Европа отказывается от космической "штамповки"

Рене Пишель: "Деньги на космос остаются одни и те же, а задачи стоят более сложные".
Фото Андрея Шелепова, ЕКА

Космические программы многих ведущих стран переживают далеко не лучшие времена. Ошибки в планировании, недостаток и перераспределение финансов, падение интереса к космосу в целом пока не позволяют говорить о том, что человечество ждет новый космический бум. Однако глава постоянного представительства Европейского космического агентства (ЕКА) в России г-н Рене ПИШЕЛЬ настроен оптимистично и полагает, что человечеству без космических исследований уже не прожить. О судьбе европейских «грузовиков», проекте «ЭкзоМарс» и будущем орбитальных исследований г-н Пишель рассказал в интервью шеф-редактору «НГ-Online» Роману СМИРНОВУ.

– Господин Пишель, недавно состоялся запуск очередного грузового корабля ATV. Этот проект, мне кажется, один из самых крупных у ЕКА и самых заметных. К тому же ATV обладают большой грузоподъемностью, что после закрытия программы американских шаттлов имеет немаловажное значение. Будет ли программа ATV доработана до конца или предстоят какие-то изменения?

– По программе осталось еще два запуска кораблей ATV из пяти. На самом деле планировалось больше, но сейчас мы находимся в стадии переговоров с NASA по поводу того, чем можно было бы заменить шестой и седьмой корабли. Причина в том, что нас в большей степени интересуют новые разработки, а не серийное производство. Гораздо важнее взять элементы и наработки по ATV и использовать их в других программах, которые могли бы стать нашим вкладом в Международную космическую станцию, МКС. Конечно, мы должны компенсировать использование энергии, воздуха и других ресурсов на станции.

Правовая конструкция соглашения по МКС такова, что мы находимся в определенных контрактных отношениях с NASA, то есть именно им мы должны «оплатить» эти ресурсы. Как известно, ЕКА само не строит корабли, их строят промышленные подрядчики, которые получают от нас соответствующие заказы. И им и нам было бы интересно использовать задел по ATV для каких-то других будущих проектов.

– Ваш корабль – сейчас, пожалуй, самый эффективный грузовик. Если сократить их запуски, не образуется ли недостаток в средствах подъема грузов на МКС?

– Ко времени завершения программы ATV мы надеемся, что в США к перевозкам подключатся частные компании и займут эту нишу. Я думаю, что, несмотря на трудности и задержки, американцы все же дойдут до того, что негосударственные фирмы будут заниматься доставкой и грузов, и космонавтов на орбиту.

– ATV ранее хотели сделать пилотируемым, идут ли работы в этом направлении?

– Такие планы действительно были. Но сейчас пока нет потребности в реконструкции ATV в пилотируемый вариант. А наш крупнейший носитель «Arianе-5» в разных вариантах уже давно используется для кластерных запусков спутников и ATV, хотя, как известно, он изначально создавался для запуска европейского шаттла «Гермес».

– Давайте предположим, что МКС осталось жить год-два. В этом случае началось бы строительство новой международной станции? Или страны ограничились бы своими программами по запуску необходимых автоматических аппаратов для чисто практических целей (связь, мониторинг, наблюдение за планетой)? А станция – это дорого, уже не нужно и того не стоит.

– Вопрос сложный, даже, я бы сказал, философский. Могу высказать свое личное мнение. Часто не замечаешь нужную вещь, которая есть рядом каждый день. А когда ее уже нет, то оказывается, что она была просто необходима. Конечно, часто говорят: «Станция – это очень дорого». Но очень важный момент в том, что станция международная. Создан очень сильный импульс для кооперации космических держав. Это нельзя недооценивать, потому что такую кооперацию можно получить только в рамках действующего проекта, то есть на бумаге вы никогда не получите столь высокого уровня кооперации. Постоянство и необходимость контактов всегда дают что-то положительное.

Но, с другой стороны, конечно, понятно, что МКС очень большая, требует довольно много ресурсов. Те средства, что страны выделяют на космос, сильно расти не будут. Тот объем финансирования, который есть сейчас, я думаю, сохранится, то есть не будет, как в России в этом году увеличение бюджета на 44%. В других странах это невозможно. И сама МКС в обслуживании дешевле со временем не станет.

Говорят, что мы 50 лет сидим на низкой околоземной орбите и все уже изучили. Но полеты на более дальние расстояния – это еще дороже и опаснее. Насчет того, какую цель выбрать – Марс или Луну, – это отдельный разговор. Я думаю, что в течение этих лет мы стали жертвами собственных успехов. Все идет довольно гладко (за редкими исключениями) и по накатанной дороге. Работа в космосе уже не вызывает такого ажиотажа и интереса, как ранее.

Тем не менее я считаю, что исследования на низкой земной орбите будут вестись постоянно, потому что она доступна и потому что всегда будут новые идеи, как ее использовать. Есть мнение, что орбитальные эксперименты становятся слишком сложными: их сложно готовить, оборудование сложно и долго доставлять на орбиту, сами исследования требуют времени и т.д. Выходит слишком долго и дорого. Если ситуацию с выводом полезной нагрузки на орбиту улучшить, то и отдача сразу появится. В NASA, и не только там, мне кажется, как раз и хотят, где возможно, упростить процессы, сократить и удешевить путь на орбиту.

Отвечая на вопрос о том, что будет после МКС, не важно – через два года или в 2020-м, я думаю, будет что-нибудь более скромное. МКС все же слишком большая и требует много сил для поддержки. До сих пор витает вопрос о станции посещения (МКС – станция постоянного обитания). Но от того, что космонавты будут посещать станцию время от времени, стоимость и условия ее эксплуатации не изменятся.

Пока же ни мы в Европе, ни NASA, ни Россия, как мне кажется, не имеем четкого представления о том, что придет на смену МКС. Но мы постоянно вместе думаем над этим, а значит – придумаем что-то хорошее.

– Говоря о финансах, сказался ли кризис на обеспечении ЕКА?

– Пока с этим все в порядке. Есть бюджет, и есть потом выделение реальных денег. Могут быть сложности с потоком средств, но это не обозначает сложности с бюджетом. Я бы не ожидал от Конференции министров стран – членов ЕКА, которая пройдет в ноябре этого года, сокращения бюджета организации. Этого не произошло и в кризисном 2008 году. Все понимают, что за космическими технологиями будущее.

– Что случилось с программой «ЭкзоМарс», которую ЕКА разрабатывало совместно с NASA?

Один из вариантов будущей лунной базы, как ее представляют в ЕКА. Фото ESA – AOES Medialab

– NASA вышла из проекта «ЭкзоМарс» потому, что у них поменялись программные приоритеты, что сильно ударило по их космическому бюджету в части планетарных исследований. Как следствие, прекратилось и финансирование NASA их участия в миссиях «ЭкзоМарс» в 2016 и 2018 годах. Мы очень сожалеем об этом, тем более что произошло это уже на довольно критической фазе проекта.

– Что, по-вашему, сейчас происходит с общественным мнением, когда речь идет о космосе? Готовы ли люди одобрять траты на исследования?

– Мне довольно трудно судить объективно, поскольку сам нахожусь внутри процесса. Но все же я бы не сказал, что есть какое-то отрицательное отношение. Конечно, часто задают вопрос: «А зачем это все нужно?» Отвечая на него, я сравниваю процесс с игрой на скрипке. Конечно, можно и не играть на скрипке, но лучше все же играть, тем более если уже научился. То есть космосом лучше в данном случае заниматься, чем этого не делать. А чтобы получалось хорошо, надо стараться и работать.

Мне кажется было ошибкой, когда космос «пиарили» прежде всего с помощью вещей, которые, будучи разработанными в космосе, могут пригодиться людям в повседневной жизни. Я думаю, что надо делать акцент на том, что космос – это наука, это постоянный процесс познания.

За последние сорок лет мы получили колоссальный объем знаний по всем дисциплинам, связанным с космосом. Это не сравнить с теми знаниями, что были получены до начала полетов. Разницу за пять лет, может быть, не видно, а вот даже двадцатилетний период позволяет оценить степень прогресса. Если мы хотим через двадцать лет снова получить такую же оценку, то надо двигаться, надо работать и исследовать.

– Какие перспективы развития инструментов тогда для прикладной науки? Останется ли Земля в фокусе ЕКА? Или мы все займемся изучением столь модных нынче экзопланет?

– Это сейчас модно, потому что несложно представить, что там может кто-то жить. А что касается наших приоритетов, то программа исследования Земли у ЕКА занимает большую часть бюджета, и работы по этой теме будут развиваться и дальше. Тут как раз хорошо прослеживается связь практического применения и пользы данных, получаемых от программ ЕКА для прикладной науки.

– Китай занимает обособленное место в освоении космоса. Каковы перспективы сотрудничества с КНР?

– Китай, несмотря на свою автономность, идет на контакт. Я думаю, что в космосе всегда будет кооперация, и никто не исключает Китай. Я знаю, что с КНР ведутся контакты по линии научных разработок, и, вероятно, они в будущем станут более плотными.

Китаю тяжело взаимодействовать с США из-за политических разногласий, в том числе и по космосу. Америка опасается главным образом за свои технологии, что Китай сможет их взять и использовать. Нас это в данном случае не касается. Мы хотим там, где это целесообразно, сотрудничать с Китаем. Но только нашего желания сотрудничать мало, нужно чтобы китайские коллеги также были в этом заинтересованы.

Вероятно, сотрудничество по научным вопросам запустить проще, чем по технологическим и, например, практическим. Но рано или поздно мы придем к более тесному взаимодействию и по вопросам космических исследований.

– Какая главная после МКС линия сотрудничества с Россией?

– Второй линией вполне может стать проект «ЭкзоМарс», если будут достигнуты соответствующие договоренности. Если все получится, то это будет мощный совместный проект. Также запуски ракет-носителей «Союз-2» с космодрома «Куру» будут продолжаться…

– Ходили слухи о том, что программа запусков «Союзов» с «Куру» может быть пересмотрена…

– На пуски «Союзов» с космодрома ЕКА можно смотреть с разных сторон. Например, в России могут сказать, что уводят запуски с российского космодрома. Но это не так, потому что мы покупаем этот носитель. Или европейцы могут сказать, что мы бы лучше сами построили такую ракету. Но это произошло бы не за те деньги и не за те сроки, за которые мы приобретаем «Союзы». А слухи такие будут ходить. Но, несмотря на это, все пуски будут проходить по плану. Например, российские ракеты будут выводить наши навигационные спутники по программе «Галилео».

– Можно ли сказать, что по пути к первой трети XXI века мы растеряли всю космическую романтику?

– Ну нет, я бы с этим не согласился. Некоторые вещи мы делаем как бы стандартно, и понятно, что то, что просто, уже сделано. И каждый следующий шаг будет более сложным, но это не значит, что менее интересным. Все первые флаги в округе мы уже расставили, и никого этим не удивить. Но, с другой стороны, как я уже говорил, деньги на космос остаются одни и те же, а задачи стоят более сложные.

– Что бы вы пожелали читателям и коллегам в День космонавтики?

– Успехов и кусочек счастья. В таких сложных процессах, как освоение космоса, помимо профессионализма, конечно, нужно немножко удачи.