Политехнический в лихие девяностые

Легендарная Большая аудитория Политехнического – место намоленное.
Фото РИА Новости

В событиях 140-летней жизни Политехнического музея в Москве отражена каждая историческая эпоха России. Ранее читателю предлагался обзор идей формирования музейного фонда как следствие эволюции концептуальных основ деятельности музея (см. «НГ-науку» от 26.10.11); впоследствии был представлен фрагмент жизни музея в годы Первой мировой войны (см. «НГ-науку» от 25.04.12). Настоящая публикация представляет фрагменты жизни Политехнического музея в период, который еще только осмысливается общественным сознанием – начальный период формационного преобразования страны, называемый лихие 90-е.

Великое государство XX века – Союз Советских Социалистических Республик, приближаясь к своему 70-летию, исчезало на глазах. Союзные республики уже не хотели быть ни социалистическими, ни союзными, заявляя о своем суверенитете. Россия, обретя суверенитет в составе СССР, обзавелась своим трехцветным флагом, своим президентом, своим парламентом, заседания которого, как необычные сериалы, смотрели по телевидению миллионы, отвлекаясь на это время от тяжких забот и тревог выживания.

Сотрудники музея, каждый переживая эти заботы и тревоги, осваивали в творческой деятельности идеи перспективы его развития в качестве головного музея истории науки и техники СССР (именно такой статус приобрел Политехнический согласно постановлению № 1393 Совета министров СССР от 5 декабря 1988 года). Осваивать пришлось и «менеджмент» выживания советского учреждения в переломную эпоху.

Поход на биржу

Январь 1990 года. В качестве представителя Советского фонда милосердия и здоровья музей посетил скромный московский доцент Константин Натанович Боровой. Он предложил организовать при отделе вычислительной техники музея «Центр пропаганды достижений в области программирования», а по сути – учреждение для сделок по продаже программных продуктов всякого происхождения – прообраз биржи. Биржевой доход от сделок должен был поступать на счета учредителей.

Экономический эффект оказался мизерным. В апреле 1990 года между музеем и фондом заключается протокол о намерениях создать на паях и общественных началах биржу товаров и сырья с использованием для этого помещения в 40 кв. м в музее. Биржа проводила свои сессии один раз в неделю. На счет музея ежеквартально поступала оговоренная сумма денег от сделок (около 30 тыс. руб.).

Почти через год с использованием опыта общественной биржи была создана известная РТСБ – Российская товарно-сырьевая биржа, учрежденная с участием Политехнического музея. Учредительское участие музея заключалось в денежно оцененном согласии предоставить бирже на условиях аренды около 250 кв. м площади. Участие музея в судьбе РТСБ позволило ему иметь акции банка РНКБ. (По рекомендации Константина Борового, возглавлявшего всю финансовую группу: биржу, банк, инвестиционную компанию, – музейные акции РТСБ были обменены на акции РНКБ). Первые дивиденды по этим акциям со счетов музея пошли на выдачу зарплаты сотрудникам библиотеки. Других денег в начале 1992 года у Политехнического для этого не было. В дальнейшем дивидендов также не было. В 2000 году эти акции музей передал государству.

Конгресс соотечественников

Президиум Верховного Совета РСФСР постановил провести в августе 1991 года в Москве Конгресс соотечественников – «исходя из необходимости перестройки и развития взаимоотношений с соотечественниками, живущими за рубежом, учитывая исключительное значение этого вопроса для духовного, культурного и социально-экономического возрождения Российской Федерации». Российская столица ждала граждан разных стран мира, в своей массе отнюдь не молодых людей, которых объединяло происхождение из России, небезразличное отношение к ней, потребность любить ее как родину свою и своих предков. Они съезжались в Москву, настороженные, но с надеждой на радость.

Программа предусматривала встречи гостей с их российскими коллегами по профессии. Встреча специалистов научно-технического профиля планировалась в Политехническом музее, который был памятен многим эмигрантам первой волны. Музей готовился к встрече. В фойе лектория была развернута фотовыставка, посвященная выдающимся деятелям науки и техники, вынужденно покинувшим Россию после 1917 года. Их имена более полувека были в официальном запрете в СССР «из-за предательства Родины» – бегства из Страны Советов.

Выставка представляла публике вклад в мировую науку и технологии таких всемирно известных эмигрантов из Советской России, как выдающийся физик Георгий Гамов, изобретатель электронного телевидения Владимир Зворыкин, корифей прикладной механики Степан Тимошенко, авиаконструктор Игорь Сикорский, выдающиеся ученые-химики, бывшие члены АН СССР Владимир Ипатьев и Алексей Чичибабин. Она была развернута на фоне российского триколора, который к тому же закрывал от взоров огромное стеклянное панно – красочный портрет В.И.Ленина. Гости форума уже начали прибывать в Москву, когда случилось то, что называют ГКЧП.

Столица, как и вся Россия, была ввергнута в антагонистическое двоевластие, то есть во власть агонизирующей КПСС в лице ГКЧП и во власть новой России во главе с ее первыми президентом и парламентом. Обе власти требовали от граждан несовместимых друг с другом стратегий поведения. Президент Ельцин призвал граждан саботировать ГКЧП, бастовать, покидать рабочие места и выступать на защиту новой власти, собираться у здания парламента на Красной Пресне, строить баррикады. ГКЧП под угрозой мер чрезвычайного положения требовал от граждан непременного пребывания на своих рабочих местах под ответственность руководителей. Наступал момент истины, момент выбора для каждого и для всех. Большинство пребывало в растерянности. В такой ситуации нам предстояло встретить гостей конгресса.

Экстренно были созваны все руководители подразделений музея – человек 10–15. Без особых дебатов пришли к соглашению о том, что в сложившейся ситуации каждый вправе принять любое решение, согласуясь со своей совестью: кто считает своим долгом идти на защиту парламента и президента – может идти; кто считает своим долгом остаться в музее и работать – пусть остается; нет, не может и не должно быть никаких репрессивных последствий, связанных с тем или иным решением; категорически, строжайше запрещены политические митинги, дебаты и стычки в стенах музея; те, кто обеспечивал проведение встречи соотечественников в музее, должны были выполнять свое задание.

Встреча соотечественников в Политехническом музее прошла успешно. Получилось символично: музей не бастовал, как этого требовал президент России, а работал, но впервые под новым российским флагом, принимая тех, кто из-за рубежа приехал к нам с верой в Россию.

Гуманитарная помощь

Осень 1991 года. Прекращали свое существование министерства и ведомства СССР. Такая же участь постигла и Всесоюзное ордена Ленина общество «Знание», которое в ноябре 1991 года провело свой последний – разделительный съезд.

На горизонте замаячила перспектива небытия Политехнического музея и Центральной политехнической библиотеки, подведомственных с 1947 года правлению общества «Знание» и финансировавшихся им с 1984 года. Нужно было срочно находить возможности оплачивать труд около 400 служащих, большинство из которых женщины, а также обеспечивать работоспособность здания. Проблемы приходилось решать ежедневно и разнообразно, выкручиваясь более полугода.

Лишь к августу 1992 года музей, как особо ценный объект, стал на довольствие государства в лице Министерства культуры. Один из примеров частного решения злободневной проблемы пропитания персонала – получение гуманитарной помощи от коллег из Западноберлинского музея транспорта и техники, с которым у Политехнического установились дружеские связи еще до падения Берлинской стены.

По просьбе Политеха, немецкие коллеги во главе с директором Гюнтером Готтманом (весной 1945 года он – 15-летний мобилизованный «боец гитлерюгенда») закупили более 3 тонн продовольствия (650 кг молока сухого, 200 кг порошка яичного, 200 кг сахара, 200 кг муки и т.д.). Политехнический музей обеспечил транспортировку груза военной авиацией России с авиабазы в Шперенберге в Москву (аэропорт «Чкаловский»).

Представитель родной службы санитарного контроля потребовал предъявить наш груз для досмотра, выложив его на бетонной площадке под открытым небом. Когда все было готово к досмотру, выяснилось, что в ближайшее время досмотр произведен не будет – «только через пару дней». Это означало угрозу порчи и разворовывания продовольствия. Мы «добровольно слегка поделились» немецким дарением с «родными в форме», и груз тут же без досмотра был вывезен из аэропорта.

19 июня 1992 года Совет трудового коллектива и профсоюз обеспечили раздачу прибывшей помощи всем сотрудникам музея, в состав которого по постановлению правительства входила и Политехническая библиотека.

О тяжбе с ЗИЛом

Музей – это по сути своей предметы и документы, которые способны «возвращать» ушедшее время. В странах, которые мы признаем цивилизованными, техническим музеям заинтересованно помогают получать такие объекты известные бренды с национальными корнями.

Политехническому музею, пережившему эпохи мировых и гражданских войн, революций, индустриализаций и перестроек, важно находить и сохранять предметы техники, «возвращающие» времена различных технических свершений в стране. На этом фоне курьезом представляется «битва» Политехнического музея со знаменитым ЗИЛом за представительские автомобили ЗИС 110 в 2000 году. ЗИС – это аббревиатура «Завод имени Сталина». Так назывался ЗИЛ (Завод имени Лихачева) в дохрущевское время.

Автомобиль ЗИС 110 – безусловно выдающееся в историко-техническом смысле явление отечественной индустрии. Зачатый конструкторской мыслью в 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны, он должен был обслуживать И.В.Сталина и высших лиц СССР, одновременно символизируя мощь и технологические возможности страны-победительницы. В эпоху 40–50-х этот автомобиль украшал парады во всех странах соцлагеря.

К 1984 году эпоха этого авто уже давно прошла, ЗИС стал ЗИЛом, «членовозы» новых поколений возили начальников нового времени. На территории ЗИЛа скопилось много уже ненужных, но занимавших место ЗИСов 110.

«Пристраивая их», ЗИЛ передал музею по договору на временное (один год) хранение две машины различной модификации, в том числе внедорожник (для военных целей, вероятно) и бронированный (для самых бесценных) с гидродомкратами – стеклоподъемниками в дверях. Музей хранил эти ЗИСы, показывал публике и устраивал для школьников 1 сентября катание в них вокруг своего здания. ЗИЛ же забыл о них лет на 15.

Но когда эти авто стали дорогими раритетами и запас их на ЗИЛе иссяк, а сам ЗИЛ уже не был госпредприятием, превратившись в ОАО, он потребовал ЗИСы вернуть. К этому времени (1996 год) уже вышел Федеральный закон «О музейном фонде Российской Федерации и музеях Российской Федерации», и музей поставил авто на постоянный учет в Музейный фонд России. Началась длительная борьба тяжеловеса ЗИЛа с Политехническим музеем (а по сути – с Музейным фондом России) вплоть до суда. Музей проиграл. Минкульт, вдохновляя музей на победу, в суде признал действия музея по постановке автомобилей на постоянный учет неправомерными. ЗИСы уехали.

МиГ-25 для музея в Ульяновске

Город Ульяновск (бывший Симбирск) знаменит не только фамилией, давшей ему современное название. Он знаменит своей авиационностью. Именно в Ульяновске находится крупнейшее предприятие по производству самолетов «Авиастар», а также Высшее авиационное училище гражданской авиации (УВАУ ГА), которое готовит кадры для эксплуатации самолетов.

При УВАУ ГА есть Музей истории гражданской авиации – головной отраслевой музей. На аэродромной площадке располагаются натурные экспонаты – самолеты и вертолеты. Один из самолетов (правда, не гражданской авиации, а военной) МиГ-25 был подарен Политехническим музеем в самом начале 90-х, хотя в Политехническом он никогда не был и не числился. Дарение связано с созданием тогда по инициативе Политехнического музея секции научно-технических музеев Советского комитета ИКОМ – Международного совета музеев (ICOM), а также Законом «О кооперации в СССР» и постановлением Совмина СССР от 02.11.90 «О взаимоотношениях государственных предприятий с созданными при них кооперативами».

Памятный лист Александру Сергеевичу Стучину сам по себе уже музейный экспонат. Фото из архива автора

При Политехническом музее были зарегистрированы три кооператива, в которых сотрудники музея участия не принимали, но музей выступал «государевым оком» и блюстителем их «непорочности». За это, по договорам с музеем, кооперативы расплачивались безналично, деньгами, натурой (флоппи-диски) или услугами. В качестве такой услуги один из кооперативов предложил «поставлять для музейных целей» самолеты из расформировывавшихся тогда частей Советской армии. Политехнический согласился на эксперимент с поставкой самого первого самолета ульяновскому музею.

Самолет был поставлен, а кооператив на этом разорился.

Реанимация Большой аудитории

К 15 мая 1907 года, с окончанием строительства северного крыла, полностью завершилось возведение здания Политехнического музея между Лубянской площадью и Ильинскими воротами в Москве. Именно в этой части здания и находится лекционная Большая аудитория, первая лекция в которой прошла 11 октября 1907 года.

За 80 лет (1907–1987) своей службы она обрела имидж уникальной по своим демократическим традициям трибуны просветительства, очага культуры, арены острых дискуссий. В ее стенах выступали ученые и деятели культуры мирового значения, государственные деятели Страны Советов, проходили мероприятия исторического масштаба в жизни страны: формирование органов Советской власти, обсуждение плана ГОЭЛРО; здесь выступал Ленин и проходили заседания некоторых репрессивных судебных процессов; вызревала хрущевская оттепель и встречали первых космонавтов; здесь горячо обсуждали острые проблемы горбачевской перестройки...

Но 25 февраля 1987 года поступило экспертное заключение об аварийном состоянии конструкций, несущих на себе кровлю над Большой аудиторией, об угрозе ее обрушения по этой причине и о запрещении впредь допускать публику в зал. Необходимый ремонт, по мнению экспертов, был возможен только при общей реконструкции здания, а события той эпохи отодвигали ее далеко за горизонт времени.

В ненастный декабрь 1992 года дирекцией музея было принято решение восстанавливать работоспособность Большой аудитории самим совместно с научно-производственной фирмой «Знание», учрежденной в 1991 году правлением общества «Знание» и Политехническим музеем. Был разработан специальный инженерный проект решения проблемы без демонтажа кровли и нарушения исходного проекта. Создали свою дирекцию по строительству, использовали средства госбюджета музея и платы от сдачи в аренду части помещений, ранее занимаемых структурами общества «Знание».

20 апреля 1995 года восстановленная и технически переоснащенная Большая аудитория вновь начала работать. В этом велика заслуга инженеров-строителей С.Т. и А.С. Стучининых – отца и сына, отдавших вместе около 70 лет жизни служению Политехническому музею и сохранению его здания.