Лабораторная жизнь неудавшихся организмов

Все желающие могут дать свой ответ на вопрос: поддерживаете ли вы формирование совместного репродуктивного сообщества людей и приматов – "да" или "нет". Фрагмент постера для голосования.
Фото предоставлено Laboratoria Art&Science Space

Если бы биологической эволюции не было, ее следовало бы выдумать. Но эволюция – это естественно-научный факт. Тем не менее берлинский художник Райнер Мария Матюшик занимается как раз тем, что изобретает биологическую эволюцию. Вернее – организмы, живущие в постэволюционную эпоху. Он создает, дает описания и классифицирует с использованием принципов старой доброй линнеевской систематики XVIII века будущие формы жизни. Очень удобно!

Сам Матюшик определяет то, чем он занимается, как «биологическая скульптура». Мы бы могли его назвать Анималист постэволюционный, если следовать выбранной им же бинарной линнеевской логике. И это действительно интригует: эволюция после эволюции и возможные формы жизни в эту эпоху.

Райнер Матюшик создал уже больше сотни постэволюционных организмов – модели из пластилина, ПВХ, эпоксидной смолы, резины и силикона┘ Область их существования – едва определяемая сегодня граница между биологией и искусством. (Характерная деталь: Райнер – автор специального курса микробиологии для художников.) Пять представителей этого биофутурологического зоопарка добрались до Москвы. Вот эта великолепная пятерка: praecursor tardus – Предшественник медлительный, suicidus petulans – Шалун суицидальный, subiector falsifier – Фальсификатор бессовестный, vigilia informs – Караульный бесформенный, corpus servilis – Рабское тело┘ И это именно некие транзитные организмы, но не мутанты.

Даже в выборе экспозиционной площадки, где разместились эти организмы, явно чувствуется неумолимая логика естественно-научной рациональности происходящего – Laboratoria Art&Science Space, при поддержке Научно-исследовательского физико-химического института имени Л.Я.Карпова и Немецкого культурного центра имени Гёте в Москве┘

«Здесь представлены только организмы-лузеры (failed), если можно так сказать, – поясняет корреспонденту «НГ» Райнер Мария Матюшик. – У меня есть и «удавшиеся» организмы: у них – ясная связь между формой и функцией. Я уже начал процесс подготовки к созданию новых организмов. А в процессе создания всегда бывает брак».

Собственно, здесь, в Laboratoria Art&Science Space, и представлен эволюционный брак. Или, как говорит Матюшик, особая концепция развития живой материи – в постэволюционный период появляются важные, но не жизнеспособные организмы. Кроме перечисленных выше они представлены, например, такими видами, как inoculi – Безглазые; impigre sudans – Неутомимо потеющие; caecus occultus – Скрытые незрячие┘

Какая разница, в какой форме вымирать. Шалун суицидальный (suicidus petulans). Фото предоставлено Laboratoria Art&Science Space

«У Матюшика логика научного поиска, основанная на определенной конструктивной гипотезе, предполагает выход за пределы систематики, разработанной Карлом Линнеем; представление «таблицы» Линнея как трехмерной. Или даже четырехмерной, – замечает куратор проекта Георгий Никич. – Можно ввести эту многомерную схему в новую математическую логику, выстраивать в ней новые организмы и вдруг видеть: если этот путь развития будет реализован, то возникает целая цепь возможных тупиковых существ, которые тем не менее будут существами! Впрочем, какая разница, в какой форме умирать».

И все-таки разница существует. По крайней мере Матюшик рассуждает о своих созданиях исключительно в терминах актуального и реального: «Развитие внутренней структуры тела в сочетании с внешней формой, а также их взаимодействие в будущем организме должно позволить им найти свое место в мире.

Мы соединяем воедино химические компоненты жизни. Строим клетки и хромосомы. Таким образом мы создаем не существовавшие ранее формы жизни».

Вот, например, симпатичная парочка видов┘ Tracheodus loivaceus – Оливково-зеленые грубозубые («сочетают эукариотические и прокариотические клеточные структуры, обеспечивающие специфический тип мобильности») и clotho exentrica – Эксцентричные прядильщиковые («имеют на спине экзоскелет, переходящий в длинные окостенения»).

Можно воспринимать это как шутку. А можно┘ как в Боннском музее естественной истории: там недавно открыт новый отдел – коллекция моделей будущих организмов. «Это не наука и не искусство – это новая территория, пограничные состояния, – подчеркивает и Дарья Пархоменко, директор Laboratoria Art&Science Space. – Здесь постэволюционные системы».

«Человек, который руководит эволюцией, – каково это ощущать?» – спрашиваю у Райнера. «Я не творец, я дизайнер, – скромничает Матюшик. – Мои предложения – дизайнерские проекты к процессу эволюции. Если бы я был творцом – организмы были бы живые».

Впрочем, Георгий Никич тут же развивает тему: «Границу между дизайнером и творцом очень трудно прочертить, так же как между живым и неживым – черт ее знает, что здесь ночью происходит?!»

Один из представителей обширного рода Безглазых (inoculi) – Фальсификатор бессовестный (subiector falsifier). Фото предоставлено Laboratoria Art&Science Space

Еще одна интересная деталь. Ни среди привезенных в Москву организмов, ни в 100-страничном, изданном в Германии систематическом каталоге «биологических скульптур» Райнера Матюшика нет человекоподобных, антропоморфных форм. (Хотя встречаются существа, явно позаимствовавшие формы отдельных человеческих органов, чаще всего детородных. Таковы, например, leptoflora antropophila femininа и captator giianteus. Есть и более анатомически нейтральные: inversа curtipendula (codifrmis) – Перевернутый короткоподвешенный (сердцеобразный). В этом, впрочем, можно усмотреть и приверженность традиции, ведь и протагонист Матюшика, швед Карл Линней, в своей систематике настаивал, что органы размножения являются самыми существенными и постоянными частями растений.) Тем не менее Матюшик, конечно, не мог пройти мимо такой благодатной для биофутуролога темы, как постэволюционное будущее человека.

Может быть, самая интригующая часть проекта – зрительское голосование «по вопросу о восстановлении утраченного эволюционного звена между приматом и человеком». Райнер Матюшик предлагает восполнить этот эволюционный провал... организовав голосование по вопросу «За легализацию совместного потомства человека и примата для формирования репродуктивного сообщества». Цель – снять возможное обвинение в противозаконной деятельности с ученых, которые активно работают над преодолением границы между людьми и животными.

«Мы должны создать перебежчиков – нарушителей границы между животным и человеческим миром, между природой и культурой, – говорится в комментарии к бюллетеню для голосования. – Наши предложения могут показаться многим экстремальными, однако необходимо учесть, что разрушение естественного мира происходит стремительно и радикально. Поэтому мы не можем торжествовать, в нашей победе над природой скрыта угроза. Нам предстоит большая работа, и она будет сделана».

На подобном референдуме в Германии голоса распределились в пропорции: 60% – «за», 40% – «против». «Я проводил такой же опрос и в одном из научных учреждений, – рассказывает Матюшик. – Практически все высказались «против»; «за» – только один корейский биолог. Я понимаю ученых. С человеком и без того уже столько всего произошло, что это для них – выход за некие пределы. А ученые считают себя теми, кто отвечает за результаты этого эксперимента, поэтому они и против».

Но, между прочим, среди прочих аргументов в пользу такой «гибридизации» (человек на 98,4% генетически идентичен шимпанзе; большие обезьяны имеют 48 хромосом, в то время как у людей их 46, предполагается, что 2 из этих 48 хромосом слились в процессе раз-вития человекаи проч.) приводится и такой: «В первом десятилетии XX столетия голландский эволюционный биолог Германн Монс при поддержке Эрнста Хекельса планировал экспериментальную гибридизацию обезьян и африканцев для создания новой гибридной расы. Российский биолог и селекционер Илья Иванович Иванов предпринял попытку в 1920-е и 1930-е скрестить приматов с людьми. В 1928 году Иванов и его сын осеменяли самок приматов человеческой спермой»┘

Правда, в Москву Райнер Мария Матюшик приехал с самым удачным организмом, который он сумел создать, – с грудным сынишкой.