Страна победившего научпопа-6

Кадровые ножницы в середине 1930-х годов приобрели характер системного кризиса в развитии страны.
Плакат 1931 года. Источник: bookchamber.ru

В конце января – начале февраля 1932 года в Москве проходит XVII партийная конференция. В специальной резолюции по докладу Серго Орджоникидзе отмечалось: «Небывалые темпы и необходимость освоения новых технологических процессов широкими слоями рабочих и инженерно-технических работников, в том числе громадными массами новых рабочих, делают необходимым, кроме плановой подготовки кадров во всей системе стационарного обучения, широкое развитие производственно-технической пропаганды».

В гигантской по своим масштабам техпроповской кампании, развернувшейся в стране, был, однако, один очень «тонкий» момент – политизация этой кампании.

Марксизм-ленинизм в кузнечном деле

«Нужно помнить, что ни один технологический процесс в наших условиях не должен быть проведен в жизнь без достаточного марксистского обоснования, так же как ни одна машина не должна быть установлена, а тем более выписана из-за границ», – настаивал доцент С.И.Губкин. Статья его называлась «О марксистско-ленинской науке в кузнечном деле» («НИИМАШ», Известия научно-исследовательского института машиностроения и металлообработки, № 2, 1932).

Даже руководитель Техпропа Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР Николай Бухарин, над которым уже начали сужаться круги политического режима, и тот не выдержал. Конечный пользователь всей этой техпроповской лавины вполне мог отреагировать на нее так, как это сделал массовый читатель в начале 20-х годов по отношению к политической пропаганде большевиков – превратить ее в разряд «книжной завали». И эта опасность была отнюдь не надуманная, если учесть вполне проявившуюся к началу 30-х годов тенденцию к тотальной политизации всех аспектов общественной жизни.

«Редакцию журнала «Знание – сила» никто не освобождал от обязанности вести работу по политическому воспитанию читателя-подростка. В журнале это возможно осуществлять несколькими способами: рассказывая и комментируя наиболее актуальные политические события понятным для юного читателя языком, а не языком передовиц в журналах для взрослых, давая политическое освещение научным, техническим, индустриальным фактам, о которых рассказывается в статьях и заметках журнала, и, наконец, держа молодого читателя в курсе всех достижений и успехов нашей страны (стахановские рекорды, досрочное выполнение планов, достижения отдельных отраслей и т.д.).

Если с этой точки зрения рассматривать журнал, то легко убедиться в том, что он в значительной степени аполитичен» (С.Михельсон. Бледный и скучный журнал// Техническая книга, № 12, 1937).

Но не только «аполитичностью» тех или иных изданий объяснялось тогда отставание издания научпопа. «Слабость и недостаток редакционных кадров – основная наша трудность, – сетовал в 1936 году главный редактор издательства юношеской и научно-популярной литературы ОНТИ Н.Мещеряков. – Умелых редакционных кадров в области научно-популярной литературы мало; учить людей приходится в процессе работы».

В середине 1930-х годов выпуском научно-популярной литературы в СССР кроме ОНТИ занимались еще три крупных издательства (не считая спорадических попыток издавать научпоп нескольких десятков других). Но и там дела обстояли неблестяще. По крайней мере так считалось официально.

Охота за кадрами

«Издательства не сумели привлечь к работе лучших авторов и не работают над выращиванием новых кадров, – отмечалось в редакционной статье журнала «Техническая книга», главная тема № 3 которого за 1936 год была посвящена научно-популярной литературе для молодежи. – Книги пишутся нередко замкнутым кругом лиц сомнительной квалификации. Между тем созданием этого, по существу, нового вида советской литературы должны заняться лучшие научные работники, инженеры, писатели».

Другой вопрос, где ж их было взять – «лучших научных работников, инженеров, писателей». На дворе ведь 1937 год, а не нэповская издательская вольница┘ Лучших уже взяли другие компетентные органы. Еще в 1934 году в интервью Герберту Уэллсу Сталин заявит: «Инженер, организатор производства, работает не так, как ему хотелось бы, но так, как ему приказывают┘ Не следует думать, что техническая интеллигенция может играть независимую роль».

Как управляться с инженерами – опыт уже имелся: в 1930 году, с 25 ноября по 7 декабря, состоялся так называемый «процесс Промпартии» – суд над восемью ведущими советскими инженерами, обвиненными в заговоре против советского правительства. Причем человек, признанный организатором этого заговора, выдающийся русский инженер Петр Пальчинский (который, кстати, был и замечательным популяризатором), к тому моменту уже был тайно казнен. По данным известного американского историка, специалиста по социальной истории российской науки Лорена Грэхэма, к тому моменту в СССР насчитывалось около 10 тыс. квалифицированных инженеров; 30% из них в итоге подверглись аресту.

Некто Яков Рыкачев в 1934 году в брошюре «Инженеры Беломорстроя» настаивал: «┘Вовсе не отдельные люди, не чекисты, не товарищи – план давит на него <инженера-заключенного> с огромной силой. План, неразрывной частью которого является его работа. План, неумолимый рабочий план, который постепенно становится высшим законом, которому в равной мере подчинены чекисты, инженеры, воры, бандиты, проститутки». Социальный слой, в который были помещены потенциальные авторы и создатели «нового вида советской литературы», говорит сам за себя.

«Кадровые» ножницы в середине 1930-х годов приобрели характер системного кризиса в развитии страны. И это закономерно.

Уже к 1936 году удельный вес продукции, полученной с новых и полностью реконструированных заводов, составил 75,4%, а в производстве средств производства – 87,4%. Весь парк тракторов, комбайнов и сельскохозяйственных машин был создан в годы первой и второй пятилеток. Из имевшегося на январь 1938 года парка металлорежущих станков более половины было произведено за годы второй пятилетки. В силовом оборудовании промышленности 79,5% всей мощности паровых турбин, 62,2% мощности дизелей и 77,2% электрогенераторов установлены после 1929 года.

На этом фоне, абсолютно не случайно, например, один из лозунгов ЦК ВКП(б) к 19-й годовщине Великой пролетарской революции в СССР звучал так: «Поднимем культурно-технический уровень рабочего класса до уровня работников инженерно-технического труда!» Но только призывами, даже самыми грозными, восстановить кадровый потенциал невозможно. Как следствие, в Советском Союзе в 30-е годы очень быстро растет выпуск инженеров разных специальностей (см. таблицу 1).

Практически синхронно рос и выпуск технических книг (см. таблицу 2).

Но вот научно-популярной литературы в стране по-прежнему не хватало очень остро. В 1934 году из запланированных 200 названий листажем 15,4 млн. оттисков вышло 129 названий (64,5%) листажем 12,5 млн. оттисков (81,2%). В 1935 году – та же картина: из запланированных 136 названий листажем 9,7 млн. оттисков вышло 87 названий (64%) листажем 9 млн. оттисков (92%). Хотя в целом техническая литература в СССР в то время издавалось миллионными тиражами (см. таблицу 3).

Культурная оболочка – вещь чрезвычайно тонкая, хрупкая. Содрать ее, в общем-то, ни большого труда, ни большого ума не надо. А вот регенерируется она чрезвычайно медленно. Если вообще поддается восстановлению.

Академический субъект

Но как раз в этот критический момент на рынке отечественного научпопа появляется очень сильный и целеустремленный субъект – Академия наук СССР. Именно в этой организации сохранились еще столь необходимые кадры и опыт для создания качественной научно-популярной литературы. С 1930 года издательство Академии наук было переведено на хозрасчет, причем ему была передана и вся книжная продукция академии начиная с 1728 года. (Правда, академик Алексей Крылов отмечал в 1945 году, что «условия передачи, условия расчета, расценка старых изданий и проч. вырабатывались неизвестно кем и как, но при падении ценности денег эта работа едва ли соответствует действительности».)

И этот субъект вполне отдавал себе отчет в сложившейся ситуации в области издания научпопа.

«В последние годы изданием научно-популярной литературы занимались многие издательства, но ни в одном из них это дело не было поставлено мало-мальски широко и серьезно. Подбор тем был довольно случаен. В результате – одни темы дублировались, другие вовсе не освещались. Особенно плохо поставлена популяризация наук, на которых зиждется современная техника: физика, химия, математика, электротехника и др., совершенно нет популярных трудов по многим гуманитарным наукам. Много литературы было издано Главной редакцией юношеской и научно-популярной литературы ОНТИ в 1936 году, но в 1937-м эта редакция была ликвидирована. Другие издательства также почти прекратили работу в этом направлении. Исключение представляет лишь издательство Академии наук СССР, где в 1938 году значительно возрос выпуск научно-популярной литературы», – пишет в 1939 году в большой программной статье «О научно-популярной литературе» Е.Лихтенштейн.

Академики взялись за дело основательно и, что показательно, вполне сообразуясь с политической конъюнктурой. Первое, что было сделано, – разработан проект тематического плана, рассчитанный на несколько лет, по серии «Академия наук – стахановцам». План состоял из восьми разделов, условно названных: 1. Передовая наука. 2. Покорение природы. 3. Новая техника. 4. История народов СССР. 5. Наша родина. 6. Культура народов. 7. Произведения классиков науки. 8. На темы дня.

«Основной причиной отставания научно-популярной литературы и неупорядоченности ее тематики является то, что у нас нет издательства, которое выпускало бы основную массу этой литературы и отвечало бы за ее издание, – аккуратно подводит к ключевому положению своей статьи Е.Лихтенштейн. – Таким издательством, нам кажется, должно стать издательство Академии наук СССР, не специализировавшееся в одной научно-технической области, а охватывающее весь цикл естественных, научно-технических и общественных дисциплин». И это были уже не пустые декларации.

В 1938 году в издательстве Академии наук начали печататься три научно-популярные серии. Про «Академия наук – стахановцам» мы уже говорили. Вторая научно-популярная серия (под общей редакцией академика С.И.Вавилова) предназначалась «для широкого круга советской интеллигенции – инженерно-технических работников, педагогов, врачей, студентов и т.д.». Третья серия (под общей редакцией академика Л.И.Прасолова) предполагала в качестве целевой аудитории агротехников и колхозный актив.

Между прочим, в 1938 году отечественную и переводную научно-популярную литературу в СССР издавали около 30 издательств! Продукция 12 из этой тридцатки составляла 82,4% названий и 88% тиража научпопа в стране. Но наиболее крупными издателями естественно-научных популярных книг были ОНТИ, Детгиз и издательство Академии наук СССР.

Комиссия Академии наук по изданию научно-популярной литературы признала даже необходимым разработать некоторую инструкцию авторам научно-популярных произведений. «Разумеется, такая инструкция не может рассматриваться как рецепт составления научно-популярных книг», – спешит всех успокоить Е.Лихтенштейн. Но основные положения этой методической разработки заслуживают того, чтобы упомянуть их хотя бы кратко. Итак┘

«Популярная литература должна быть строго научной. Забота о простоте изложения не должна приводить к упрощению тех научных вопросов, о которых пишет автор. Упрощая сложные вопросы, выдавая гипотезу за нерушимую истину, описывая одну гипотезу, замалчивая другие, популяризатор воспитывает у читателя примитивность мышления».

«Научно-популярные книги должны не только сообщать факты, но и знакомить читателя с идеями, обобщающими выводами науки, открывать перед ним широкие перспективы науки в условиях социализма».

«┘Передовой наукой может быть названа только та наука, которая, как говорит товарищ Сталин, «не отгораживается от народа, не содержит себя вдали от народа, а готова служить народу, готова передать народу все завоевания науки, которая обслуживает народ не по принуждению, а добровольно, с охотой».

Эти слова И.В.Сталина как бы завершают некий исторический цикл в выстраивании системы отношения власти к популяризации науки в обществе. Цикл, начало которому положил В.И.Ленин. 5 мая 1920 года в письме к М.Н.Покровскому он напишет: «Тов. Покровский! Мне случилось как-то беседовать с тов. Луначарским о необходимости издания хорошего словаря русского языка. Не вроде Даля, а словаря для пользования (и учения) всех, словарь, так сказать, классического, современного русского языка (от Пушкина до Горького, что ли, примерно). Засадить на паек человек 30 ученых или сколько надо, взяв, конечно, не годных на иное дело, – и пусть сделают┘ Ваш Ленин».

Динамика роста тиражей технической книги в СССР была действительно потрясающей. Источник: «Техническая книга», № 11–12, 1939

Страна, победившая научпоп

Как бы там ни было, к 1941 году средний тираж одной научно-популярной книги достиг лишь 10 тыс. экземпляров.

И все-таки в 1939 году общий тираж научпопа в СССР достигал 1,3 млн. экземпляров (без учета справочной и учебной литературы). Это составило (по названиям) 0,9% от выпуска всей технической книги в стране и 2,5% от всего тиража технической книги. В 1940 году тиражи научно-популярной литературы в СССР подскочили до 13 млн. экземпляров; в девятой пятилетке (1971–1975) они составляли около 70 млн. ежегодно.

Еще совсем в не таком уж и далеком 1981 году выпуск научпопа в Советском Союзе составлял 2451 наименование общим тиражом 83,2 млн. экземпляров. Накануне распада СССР, в 1990 году, было выпущено 2268 наименований научно-популярной литературы, тираж которой составил 218,3 млн. экземпляров...

В апреле 2007 года, согласно опросу Всероссийского центра исследования общественного мнения (ВЦИОМ), две трети опрошенных россиян затруднились назвать хотя бы одну фамилию отечественного ученого. Среди видных российских ученых респонденты указали Сергея Королева (10%), Жореса Алферова (8%), Андрея Сахарова (6%), Святослава Федорова (3%).

И такое снижение престижа науки и ученых (хотя, строго говоря, это не одно и то же) произошло за исторически кратчайшее время┘

Но это уже другая история. История про страну, победившую научпоп.