Виктор Топоров Независимо от итогов референдума и его последствий на вопрос, вынесенный в название настоящих заметок (равно как и на другой, послуживший первоисточником нашего), можно ответить однозначно. Мастера сделали свой выбор. Мастера определились. И не стоит, конечно, же осуждать их за это: каждый дышит тем, что пишет. Или пляшет. Или, разевая луженую глотку, не первое десятилетие поет. Мастера определились, и удивляться здесь следует разве что трогательной одинаковости их вдохновенного выбора. Пожалуй, никогда со времен развитого сталинизма искусство не служило власти со столь самозабвенным восторгом. Но ведь даже тогда - в 1936-м, в 1946-м, в 1952-м - призывы "власть употребить" не звучали в режиме опережения. Свору спускали, она накидывалась - это бывало. Но поводок сама не рвала. Это уж новация наших дней.
Можно понять политиков: заигрались. Можно понять ученых: зарапортовались. Можно понять чиновников: заворовались. Но что движет властителями дум и кудесниками эмоций? Бояться им вроде бы нечего. Брать тоже: все у них есть и так. Одна попкой лучше всех вертит, другой двойным гражданством обзавелся, третий, четвертый и пятый на ладан дышат. Симпатично потяжелевшие доллары никому не в диковинку. - Отберут? - Ну, у них-то отберут в последнюю очередь.
Или они пекутся о свободе творчества? Но этим - на спуске - не больно-то мешал творить и Константин Устинович Черненко. И почему ж тогда не встали они стенкой или "живым кольцом" за Михаила Сергеевича Горбачева? Ну, не вокруг Кремля, так хотя бы у стен Горбачевского фонда. Почему не защитили Егора Яковлева? Почему забыли, с каким подобострастием подписывали собственные книжицы Лукьянову? С каким аппетитом ужинали у Чурбанова? С каким замиранием сердца затаскивали к себе в театр Андропова? И передавали из рук в руки литературные письма Раисы Максимовны?
А может быть, речь идет не о свободе, а о демократии? Но вот в крошечной и не слишком богатой интеллектуальными традициями Чечне люди разобрались: одни (на одной площади) митингуют за демократию, другие (на другой площади) - за президента. А вы, головы садовые, сединами убеленные и лаврами увешанные, всех перехитрили! Вы и за демократию, и за президента сразу.
А как быть с интеллигентской рефлексией? С гамлетизмом? - Все побоку? - Нет, Шварца вы все-таки читали (а кое-кто даже экранизировал). И фразу "Ваше Величество, вы гений" вы научились произносить с неслыханной дерзостью. Изобличаете остро. В коридорах власти грязь разгребаете бесстрашно. Хотя и рекомендуете ее (власти, а не грязи) верховному носителю появляться на публике хорошо причесанным и в строгом костюме. Катоны!
А как быть с элементарной человеческой порядочностью? Старушка продает на улице последнее. - Задорнов, это что, переход к рынку? Жена президента жарит на Страстной мясные котлеты. - Рязанов, это что, православие? Вице-президенту, поддержанному председателем Верховного Совета, не дают выступить в прямом эфире. - Хазанов, обхохочешься! Бари Алибасов, обопляшешься! Полторанин, обФИЦишься!
Я пишу эти строки 24 апреля. Сейчас час дня. Что случится завтра, что послезавтра - темная вода во облацех. Народ рассудит. А если ошибется, его поправят. А кто поправит - пока неизвестно. У кого получится, тот и поправит. Я начальник, ты дурак - вот и вся демократия. А кто начальник!
Нравственное саморазоблачение творческого истеблишмента, растиражированное на всю страну голубым экраном, - предварительный (и пока главный) итог Пасхальной недели. Может быть, вы и правы в своем выборе - но в своем угодничестве вы не правы. И вдвойне не правы, когда тщитесь выдать его за отважное служение идеалам демократии.
Что и говорить, стосковались вы все по оппозиционности. Все у вас есть, а вот дух противоречия вышел. Даже сочиняя "Малую Землю" или эстрадный наряд с фривольным разрезом, вы умудрялись показывать кукиш в кармане. Ваше троеперстье полно фантомной болью - не по кресту, а по кукишу. Ваш эзопов язык перестали воспринимать - а на другом вы не умеете. И вдруг - по команде свыше и по зову сердца - появляется возможность вынуть кукиш из кармана - и показать его съезду. Оставить условности эзопова языка - и послать народных избранников по матери. А заодно и обозвать мать летчика-героя "свиноматкой" - гуляй, братва, его из вице-президентов все равно погонят! А заодно и - о, интернационалисты - отстоять русский народ в неравном бою с коварным инородцем, которого вы именуете "Виссарионовичем". А заодно и - о, радетели - поиздеваться над простаком Травкиным. А заодно и - о, монетаристы - напомнить президенту, что за ним, как за княгиней, карточный должок. А заодно и - о, провидцы - раз и навсегда обеспечить себе и родному народу лучезарное будущее.
Гуси-гуси, га-га-га! Есть хотите? - Да! да! да! - а на третий вопрос гуси, должно быть, ответили "нет". Потом их раскормили и съели.
Можно спорить о том, рухнул ли тоталитарный режим или всего лишь линяет, как те же гуси. Ясно одно: литература и искусство тоталитарного режима, весь творческий истеблишмент (за исключением впавших в немилость - да и то временно - патриотов) пребывает в целости и в сохранности. Разве что - в некоторой растерянности, но и она, похоже, проходит. Литературе и искусству необходим просвещенный деспот. На худой конец, сойдет и непросвещенный. Лишь бы карал, и миловал, и ласкал.
Таким деспотом был Сталин. Таким деспотом - уже с завихрениями - был Хрущев. Такой (коллективной) деспотшей была диктатура КПСС.
Литературе и искусству необходим просвещенный паразитический слой. На худой конец, сойдет и непросвещенный. Лишь бы платил, заказывал, угощал. Таким слоем была номенклатура КПСС. И вдруг все это рухнуло.
Вот почему так льнут мастера к Ельцину - они прозревают в нем деспота, они умоляют его стать деспотом (надеясь, что деспотом он окажется просвещенным, потому что они его просветят). Вот почему так обхаживают скупщиков краденого и торговцев воздухом - паразиты уже завелись, осталось отвлечь их эстетические идеалы и химерические капиталы от тотального увлечения гениталиями. Впрочем, если "вы хочете гениталий", то "их есть" и у мастеров.
Все это понятно и поэтому простительно, хотя и прискорбно. В пьесе Пиранделло семь персонажей ищут автора, в нашем сюжете сорок сороков мастеров культуры ищут хозяина. Нашли его. Поняли, как он им нужен. Остается только - воспользовавшись моментом - убедить его в том, что они позарез нужны ему. И тогда наступит - а верней, восстановится - всеобщая гармония.
Вот только со стилистикой своих усилий наши мастера лажанулись - и лажаться будут и впредь. Сталину посвящали симфонии и оратории, на него трудились академики живописи, его социальный и личный заказ жанрово безукоризненно выполняли ведущие художники слова, театра и кино. Он их, бывало, убивал, но их помыслы оставались высоки и чисты. Может быть, именно в силу этого высоки и чисты. И по крайней мере высокое искусство тоталитарного режима - Шостакович, Эйзенштейн - было неизменно высоким и жанрово выверенным.
А у вас? Кабацкой певице надлежит петь в кабаке. И даже песню о Родине - тем более в кабаке, а не на политическом митинге. В педерастические подергивания плясунов трудно вложить глубокий патриотический смысл. Хохмочки конферансье не след путать с правительственными указами (хотя и озвучивают их сильно смахивающие друг на друга сытые люди). Автору детективов надо сочинять детективы, а не директивы. Ходатаю по темным делам нельзя читать ежевечерние проповеди с телеэкрана. Бэлле Ахмадулиной не к лицу одержимость Сажи Умалатовой: она становится похожа на Бэллу Куркову.
И вот вам, мастера, прогноз: деспот (каковою бы ни оказалась его фамилия), устояв и укрепясь (и даже вновь зашатавшись), призовет не вас. Не вас, г-н Жванецкий. Ему со всею неизбежностью потребуются не те, кто умеет высмеивать, а те, кто умеет славить. Понадобятся Бондарчук, Михалков и не Костя Кинчев. Ну, Иосиф Кобзон и Муслим Магомаев - те никуда не денутся. А остальных попросят не беспокоиться. А голым девочкам объяснят, что раздеваться надо все же не перед всеми, а только перед самыми достойными.
Вчера, 23 апреля, ведущие программ новостей то и дело повторяли одну и ту же фразу: в Томской области сильные пожары. У вертолетов нет горючего, чтобы гасить пожары и развозить бюллетени референдума.
Это образ нашего времени. Пожары. Горючего нет. Гасить пламя ничуть не более важно, чем развозить бессмысленные бюллетени.
Вчера, 23 апреля, эстрадный певец Филипп Киркоров пел на экране политические и патриотические частушки. При нем, как всегда, плясала девица. Одета она была на этот раз в сарафан а ля рюс, начинала плавно, но сразу же сбивалась на канкан.
Это образ вашего искусства. Это прогноз. И не обольщайтесь аплодисментами, звучащими нынче уже в основном лишь из "царской ложи".
24 апреля 1993, СПб
