Все ли действительное разумно? / Общество / Независимая газета

В рамках III Международной межвузовской научной конференции «Россия и современный мир: проблемы политического развития» 13 апреля редакция «НГ-религий» и Институт бизнеса и политики провели круглый стол на тему «Религиозный плюрализм и гражданское общество в современной России». Модератором дискуссии выступил ответственный редактор «НГР» Марк Смирнов. В ходе круглого стола прозвучало несколько десятков выступлений. Журналисты, ученые, представители религиозных организаций высказывали порой совершенно противоположные мнения по заявленной проблеме. «НГР» предлагают читателям наиболее интересные высказывания, прозвучавшие во время форума.

Марк Смирнов, ответственный редактор «НГР»: Все понятия, которыми мы пользуемся сегодня при обсуждении проблем религиозного плюрализма и гражданского общества, являются для России во многом новыми. Любой стране сложно войти в русло перемен и воспользоваться теми благами, которые предоставляет демократическое общество, без соответствующего исторического опыта. Российская империя никогда не была ни толерантной, ни веротерпимой, в ней существовала государственная Русская Православная Церковь. И до указа «О веротерпимости», подписанного Николаем II 17 октября 1905 года, переход православных подданных в другую религию или христианскую конфессию был уголовно наказуемым преступлением. Отсутствие свободы совести, свободы выбора, свободы вероисповедания – все это обусловило социальные потрясения 1905 и 1917 годов.

Проблемы гражданского общества, религиозного плюрализма, толерантности стали обсуждаться в России после 1991 года, но для сознания и жизненной практики граждан эти понятия были новыми. Россия переживает переходный, транзиторный период в своем развитии, хотя определенные признаки зарождения гражданского общества в нашей стране уже есть. Это и свободная, даже оппозиционная пресса, это и общественные организации, контролирующие деятельность государственных и правоохранительных органов, это и возможность выражать свою точку зрения и влиять на решения правительства путем участия в различных политических партиях и общественных организациях. И одна из главных задач общества и государства сегодня – не допустить, чтобы религия выступала как фактор конфликта. Для того чтобы расшатать нашу все еще довольно хрупкую общественную систему, достаточно бросить спичку во взаимоотношения религий или этносов – и разгорится пожар.

Михаил Леонтьев, тележурналист, ведущий передачи «Однако» (Первый канал): В фокусе нашей дискуссии – вопросы, связанные с политикой. И это основная проблема: отделить религию, Церковь, религиозные институты от политики невозможно. Разные религиозные организации в разное время выступали в роли политических инструментов, порой главных инструментов. А в наше политкорректное время эти организации любят прятаться за ширму свободы совести, равноправия и т.д. По сути неполиткорректные силы всегда лучше всех пользуются политкорректными формулами, нормами и правилами.

Сегодня в России мы можем наблюдать постоянные, систематические атаки на позиции Русской Православной Церкви (РПЦ) с разных сторон и с разными целями. Между тем РПЦ сейчас – единственный общероссийский институт, если понимать Россию как культурное, цивилизационное пространство, а не как РСФСР. Один из важнейших аспектов борьбы с влиянием России на постсоветском пространстве – это борьба с РПЦ. Причем осуществляют эту атаку и «православные братья», например Константинопольский Патриархат, избранный в качестве основного инструмента в этой политике противостояния российскому влиянию. Политически это несамостоятельная структура, в отличие от РПЦ в ее внешнеполитической деятельности.

В самой России эта борьба осуществляется, в частности, путем религиозной экспансии. Конечно, католикам никто не может запретить миссионерскую деятельность на территории нашей страны. Но сама экспансия преследует и вполне конкретные политические цели. И в связи с этим возникает вопрос: может быть, концепция светского демократического государства, в котором все религии и конфессии равны не только в правовом плане, но и в плане занимаемых в обществе позиций, недостаточна с точки зрения чисто политических задач государства? Безусловно, веротерпимость не может ставиться под сомнение, но «веротерпимость» и «равенство» – разные вещи.

Думаю, сейчас тактически нецелесообразно закрепить за РПЦ статус государственной Церкви, но двигаться к этому целесообразно. РПЦ не должна получить эксклюзивные привилегии, ущемляющие другие религии и конфессии, – она просто должна перестать бороться за то, что принадлежит ей по праву рождения.

Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата: Сегодня в мире поднимается новая волна дискуссии о том, как должны быть устроены общество и государство. Думаю, уходит в прошлое монополия на общественное устройство так называемого «антропоцентрического гуманизма», сконцентрированного исключительно на земных интересах человека. Гражданское общество, которое строится у нас, не нужно вписывать в эту уходящую модель. Мне кажется, «гражданское общество» – скорее технический, чем идеологический термин; это способность обычных людей влиять на решения политического руководства страны и объединяться в ассоциации для достижения этих целей.

Лучшее, что можно сделать в России для становления гражданского общества, – это научить власти прислушиваться к голосу народа, каким бы он ни был. Мне не очень нравится слово «плюрализм», но в наших дискуссиях о правовых и идеологических основах того или иного общественного уклада оно представляется важным. Религия – это не только обряды, но и определенная модель семьи, общества, права, государства, и с этим нужно смириться. Люди, для которых земная жизнь – не главное, хотят выстраивать общество в соответствии со своими убеждениями, и эту разницу социальных моделей нельзя ликвидировать даже путем промывания мозгов в СМИ и в школе.

Когда мы строим общество, у нас перед глазами – «город на вершине холма», модель идеального социума. Для американского протестанта это один «город», для мусульманина – другой, для православного – третий. Наша задача сегодня – не отказываясь от своей модели, строить эти «города» в относительном мире друг с другом. Важен не только диалог религий, но и диалог религии и секулярного общества, в том числе и на тему общественного устройства. Приверженцев разных общественных моделей не нужно переделывать силой, им нельзя отказывать в праве жить по их принципам.

Арслан Садриев, имам-мухтасиб Московской области, сотрудник Духовного управления мусульман европейской части России: Обсуждаемая тема очень актуальна. Страна, в которой одна конфессия была главной и каждому русскому предписывалось принадлежать к ней, «благополучно» скончалась в 1917 году. Была другая страна, где все религии находились под прессом, и во многом Вторая мировая война способствовала тому, что религия в СССР не вымерла окончательно. А сегодня у нас многонациональная, многорелигиозная страна, в которой собственно «российской» религии нет: корни христианства, ислама, иудаизма, буддизма – не в России. Тем не менее народы России эти религии приняли. Сегодня у нас появился шанс построить общество, в котором права одного человека будут заканчиваться там, где начинаются права другого. И если одна из религий пожелает срастись с государственной машиной, это неизбежно приведет к гибели и нынешнего государства.

Тимур Киреев, руководитель пресс-службы Федерации еврейских общин России: Мне повезло родиться в мусульманской республике, пожить в чудесном православном городе, а сейчас я работаю в еврейской религиозной организации. На мой взгляд, искренняя вера – источник толерантности. Потому что действительно религиозный человек, следуя обычаям своих отцов, поймет другого человека, который следует иным обычаям, но хранит их так же свято, как и он сам. И именно истинная вера дает возможность построить гражданское общество и демократию в России. Главный принцип демократии – уважение прав и свобод другого человека, чему и учит религия.

Нужно различать веру и фанатизм. Фанатики порой заряжены отнюдь не религиозным чувством. Подмена веры фанатизмом влечет за собой пагубные последствия, тем более что в современном мире политическое мировоззрение подчас вытесняется религиозным. На место противостояния политических систем, увы, приходит противостояние религий. Но к религии как таковой это не имеет отношения, это политика в религиозных одеждах.

Владимир Ряховский, адвокат, сотрудник Славянского правового центра: На протяжении 15 лет я профессионально занимаюсь вопросами религиозной свободы и правового обеспечения деятельности религиозных организаций. Гражданского общества без плюрализма вообще и без религиозного плюрализма в частности быть не может.

Наша Конституция гарантирует всем религиозным объединениям равенство перед законом и отделяет их от государства. В России порядка 22 тыс. зарегистрированных религиозных объединений, половина из них – православные, порядка 3,5 тыс. – мусульманские, около 5 тыс. – протестанты и католики. Но почему-то сегодня нам навязывают точку зрения, согласно которой «быть русским» и «быть патриотом» автоматически означает «быть православным». Если обратиться к СМИ: прекрасно, что мы можем смотреть праздничные трансляции из храма Христа Спасителя, но где информация о других религиозных объединениях? Что мы, например, знаем о баптистах? А ведь зарегистрированных баптистских религиозных объединений у нас около 2 тысяч! Какой вклад СМИ вносят в то, чтобы люди узнавали о религиях больше? Разве что пугают телезрителей «страшилками» о сектантах.

Международные организации постоянно поднимают вопросы о соблюдении свободы совести в России. Разве эти претензии не обоснованны? Россию никто не звал в Совет Европы, она сама подала заявку, признала над собой юрисдикцию Европейского суда. Но когда нас упрекают в каких-то нарушениях, мы говорим о вмешательстве во внутренние дела России.

Я лично вел в Европейском суде дело «Армии спасения», московскому отделению которой российский суд отказал в регистрации. Причина: «Армия спасения» была признана военизированной организацией, насаждающей казарменную дисциплину и нарушающую тем самым российское законодательство. Весь мир над этим смеялся. Что касается саентологов или «Свидетелей Иеговы»: к ним можно относиться по-разному, но основания для отказа в регистрации не должны быть надуманными. Резюмируя: по плюралистической модели, закрепленной в российской Конституции, мы еще не жили. Плюрализм – это не только разные мнения, но и уважительное отношение к ним: не разделяю, но уважаю.

Энвер Кисриев, политолог, профессор Дагестанского научного центра Российской академии наук: Я считаю, что сегодня в российском обществе религиозный плюрализм постепенно исчезает, становится проблематичным. О религиозном плюрализме можно говорить лишь тогда, когда религия находится в недрах гражданского общества и наравне с его институтами самопроизвольна в своем развитии. У нас же складывается ситуация, при которой государство будет де-факто опекать религии. Я могу согласиться с Михаилом Леонтьевым: религия не может полностью дистанцироваться от государства и власти. И с исламом в России происходит то же, что и с православием: он успешно институционализируется государством, которое ведет настоящую войну против всяких «идеологических отклонений» от так называемого традиционного ислама, поисков своего понимания ислама.

Гражданское общество – это буржуазное общество, так его определяли Гегель, Маркс, классики социологии. У нас зачатки гражданского общества появились в период перестройки, когда мы, в общем, не были буржуями, но хотели ими стать и вели себя как они. Сейчас же государство контролирует все то, что можно было бы назвать институтами гражданского общества. Оно будет существовать как фикция под прикрытием государственного аппарата. Россия регенерирует исконные политические институты, меняются только названия. Это объективные тенденции, я их не критикую. Как говорил Гегель, «все действительное разумно».

Батыр Кетинов, кандидат исторических наук, доцент Российского университета дружбы народов: И плюрализм, и гражданское общество как понятия пришли к нам с Запада, и сегодня мы, по сути, используем западные заготовки для понимания процессов, происходящих в России. На мой взгляд, нам скорее нужно исходить не из абстрактной модели общества, а из российских реалий. К «плюрализму без пределов» же лично я отношусь отрицательно. Когда-то образцовая с точки зрения плюрализма Великобритания сегодня столкнулась с проблемой религиозного фундаментализма и, скажем так, пожинает посеянное. В наши дни, если британские полицейские надевают на кокарду знак полумесяца, то это приветствуется, но вот христианам запрещают креститься возле храмов – это может оскорбить проходящих мимо мусульман.

Сам Будда говорил: «Не доверяйте мне на слово, проверяйте все на себе!» Он же говорил, что религиозная община живет по своим законам, а общество – по своим. В то же время я не согласен с тем, что религия должна быть свободной от политики, и история буддизма – хороший пример того, что такой свободы никогда не бывает.

Мари Жего, журналист, корреспондент газеты Le Monde в Москве: Во Франции за религиозный плюрализм и многорелигиозность, так же как и в России, приходится бороться чуть ли не каждый день. У нас в стране религия отделена от государства, но при этом частные религиозные школы финансируются из государственного бюджета. И государство пытается найти компромисс с религиозными организациями. Что касается толерантности по отношению к другим национальностям и религиям, то она должна прививаться со школьной скамьи. Детям предстоит жить в эпоху глобализации, а в новом мире отказ от терпимости просто губителен.

Василина Орлова, журналист, обозреватель «Московских новостей»: В контексте нашей дискуссии я бы затронула проблему религии в постиндустриальном обществе. Сегодня культ потребления по своей тотальности вполне сопоставим с советским строем. Ситуация постмодернизма характеризуется тем, что современный верующий, особенно верующий горожанин, верит невесть во что, он может одновременно практиковать трансцендентальную медитацию, читать гороскоп и ходить в православный храм. Тоталитарное государство, конечно, регламентировало религиозную жизнь в стране, но и постиндустриальное общество от права контроля над человеком тоже не отказывается.