Юрий Магаршак Сказать, что в русской истории переврано все, значит, ничего не сказать. Ну а чтобы быть конкретным, остановлюсь на одном, почти случайно взятом примере┘ Не скажете ли вы, уважаемый читатель, есть ли какая-нибудь связь между переводом столицы Монгольской империи из Каракорума в Пекин при внуке Чингизхана Кубилай-хане (том самом, которого Марко Поло, проживший при императорском дворе около 20 лет, именовал китайским императором) и Куликовской битвой? Ответ «Никакой» (который даст почти 100% читателей до прочтения следующих абзацев) является очевидным. А между тем это совершенно не так...
Золотая Орда (более точное историческое наименование – Улус Джучи) была всего лишь частью Монгольской империи, превратившейся в Монголо-китайскую. Чингисхан перед смертью поделил созданное им государство, простиравшееся от Кореи до Венгрии, на регионы между четырьмя сыновьями, старшему из которых досталась именуемая в российских учебниках Золотой Ордой, северо-восточная оконечность, в которую входил и город Москва.
Внук Чингисхана, Кубилай, перенеся столицу в завоеванный дедом Пекин, превратил правящий класс монголов из кочевников в горожан, образованных по Конфуцию. Как и во всякой империи, окраины (к которым принадлежала Золотая Орда с входившими в ее состав и платившими собираемую с них Москвой дань – налог, выражаясь по-современному) поддавались чуждой цивилизации, в данном случае попытке распространения конфуцианства на большую часть Евразии, с трудом.
И все же причины, почему российская история по сей день избегает упоминаний о том, что Москва была данником Пекина, должны быть исследованы. Потому что между переориентацией Дальневосточного региона и Сибири со связи с Западом (в направлении которого находится не только Европа, но и Москва) на связи с Китаем и зависимостью от Пекина русских княжеств в XIII–XIV веках – прямая связь.
Падение династии Юань произошло в результате восстания Красных Повязок. К власти в Китае пришли крестьянские императоры, которые, согласно тысячелетней традиции, не хотели распространять китайское влияние за предел Поднебесной. Регионы, в том числе Золотая Орда, оказались без центральной поддержки. В Улусе Джучи в процессе распада монгольской династии сменилось около 20 ханов.
Одним из промежуточных этапов этой борьбы была попытка Европы, в частности Генуи и Литвы, поддержать одного из претендентов – Мамая. Одной из двух битв, в которых Мамай был разгромлен (второй была битва с Кулибай-ханом на реке Калке), была Куликовская битва. В результате победителем вышел Кубилай-хан, правивший Улусом Джучи. В этот улус в качестве ассоциированной территории входила Москва вплоть до поражения от Тамерлана на Тереке 15 годами спустя.
Таким образом, между переносом столицы монголо-китайской империи Юань в Пекин и Куликовской битвой связь самая непосредственная. Почему же о ней не повествует история? Почему нет упоминаний о зависимости возглавляемых Москвой княжеств от Пекина в XIII и XIV веках? Тем более что изложенные выше факты прекрасно известны профессиональным историкам. И не только им.
Вот строка из поэмы Иосифа Бродского «Представление»: «Эта местность мне знакома, как окраина Китая!» В каждом слове и сочетании слов таится Русский космос. Начиная с названия. О чем говорит автор? О представлении «достающего из штанин» начальничка-человечка читателю – или о театрально-историческом представлении, сценой которой являлся СССР Сталина-Брежнева-Андропова сотоварищи?
Насколько неоднозначен ответ, видно из чуть более пространно цитируемого начала: «Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!/ Эта местность мне знакома, как окраина Китая!/ Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела./ Многоточие шинели. Вместо мозга – запятая./ Вместо горла – темный вечер. Вместо буркал – знак деленья./ Вот и вышел человечек, представитель населенья./ Вот и вышел гражданин, достающий из штанин». Однако ко(с)мичность и одновременно комичность написанного четче всего обнаруживается в строке, из которой вроде бы следует, что Бродский прекрасно знал, что Россия была в XIII–XIV веках отдаленной окраиной империи со столицей в Пекине. И чтобы подчеркнуть это, поставил восклицательный знак.
Но написал он об этом своем знании Истории так тонко, что, предстань перед КГБ, отбояриться от этого знания, как от чтения Солженицына, проще легкого. Вопрос состоит в том, стоит ли между словами «знакома» и «как» во фразе «Эта местность мне знакома как окраина Китая!» запятая или же не стоит – тончайшая игра, возможная из всех европейских наречий только в русской словесности!
В соответствии с этим филигранным и чисто русским нюансом написанная Бродским строка «Эта местность мне знакома как окраина Китая!» может пониматься двояко. Без запятой слово «как» означает «в качестве», и, стало быть, строка о том, что европейская часть России известна как окраина Китая означает, что Москва, Петербург, Волга и пр. являются местностью, которую поэт знает как Окраину Китая. Очень, кстати сказать, актуальная интерпретация в эпоху дискуссий о Новом Распаде, а также о том, куда отплывут гигантские азиатские регионы России, начнись Новая Стадия разложения.
Однако с запятой перед «как» фраза, связывающая Россию с китайской окраиной, кардинально меняет смысл: Москва и Санкт- Петербург, а также Россия в целом знакомы Поэту так же, как окраины Китая. Которые он, конечно, не знает, поскольку никогда не был в Китае, и, стало быть, Россия остается загадкой. А о принадлежности ее территорий к Китаю когда-либо в стихотворении «Представление» и речи нет!
Вот так сверхтонкость поэтической мысли и гениальная игра космичностью русского языка в устах Большого Поэта переплетается с космической ложью истории. А правда заключается в том, что Россия в течение 100 лет была далекой китайской провинцией, а после освобождения – от монголо-китайской зависимости или ига, как будет угодно, – расширялась со средней скоростью Голландия в год!
Нью-Йорк
