Хребет Ломоносова

Х.А.Вортман. Михаил Васильевич Ломоносов. СПб., 1758

Заслуженный профессор, заведующий кафедрой динамической геологии геологического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, заслуженный деятель науки РФ Николай КОРОНОВСКИЙ рассказал корреспонденту «НГ» Дарье ЦИЛЮРИК о вкладе Ломоносова в горное дело, его перспективах и глобальном похолодании.

– Николай Владимирович, 19 ноября отмечалось 300 лет со дня рождения Ломоносова. Если учесть разносторонность познаний этого человека, не возникает сомнений, что и в геологию он внес свой вклад.

– Ломоносова действительно можно назвать многостаночником. В том числе и для геологии он сделал чрезвычайно много. Удивляет широта его геологических изысканий – от рудных дел и формы Земли до складчатости и классификации минералов, пород, процессов. Хотя центральных работ по этой проблематике у него не так много: «Слово о рождении металлов от трясения Земли», «О слоях земных» и «Первые основания металлургии, или рудных дел».

– Что нового сказал Ломоносов о земной коре?

– Прежде всего Ломоносов на удивление точно определил толщину «верхнего слоя шара земного» – от 30 до 70 километров. Не имея современных приборов, он также правильно определил величину сплющивания «плосковатой», по его выражению, Земли. Ломоносов создал свою классификацию минералов. Он указал, что они состоят из так называемых корпускул, то есть, выражаясь современным языком, говорил об элементах кристаллической решетки минералов. Так как корпускулы невидимы, то, по словам Ломоносова, проникать внутрь вещества нужно посредством рассуждения. Он писал: «Жительствуя и обращаясь на лице земном, если бы мы видеть могли, что в недрах ее под нами скрыто». И в эти недра тоже нужно проникать исключительно путем рассуждения. Эта мысль красной нитью проходит через его работы.

Большое впечатление произвело на него землетрясение 1755 года в Португалии, когда был полностью разрушен Лиссабон. Тогда он и написал о «трясении Земли», под которым понимал движение земной коры. В результате него образуется то, что мы называем складчатостью, которую он подробно описывал. Мало того, он описывал тектонические разломы, сравнивая такие пласты с «дровами, опрокинутыми на бок с возу». И все же главным для России тогда был поиск рудных месторождений – на Урале, Алтае. Ломоносов очень много внимания уделял рудным делам. Он выделил много типов руд, горных пород по происхождению.

– А какая современная теория кажется вам наиболее адекватной для объяснения геологических процессов?

– Недавно умерший профессор МГУ, известный математик Владимир Арнольд в своей работе «Теория катастроф» пишет о бифуркации и детерминированном хаосе, исследует процессы нелинейности, которые окружают нас везде. Почему в Японии в марте этого года не ждали такого крупного землетрясения и цунами, унесших жизни около 40 тысяч человек? Не смогли предсказать! А ведь сколько там сейсмографов, их трясет каждый день по 20 раз!

– Так почему же не смогли предсказать?

– Потому что процесс нелинейный. Возникает так называемый эффект бабочки, вступают в свои права мелкие «шевеления» в нелинейных уравнениях. Я недавно был на научной конференции в Стамбуле, где в очередной раз подтвердилось: какие попытки ни делаются, землетрясения и цунами предсказать не удается. Из-за того, что процесс нелинеен.

– Но все-таки геология как наука возникла для того, чтобы обеспечивать людей полезными ископаемыми. Какие основные проблемы стоят сегодня перед ней?

– Практически все полезные ископаемые, которые были на поверхности Земли, уже открыты. Значит, надо идти вглубь. К тому же основные полезные ископаемые – невозобновляемые. Другой вопрос в том, что из месторождений извлекают не более 45% нефти. Как извлечь оставшуюся часть? И сколько тогда нефть будет стоить?

– Но есть же новые, неосвоенные регионы┘

– Остаются только Ямал и северные моря – Баренцево, Карское, Чукотское. Но здесь тоже есть проблемы. В центре Баренцева моря на границе со сплошным льдом есть Штокмановское газоконденсатное месторождение гигантских размеров. Уже больше 20 лет мы не можем его запустить: не получается договориться с иностранными компаниями о разделе продукции, а одни мы не справимся.

– А кроме запасов углеводородов, есть ли другие полезные ископаемые, рудные например, на дне океана?

Страницы из сочинений М.В.Ломоносова с чертежами инженерной и рудоперерабатывающей техники.

– Океан – неисчерпаемый источник руды. За последние 25–30 лет были открыты так называемые черные курильщики. Это настоящие фабрики руды – железной, цинковой, медной, свинцовой. Кроме того, океаническое дно в экваториальной зоне на многих участках усеяно железно-марганцевыми конкрециями, не покрытыми осадками. Это готовая руда. Ее можно добывать, но какова будет стоимость? Глубина – три километра, если не больше! Экономически это невыгодно.

– Тупик какой-то┘

– Дело в том, что нельзя мгновенно открыть месторождение. Нужно знать закономерности развития земной коры, длительно их изучать. Не уверен, что это понимают все чиновники, но, чтобы открыть новую нефть, нужны годы очень тяжелой и дорогостоящей работы геофизиков и сейсмологов. Все, что было на поверхности, уже найдено. Нужно идти вглубь, а это невозможно без методов, технологий, вложений.

– Как вы смотрите на перспективы освоения Арктики?

– Арктика – наше будущее, ее нужно осваивать. Основной вопрос – кто получит право разрабатывать богатый нефтью хребет Ломоносова. Сейчас мы пытаемся доказать, что этот хребет – опустившаяся часть нашего материка.

Другой вопрос – Северный морской путь, который сокращает путь из Японии в Нидерланды на 6–7 тысяч километров. Если принять во внимание глобальное потепление, Северный морской путь на какое-то время летом сможет освобождаться ото льда. И для России это очень выгодно. Выгодно для нас глобальное потепление и с точки зрения земледелия, для которого могут появиться совсем другие возможности.

– А оно действительно идет, глобальное потепление?

– Да как бы не было глобального похолодания! Погода на территорию России приходит с Запада, с Северной Атлантики. Там находится Гольфстрим, который несет Европе теплую воду из пролива между Флоридой и Кубой. И сегодня появилось много работ, в которых говорится о том, что разливы нефти в Мексиканском заливе повлияли на температуру Гольфстрима и он похолодал.

– И что, незамерзающий порт Мурманск со временем замерзнет?

– А как вы думаете, почему на картинах голландских художников XVI века, Питера Брейгеля и других, на каналах в Гааге зимой люди катаются на коньках? А мы в январе приезжаем в Гаагу и видим цветущие розы! Просто тогда был малый ледниковый период. Тенденции глобального потепления и глобального похолодания были всегда.

– Чем же тогда вызвана эта всемирная паника вокруг глобального потепления?

– Дело в том, что всех беспокоит темп нарастания температуры с послевоенного периода, когда начали интенсивно строить заводы, развивать промышленность. В Северном полушарии температура увеличилась в среднем на 0,6 градуса. И вот что интересно: абсолютно на столько же увеличилось и содержание углекислого газа в атмосфере. Возникает вопрос: это совпадение случайно или закономерно?

– Этот вопрос давно стал политическим, а не климатическим┘

– Вокруг этого вопроса действительно много спекуляций. Ведь корреляция – очень опасная вещь. Я обычно спрашиваю студентов: какая корреляция между политической активностью в России и длиной огурцов? Оказывается, летом огурцы короткие, хорошие, пупырчатые, вкусные – Госдума не работает, политической активности мало. Зимой огурцы длинные, парниковые, невкусные – Госдума заработала. Корреляция налицо, но есть ли связь?

Я пожалел о том, что купил книгу американского политика и нобелевского лауреата Альберта Гора о глобальном потеплении «Наш выбор. План урегулирования климатического кризиса». Это чисто коммерческий проект, лишенный элементарной фактуры. На самом деле комплекс причин, которые нужно учитывать, слишком велик. И на вопрос о зависимости роста температуры от парниковых газов однозначного ответа наука пока не дает. Например, мой знакомый профессор Сергей Горшков из международного университета природы, общества и человека «Дубна» категорически отрицает эту связь.