Роман Смирнов
Тренировка на невесомость. Сейчас в российском отряде – 31 действующий космонавт и 7 кандидатов.
Фото с официального сайта Центра подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина
На днях Роскосмос и ЦПК имени Гагарина распространили информацию о том, что на первый открытый конкурс по отбору кандидатов в космонавты поступило 225 заявлений. О начале приема документов было объявлено в январе этого года, и на момент первоначальной даты окончания приема 15 марта комиссия получила лишь 151 заявление. После чего конкурс решено было продлить до 30 апреля. Для сравнения: Европейское космическое агентство (EKA) три года назад приняло к рассмотрению 8143 заявки.
Сейчас в российском отряде – 31 действующий космонавт и 7 кандидатов. Вряд ли Роскосмос собирается сделать из отряда армию, поэтому реальных вакантных мест совсем немного. Но здесь встает вопрос выбора: чем больше анкет, тем из большего количества специалистов можно сделать отбор. Для такой гигантской страны, как наша, и с такой космической историей, как у нас, – 225 заявлений похожи на провал.
И вместе с тем есть мнение, что «учителям» на орбите не место: в космосе должны работать профессионалы соответствующей специальности. Этот подход был оправдан в прошлом, когда дорога на орбиту только протаптывалась. А сейчас подобная логика может похоронить наш пилотируемый космос вовсе. На орбите нужны специалисты во всех областях, в том числе и упомянутые учителя.
Подготовка профессионального космонавта у нас сейчас занимает шесть лет. Спору нет – на выходе мы имеем классного универсального специалиста, способного адекватно реагировать на любые ситуации, умеющего все и вся и знающего матчасть до последнего винтика. Такое обучение обходится налогоплательщику в круглую сумму и хорошо бы точно понимать, сколько нам таких специалистов требуется.
Для расширения числа решаемых задач, видимо, нужно расширить количество специалистов. Реалии таковы, что через десяток-другой лет, чтобы отработать на орбите пару недель, не потребуется изнурительных тренировок и универсального знания.
Пилотируемая космонавтика, пройдя первую героическую стадию становления, в нашей стране пока не стала практическим инструментом, понятным большинству населения. И даже тенденций к этому нет. Раньше было понятно, зачем нам летать на орбиту. В первую очередь – «догнать и перегнать», о науке широкие массы (да и руководство страны) думали в последнюю очередь, а романтизация профессии в середине 70-х достигла пика. Отсюда – и популярность профессии.
Но «ветер» уже давно дует в другую сторону. Соревновательный космос отошел на второй план и появился «экономический» космос. То есть отрасль уже достаточно оперилась, чтобы к ней могли подойти ответственные бизнесмены. Когда в США объявили о том, что часть программ по подъему на орбиту будут выполнять частные компании, шум стоял страшный. Сейчас же на эти программы делается серьезная ставка, и недалек тот день, когда к Международной космической станции полетят частные грузовики в регулярном режиме. Орбитальный «пассажирский» извоз также поворачивается в сторону частных компаний.
По законам бизнеса стремление снизить и оптимизировать расходы на программу заставят компании искать новые технические решения, новые подходы к организации. Пока что основным заказчиком орбитальных грузоперевозок остается государство, но лет через 20–30 при появлении на орбите частных орбитальных объектов пакет заказов будет формироваться уже не только за счет госбюджета. Можно предположить, что заинтересованные в рентабельности своей работы космические фирмы приложат максимум усилий, чтобы быть конкурентоспособными.
Как Россия будет выглядеть на этом фоне с кораблями, серийное производство которых идет со времен Сергея Павловича Королева? Да, они модернизированы, да – они безопасны. Но скоро может получиться так, что на рынке появятся игроки, с которыми российский «космопром» конкурировать уже не сможет, как уже давно не может конкурировать отечественный автопром (в чистом виде), отставший от мира по технологическим показателям лет на двадцать.
Рано или поздно, но МКС будет закрыта. Чем тогда занять людей, работающих в отрасли? У нас нет четкой программы межпланетных полетов, нет четких перспектив по орбитальным работам за рамками сроков МКС. Планов строительства новой станции, размерами схожей с существующей, у международного сообщества также нет, следовательно, спрос на доставку людей и грузов на орбиту упадет, и вектор этого спроса, очевидно, изменится.
Логично предположить, что до тех пор пока орбитеры не будут собирать на конвейере не за два года, а за месяц, или пока не построят лифт на орбиту (если его вообще построят), Россия могла бы застолбить за собой нишу извозчика, предлагая услуги по выводу на орбиту исходя не из эксклюзивности, как сейчас, а из финансовой привлекательности, помноженной на наши стандарты безопасности и последние технические новинки. Речь сейчас идет именно о пилотируемых программах и об их обслуживании. Иначе нас просто оттеснят западные частные фирмы и «великий поход» Китая.
Космические программы будущего – это сочетание науки, технологий и бизнеса, где все взаимосвязано и взаимозависимо. Пилотируемый полет на Марс будет нужен только тогда, когда мы четко будем себе представлять, зачем мы посылаем туда человека, а не роботов. То же самое и с Луной. И то же самое будет с орбитой. Вероятно, нас еще ждет не один космический бум, когда люди снова будут с мечтами и надеждами смотреть на звезды. А пока главное не растерять и приумножить то, чего мы достигли всего лишь за 50 лет.
