Легитимность - бред, легитимность - вздор", - доносится с разных других сторон. Я согласна: может быть, и вздор, поскольку легитимность и законность - категории, совпадающие лишь иногда и частично. Но если слова эти употребляют как синонимы, тогда другой разговор.

"... Да, переворот. Да, неконституционно. Ну и что?" - говорит А.Архангельский. А ничего! Кроме того, что все остальное - тоже пустое и вздор. И бывший Верховный Совет, и грядущая Государственная дума. И президент, будь то Ельцин или кто еще. И мэрия, и Моссовет... И - права отдельно взятого творческого интеллигента, у которого нет ни понятия о законе, ни малейшего желания культивировать законность. Все вздор и чепуха! Кроме, вероятно, исторической целесообразности, которую всякий волен понимать по-своему. "Ребята, хотите жить - раздавите гадину!" - ссылаясь на Вольтера, выкрикнул по радио Юрий Черниченко. Главную мысль Вольтера он, конечно, вспомнить не захотел...

Все призывы творческой интеллигенции были услышаны, что город и мир мог увидеть собственными глазами. Однако творческая интеллигенция на том не успокоилась. Не все успели отметиться вовремя, и вот к тем 36 присоединились еще шестеро "подписантов". "Писатели требуют от правительства решительных действий" ("Известия", 5.10.92). Письмо несколько запоздалое, но лояльное, как и положено. Разумеется, мне более всего симпатичны те литераторы, которые вообще не подписывают в наше время писем. В конце концов я уважаю А.Архангельского - за личную точку зрения, хотя и не могу согласиться с нею. Но вот тех, кто стал "подписантом", особенно после или по второму разу, я никак не могу уважать, уж извините... 5 октября слова о том, что "пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу", звучат, мягко говоря, странно. И скажите на милость, как, уже после штурма Белого дома, можно писать вот такое: "Деятельность органов советской власти... должна быть приостановлена". Или вот такое: "Признать нелигитимными не только съезд народных депутатов, Верховный Совет, но и все образованные им органы". Опять легитимность, понимаемая как законность... Ладно, допустим, в окаянные дни не до терминологических тонкостей. Но пусть мне хоть кто-нибудь из прогрессивной части творческой интеллигенции объяснит: есть закон (легитимность) или нет? Нужно о нем думать? Или - "да, незаконно. Ну и что?"

А пассаж в том письме запоздалом о "нашей юной, но уже, как мы (они! - В.Ш.) с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии" фальшив до невыносимости. И кощунствен. Ибо юная демократия наша - где она теперь? - объясните.

И я с горечью вынуждена сказать: в эти дни творческая интеллигенция выбрала себе роль провокатора и подстрекателя. И с удовольствием, в охотку исполняет ее. А должна была бы выбрать другую роль.

"Что вам веселее: черепаший ли ход в болоте или на всех парах через болото?" Вспомните-ка, господа творческие интеллигенты, кто это говорил. Или, если вспомнить не сможете, спросите у Юрия Карякина, который вместе с вами письма подписывал, - он знает.