Михаил Рыбаков
Рабочий момент проектирования архитектуры легендарного процессора Pentium. Схему внутренних связей приходится проектировать на большую поверхность.
Фото из альбома "One Digital Day"
,,,,,,,, 2008
Судьба советского физика Яна Бородовского сложилась в каком-то смысле типично для представителя его поколения. Сотрудник Института ядерных исследований АН Украины, специалист в области физики твердого тела, в 1979 году Ян вместе с семьей уезжает в США. Там он участвует в создании новых материалов для генерации электричества на космических спутниках. Один из таких материалов был установлен на аппарате «Галилео». С тех пор больше 25 лет работает в компьютерной индустрии и 22 года из них – в корпорации Intel. Сегодняшняя его должность – директор направления перспективной литографии. «Суть моей работы в том, что я определяю, какие технологические направления будут использоваться в будущем, через 6–8 лет – такова длительность периода создания новых аппаратуры и материалов», – рассказывает Бородовский. Как признание важности вклада технического специалиста в развитие компании Ян Бородовский удостоен звания Senior Intel Fellow (старший заслуженный исследователь Intel). Это самая высокая техническая должность в корпорации.
– Ян, расскажите, пожалуйста, о том, как вы начали работать в Intel. С чего для вас началась карьера в корпорации и как вы оцениваете достигнутое?
– Я в Соединенных Штатах уже 30 лет – переехал туда 4 сентября 1979 года. Мне очень повезло: моим непосредственным начальником многие годы был талантливый менеджер Дон Ли. По характеру он был необычайно терпелив, а я, наоборот, таким не был и потому восхищался тем, каким продуктивным и творческим мог быть Дон в непростой обстановке инженерного коллектива благодаря своему терпению. Он был человеком разносторонних талантов, когда-то на самом деле хотел стать архитектором, но в силу ряда обстоятельств получил инженерное образование и защитил кандидатскую диссертацию в этой же сфере.
Подразделением Intel, в котором я работал с самого начала, руководил Юсеф Эль-Манси – замечательный инженер и менеджер. По своему происхождению он египтянин. Я никогда ранее не встречал у других людей такого сочетания интеллекта, инженерных познаний и управленческих способностей. Юсеф брал на себя риск даже в тех случаях, когда никто из других руководителей не мог этого сделать. Он был очень компетентным специалистом и замечательным инженером. Сейчас Дон и Юсеф на пенсии. Дон строит дома, счастлив.
Вообще же это была замечательная школа: великолепные инженеры, талантливые менеджеры. Так что я могу повторить, что мне просто по-настоящему повезло. Мне позволяли делать много того, что могло показаться сомнительным и малоперспективным, поддерживали в моих начинаниях. И, разумеется, мне было очень приятно работать с высокими профессионалами в своих областях. Это было очень здорово.
В Советском Союзе я занимался наукой и не был в состоянии осознать, что такое инженерия, и никогда не предполагал, что стану инженером. Однако в США я стал таковым и очень доволен этим.
– Как вы оцениваете Intel тех времен, когда начинали в ней работать, и корпорацию сегодняшнего дня? Что изменилось к лучшему, а что – к худшему, на ваш взгляд?
– То, что я скажу, – это, разумеется, мое личное мнение. Я ведь вижу только часть Intel – в основном ту, которая занимается производственными процессами. Некоторым образом, правда, я знаком и с теми подразделениями, которые занимаются разработкой архитектур микросхем и менеджментом.
Когда я только начинал работать в Intel, это была компания, стремящаяся максимально развить свой рост в микропроцессорной индустрии и готовая идти на большой риск для того, чтобы завоевать рынок, занять лидирующие позиции. Конкурентов было много: производители RISC-процессоров, IBM, AMD и много других, по-настоящему серьезных соперников.
В те времена в корпорации более всего ценились люди, способные представлять результаты работы в сжатые сроки в соответствии с напряженным графиком исследований, разработок и производства. Мне кажется, что в течение последних десяти лет приоритеты несколько изменились.
Первоначально возникла некоторая двойственность. Не было ясности, на чем следует сфокусироваться: продолжать активно разрабатывать новые процессоры и расширять присутствие на рынке либо укреплять управленческую вертикаль, повышать эффективность бизнеса и инвестиций. На некоторое время восторжествовала тенденция к интенсификации роста – возможно, вы помните, что на рубеже столетий Intel пыталась стать коммуникационной компанией. В общем, начался период, в течение которого корпорация испытывала «муки смены характера».
Тогда потребовался приход специалистов, обладающих новыми качествами, – управленцев, людей бизнеса. Безусловно, в результате произошло изменение кадрового состава руководства, которое теперь обладает не только техническими познаниями, но и глубоким знанием практики менеджмента.
– Что такое быть Intel Fellow и Senior Intel Fellow с точки зрения организации труда, полномочий, которые человек получает от компании, с точки зрения возможности реализации своих профессиональных качеств?
– Для каждого человека в ходе его жизни очень важно понять, чего он хочет, чего стремится достичь. Только если он себя не обманывает и адекватно оценивает стремления и возможности, самореализация будет полной. Нужно отдавать себе отчет в том, что для человека, по складу характера чисто технического, карьерная лестница в Intel начинается с уровня обычного техника и заканчивается позицией, которую в корпорации называют Senior Intel Fellow – по уровню компенсаций и влиянию она соответствует должности старшего вице-президента.
Как правило, такие специалисты никогда не принимают управленческих решений на высшем уровне компании, их компетенция остается технической. Поэтому их всегда нужно рассматривать как советников для менеджеров из сферы бизнеса. Если же они начинают стремиться к принятию управленческих решений, возникает проблема: технический персонал может, конечно, считать, что он компетентен в вопросах бизнеса, но это не так. Поэтому даже самый талантливый инженер должен сто раз подумать, стремиться ли ему в начальники.
Руководитель вершит судьбы, принимает решения, в том числе связанные с рисками, с высокой ответственностью за судьбы проектов и вовлеченных в них людей. Инженер, технический специалист редко чувствует себя в этой роли комфортно. Поэтому, если он не будет стремиться к решению вопросов бизнеса, не будет пытаться во что бы то ни стало пробиться в начальники, – все у него будет хорошо. Во всяком случае, не разовьется известная одержимость, выражающаяся в попытках руководить. Человек сможет реализовать себя в соответствии со своим профессиональным выбором, он станет употреблять свои таланты, энергию, желания на достойное взаимодействие с другими представителями своей профессии. Главное, к чему ему стоит стремиться, – добиться успеха в собственном деле.
– Все чаще и все более уверенно многие аналитики начинают говорить о том, что вот, мол, подходит предел дальнейшей миниатюризации в микроэлектронике. Дальнейшее истончение полупроводниковых слоев начинает порождать слишком серьезные проблемы, в том числе квантового порядка. Каковы, на ваш взгляд, завтрашние и послезавтрашние перспективы отрасли?
– Отвечая на такой вопрос, я хочу начать со ссылки на работу одного аспиранта Университета Беркли (Калифорния), который занимался проблемами оптимизации транспортных потоков в городах штата. В свое время я с удовольствием реферировал его кандидатскую диссертацию, и в ней содержалась замечательная вводная часть. Она состояла из обзора газет, выходивших в Нью-Йорке в начале XX века.
Во множестве статей того периода предрекалась полная остановка транспорта в городе. Дело в том, что, если подсчитать количество лошадей, которые таскают повозки, и экстраполировать динамику роста их численности в соответствии с темпами роста населения Нью-Йорка, становилось ясно: уже к 1930 году весь город будет заполнен лошадиным навозом на высоту третьего этажа. Соответственно дальнейший рост города быстро остановится.
Но, как мы теперь знаем, очень быстро распространились автомобили, ездить на лошадях уже не пришлось, и заполнение Нью-Йорка лошадиными экскрементами прекратилось.
Я думаю, что люди, которые предрекают близкий предел в микроэлектронике, находятся примерно в том же положении, что и нью-йоркские газеты начала XX века. Они, вероятно, считают, что миниатюризация будет продолжать развиваться в рамках одной и той же концепции. Разумеется, это не так. Даже квантовые эффекты уже достаточно давно используются во благо микроэлектронике – скажем, баллистический транспорт, тунеллирование частиц. Все это уже давно работает в современных микросхемах.
Я полагаю, что трудностей следует ожидать не в производственной сфере, а в экономической. Если применить к инженерии известный термин «искусство возможного», то ее возможности определяются тем, сколько вы можете платить за новые разработки. До 2017–2019 годов, я думаю, специалисты будут продолжать действовать исходя из тех же принципов, которые используются сегодня: технология на всех этапах остается бездефектной. Это означает, что работают все логические элементы в составе микрочипа. Обеспечение минимального процента брака требует огромных инвестиций в разработку новых материалов, процессов, машин.
Но лет через 8–10 это станет просто не под силу. Тогда будет создана такая архитектура, скажем, процессора, которая станет самостоятельно выявлять дефектные элементы и блокировать их. Это позволит вернуть стоимость производства к уровню десятилетней давности.
