Игорь Юргенс В марте нынешнего года в жизни международного экспертного сообщества произошло заметное событие. Двадцать аналитических центров из стран, представленных в Группе двадцати, решили на учредительном конгрессе в Вашингтоне создать организацию, названную «Советом советов». Основные ее задачи – осмысление проблематики систем глобальной управляемости, общих угроз и вызовов, подготовка для официальных властей вариантов инновационных решений, в том числе острых кризисных ситуаций. Россию в Совете советов представляет Институт современного развития.
В ходе учредительного конгресса делегаты рассмотрели целый ряд актуальных и острых проблем, сгруппировав их в четыре блока:
– общее состояние глобальной управляемости и многостороннего сотрудничества;
– режим нераспространения ядерного оружия с углубленным анализом ситуации в Иране и вокруг него;
– будущее доллара как международной резервной валюты;
– критерии для гуманитарных интервенций – их нарушение или соблюдение в ходе операций в Ливии и кризиса в Сирии.
Глобальная управляемость
Глобализация и технологический прогресс значительно изменили содержание взаимоотношений национальных государств. Система, созданная после победы союзников во Второй мировой войне, недостаточно адаптируется к современной обстановке, к возникновению новых центров силы. В ходе дискуссий в качестве такового все чаще упоминается БРИКС. По ряду направлений у государств появляется соблазн изучать возможности сотрудничества вне рамок ООН, возникает потребность в оценке ее эффективности и анализе возможностей ее реформирования.
После того как двухполюсный мир развалился, а однополярность показала свою очевидную нежизнеспособность, происходит серьезная переоценка деятельности региональных объединений, проработка создания временных союзов для решения отдельных проблем; все чаще применяются методы государственно-частного партнерства для решения задач, находившихся в исключительной компетенции государственных и межгосударственных объединений. Ранее существовавших в распоряжении государств инструментов регулирования просто не хватает для решения таких проблем, как трансграничная преступность, энергетическая безопасность или экономическая рецессия, спровоцированная неконтролируемыми финансовыми потоками.
При этом мир вступил в период более жесткой конкуренции в результате возникновения новых полюсов силы. США – пока сильнейшее государство и глобальный лидер. Но они уже и сами признают, что не могут или не хотят сохранять за собой эту роль в перспективе. Это означает, что в обозримом будущем придется пересматривать не только системы и инструменты безопасности и управляемости в мире, но и системы ценностей и моральных критериев, которые лежат в их основе. Тем более что кризис 2008 года и подъем новых экономик с альтернативными политическими системами, видимо, положили конец идеологическому превосходству Запада – а ведь после распада СССР считалось, что западные ценности остались единственной моделью для развивающегося мира.
Пока неясно, какие глобальные обязательства могут и хотят взять на себя такие страны, как Россия, Китай, Индия или Бразилия по отдельности или в качестве объединения. Тем паче что по ряду позиций они могут оказаться в сложной конкурентной борьбе друг с другом. Пока их позиционирование выглядит как своего рода усиление «движения неприсоединения». Но основной принцип такого уже работающего движения – неядерный статус государств-членов – никак не совместим с позициями России или Китая.
Новой интересной и многообещающей формой глобального сотрудничества стала Группа двадцати. Ее создание явилось со стороны развитого мира признанием необходимости укрепления глобального взаимодействия с участием новых поднимающихся экономик. Повестка дня G20, безусловно, будет дополняться вопросами политическими, в том числе способами взаимодействия с ООН и другими региональными организациями. Однако пока мы видим здесь отсутствие организационных структур и наблюдаем некий кризис идентичности, хотя можно надеяться, что это лишь болезни роста.
Нераспространение ядерного оружия
Сейчас наиболее острой в области нераспространения остается иранская проблема. Позиция Российской Федерации по «иранскому досье» проста и сложна одновременно: для нас неприемлемо иранское обладание ядерным оружием, но и удушающие иранцев санкции мы тоже считаем контрпродуктивными. Однако многие наши партнеры считают, что Иран лишь тянет время для достижения той пороговой отметки, когда техническая возможность обладания оружием есть и остается лишь политическое решение. Еще более определенна позиция Израиля: «Количества в достаточной степени обогащенного урана для производства одного «изделия» у Ирана уже хватает. Одно такое изделие способно уничтожить Тель-Авив, в котором проживает 25% израильского населения. Мы не можем позволить себе такой риск». В подтексте – «мы твердо рассчитываем, что наш стратегический союзник США не оставит нас один на один с такой угрозой».
Доллар как резервная валюта
Кризис 2008 года усилил аргументы в пользу поиска новой резервной валюты. Однако общепризнанным остается тот факт, что, несмотря на снижение доверия к доллару, реальной альтернативы ему пока нет.
Наиболее близко к отметке «возможная замена» подошел юань. Но финансовая система КНР нуждается в ряде фундаментальных реформ, прежде чем подобная замена станет мыслимой. К таким реформам относятся: защита прав интеллектуальной собственности, развитие гибких рынков капитала, реформа политических институтов с точки зрения стабильности и прозрачности принимаемых решений. Китаю предстоит построить такие сети распространения информации и денежных средств для транснациональных компаний и существующих глобальных систем, которые обходили бы американские, – все это не делается и за десятилетие. Кроме того, 3 трлн. долл. валютных запасов Китая нуждаются в сохранении, а не в обесценении вследствие подрыва доллара. Таким образом, хотя Пекин и не отказывается от амбициозных планов в отношении юаня, он намерен действовать медленно и осторожно.
Второй претендент – евро. До кризиса 2008 года мировые финансовые резервы, деноминированные в евро, выросли до 26%. Кризис заставил сомневаться в перспективах интернационализации этой валюты за пределами еврозоны, но ряд экспертов по-прежнему считают евро потенциальным соперником доллара в будущем. Тем не менее все понимают, насколько сложны институциональные реформы Евросоюза, которые предстоит предпринять для такого развития событий.
Реализация идеи превращения в валюту специальных прав заимствования МВФ пока не перешла стадии расчетного средства в рамках фонда. Перспектива здесь существует, но она должна быть подкреплена ростом экономик развивающихся стран и созданием на этой основе корзины надежных валют.
Таким образом, статус-кво, пожалуй, просуществует еще десятилетия. Если оно обрушится в результате недоверия основных стран к доллару и к США, это повлечет за собой огромные потери в первую очередь для самих этих стран. Тем не менее международное давление на власти США для сокращения дефицита платежного баланса, сокращения госдолга, ведения разумной и предсказуемой экономической политики остается императивом.
Критерии для гуманитарных интервенций
Так называемые гуманитарные интервенции, подобные ливийской, в качестве международно-юридической основы имеют под собой решение ООН от 2005 года о «праве на защиту» (ПЗ) со стороны международных сил в случае применения государством непропорциональной силы в отношении своих подданных. С самого начала было понятно, что в этой норме заложен цинизм сильного – никто не сможет применить ее в отношении, скажем, Китая.
Вообще с окончанием однополярного мира, по мнению многих, такая норма не должна применяться. Собственно, лишь три страны – США, Великобритания и Франция – использовали ее в различных случаях. И даже если отвлечься от крайней избирательности применения, эксперты отмечают одно противоречие. Оно заключается в том, что прекращение – с помощью военной силы – жестокости в отношении гражданского населения составляет лишь один, третий принцип ПЗ, в то время как есть первый – ответственность самого государства за восстановление разрушенного в результате наведения порядка. В любом случае гарантия справедливости гражданам иностранного государства нарушает принципы суверенитета и невмешательства во внутренние дела, на которых покоятся международные отношения после создания ООН.
Поддержку позиции России и Китая, воздержавшихся в случае Ливии и применивших право в случае Сирии, нельзя охарактеризовать как расширяющуюся, но логика наших подходов находит понимание. Растущая цена последствий интервенции в Ливии, практическая невозможность строительства новой нации силой в Ираке и Афганистане настоятельно требуют определения точных правил выхода из такого рода операций и соответствующей ответственности тех, кто взялся за выполнение подобной задачи.
Вызовы современного мира таковы, что национальные правительства не способны отвечать на них в одиночку. Новые растущие страны будут менять мировую политику, что приведет к соответствующим изменениям в существующих международных организациях.
Вклад России во все эти процессы трудно переоценить. С этой точки зрения, риторика антизападного, националистического и изоляционистского типа, имевшая хождения в ходе предвыборной кампании, не может стать и, уверен, не станет основанием внешнеполитического курса нашей страны. Буквально через месяц новый президент России Владимир Путин встретится со своим американским коллегой Бараком Обамой в Вашингтоне и коллегами по «восьмерке» в Кэмп-Дэвиде. Императивы внутреннего развития, масштабные задачи модернизации страны требуют от нас продолжения работы над позитивной повесткой дня, несмотря на все сложности взаимоотношений с внешними партнерами. Повышенная раздражительность последнего времени должна быть преодолена.
Организации – учредители Совета советов
Институт международной политики имени Лоуи (Австралия), Центр европейских политических исследований (Бельгия, ЕС), Фонд Жетулиу Варгаса (Бразилия), Королевский институт международных отношений (Chatham House, Великобритания), Международный институт стратегических исследований (Великобритания), Институт международных отношений и безопасности (Германия), Институт национальных исследований в области безопасности (Израиль), Центр стратегических и международных исследований (Индонезия), Институт международных отношений (Италия), Центр международных управленческих инноваций (Канада), Шанхайский институт международных исследований (Китай), Мексиканский совет по международным отношениям, Институт современного развития (Россия), Школа международных исследований им. С.Раджаратнама (Сингапур), Совет по международным отношениям (США), Форум по глобальным отношениям (Турция), Французский институт международных отношений, Институт Восточной Азии (Южная Корея), Южноафриканский институт международных отношений, Генрон НПО (Япония).
