Евгений Клочихин
Будущие «имперские» инновации могут делаться и в тиши лабораторий.
Фото Андрея Ваганова
В современной науке принято рассматривать научное и инновационное развитие эволюционно, в динамике. Новые идеи могут возникнуть и реализоваться на любом этапе становления научного знания, будь то фундаментальная или прикладная наука, опытные разработки или коммерциализация. Все эти компоненты связаны системно, и между ними происходит постоянный обмен знаниями, который позволяет им беспрерывно совершенствоваться и наращивать свой инновационный потенциал. При этом сущность и принципы поведения этих составляющих системы во многом зависят от их истории, культурных и идеологических установок, а также институциональных рамок, в которых произошло их становление и расцвет.
В российском контексте такой подход означает, что многие тренды развития современной инновационной системы берут свое начало в советском или даже более раннем периоде истории нашей страны. Некоторые эксперты, однако, полагают, что знание научно-технической истории России не является критическим для того, чтобы определить, как необходимо развивать российскую науку и инновации сегодня и какие рекомендации представить современным лидерам. По их мнению, для правильного совета достаточно понимать механизмы становления успешных, прежде всего западных, инновационных систем и их политической составляющей, чтобы эффективно скопировать и адаптировать лучшие практики более развитых стран.
Такая точка зрения является вполне оправданной и имеет под собой четкие теоретические основы. Однако тезис об определенной уникальности российской, да и многих других цивилизаций, представляется более приемлемой отправной точкой для исследования принципов научно-технического прогресса в нашей стране. Тем более что он созвучен некоторым фундаментальным культурно-идеологическим установкам российского народа и современных политических деятелей.
Многие авторы уже указывали на многочисленные параллели между современной наукой и инновациями в России и их советским и имперским прошлым. Например, Балзер (1989) отмечал, что централизация и фрагментированность российской научной системы берет свое начало еще в девятнадцатом веке. Американский историк науки Лорен Грэхем (1998) писал о катастрофических последствиях «лысенковщины», которые наложили неизгладимый отпечаток на развитие отечественной генетики, не преодоленный до сих пор. А в 2008 году российский науковед, доктор экономических наук Ирина Дежина вместе с тем же Грэхемом проанализировала этапы становления уже современной российской научной системы в переходный период. В своей работе авторы попытались проследить динамику реформ 1990–2000-х годов (см.: Loren Graham, Irina Dezhina, Science in the New Russia. Crisis, Aid, Reform, Indiana University Press).
За последние несколько лет активность научной и инновационной политики в России значительно возросла. Созданы институты развития (РВК, Роснано и др.), запущены многочисленные федеральные целевые программы, реализуется программа мегагрантов, реформируются университеты, создаются территориальные инновационные кластеры, строится инноград Сколково и т.д. Все эти проекты сопровождаются значительными финансовыми вливаниями, однако результаты пока, к сожалению, не оправдывают изначальные надежды.
Возможная причина кроется все в тех же исторических, культурных и институциональных трендах развития, которые сформировались в сложном прошлом нашей страны (англоязычные исследователи обозначают их словом «path dependencies»). Например, на поверхности проблема, связанная с преимущественно образовательной ролью советских университетов, которую правительство сегодня пытается разрешить за счет создания национальных исследовательских университетов и укрупнения существующих вузов. Медленные темпы роста патентной активности отечественных ученых, очевидно, связаны с почти полным отсутствием такой необходимости в советской системе. Точно так же тяга нынешнего руководства к крупным национальным проектам продиктована успехами приоритетных программ развития в СССР, которые позволили нашей стране запустить спутник и осуществить первый полет человека в космос.
Одновременно коррупция и кумовство в российской науке и инновациях не являются абсолютно новым феноменом, характерным только для нашего времени. На протяжении многих лет высокий академический и промышленный статус открывал доступ к высшему руководству страны и предоставлял огромные возможности для лоббизма. Возрастающая роль государства в управлении Академией наук и научными фондами и обсуждение масштабной программы вооружений также напоминают нам о бывшей советской системе.
Безусловно, большая часть нынешних решений продиктована реалиями сугубо сегодняшнего дня (например, остатки военно-промышленного комплекса обоснованно считаются одной из наиболее вероятных точек прорыва). Однако опыт прошлого призван не только указать на застарелые проблемы, но и подсказать возможные пути их решения, которые уже были опробированы не только за рубежом, но и в первую очередь на российской земле.
Например, поддержка конкуренции между крупными научно-исследовательскими центрами была важной чертой советской научно-технической и промышленной политики и позволяла создавать лучшие образцы техники военного и гражданского назначения (в авиастроении, ракетостроении и др.). Россия сегодня, к сожалению, не может позволить себе содержать сопоставимое количество конкурирующих центров. Однако последние годы показали, что сливание их в крупные государственные корпорации и объединения является весьма затратным и малоэффективным.
Выходов два: сократить число приоритетных направлений до управляемого в нынешних условиях под прямым руководством государства или отдать большинство проектов на откуп рынку через разработку и реализацию эффективных схем госзакупок. Вместе с тем второй способ вряд ли докажет свою результативность в условиях несовершенства российского рынка и высокого уровня коррупции (точно так же как и многие нынешние проекты частно-государственного партнерства).
Сегодня также регулярно обсуждается возможность создания некого министерства инноваций, которое могло бы сконцентрироваться на проблемах построения современной национальной инновационной системы. В этой связи может оказаться полезным опыт позднего Советского Союза, когда был создан зонтичный Госкомитет по науке и технике. Некоторые исследователи тех лет (в том числе западные) отмечали правильность этой реформы, однако сетовали на недостаток полномочий этого комитета в работе с министерствами. В современном контексте подобная структура может обладать оперативными функциями в отличие от Совета по модернизации экономики и инновационному развитию, который, прежде всего, определяет стратегические направления развития инновационной системы.
Таким образом, успех научной и инновационной реформы в России в значительной степени зависит от того, насколько нынешним политическим деятелям удастся сбалансировать требования современности и сильные традиции научного и технологического прошлого страны. Знание и учет истории становления и развития отечественной науки и инноваций – важное условие для принятия правильных решений и реализации эффективных мер трансформации основных элементов национальной инновационной системы. Многие идеи могут быть заимствованы и адаптированы из-за рубежа, однако слепое копирование может привести к трагическим последствиям.
Манчестер
